Территория, захваченная Врангелем в Северной Таврии, по форме напоминала треугольник. Вершина его, смятая нашей 4-й армией, находилась в районе Канкриновка, Юрьевка. Одну из сторон — левую — составляло нижнее течение Днепра. Другая — правая — проходила по линии Юрьевка, Ногайск. Основанием служили Каркинитский залив, Сиваш и побережье Азовского моря от Геническа до Ногайска.
Наши войска располагались по сторонам треугольника так.
Рубеж от Херсона до Нижнего Рогачика — на правобережье Днепра — занимала 6-я армия А. И. Корка. Основные ее силы находились на каховском плацдарме (уже на левом берегу). На левом же берегу в районе Большая Знаменка, Водяное и севернее, а также в районе Балки размещалась 2-я Конная армия. В Бериславе сосредоточивались соединения 1-й Конной армии.
На вершину треугольника давили части 4-й армии. Ее 23-я дивизия 27 октября вышла в район Орехов, Копани.
На противоположной — восточной стороне треугольника размещались войска 13-й армии. Ее 42-я дивизия, выйдя к району Сладкая Балка, Большей Токмак, стала соседом 23-й дивизии 4-й армии.
9-я стрелковая дивизия 13-й армии и 2-я Донская занимали линию от побережья Азовского моря (Ногайск) до Вербовое. 9, 7 и 5-я кавалерийские дивизии расположились восточнее этой линии; 9-я — в районе [80] Басан, 5-я — в районе Семеновки и 7-я — в районе Скеливата (юго-западнее пункта Пологи).
У белогвардейцев в Северной Таврии находились крупные силы.
Фронтовая ударная группа была подчинена непосредственно Врангелю. Ее составляли конный корпус генерала Барбовича, Кубанская дивизия, дроздовская пехотная дивизия и Терско-Астраханская кавалерийская бригада. Размещалась в центре треугольника (район Серогоз).
1-я армия генерала Кутепова. В нее входили 1-й и 2-й армейские корпуса, сводный гвардейский отряд, резервные части генерала Черепова и ряд подразделений специального назначения. Армия противостояла нашей 6-й и 2-й Конной армиям. 1-й армейский корпус занимал фронт от селения Большая Лепетиха до Балки, 2-й — от Казачьих Лагерей до Дмитриевки, причем главные силы были сосредоточены против нашего каховского плацдарма. Сводный гвардейский отряд располагался от устья Днепра до Казачьих Лагерей.
В вершине треугольника против нашей 4-й армии стояли 7-я пехотная дивизия, 1-я и 2-я дивизии Донского корпуса 2-й армии (генерал Абрамов). Другие соединения армии размещались у восточной стороны треугольника. Части 2-й армии имели задачей, опираясь на большетокмакские и мелитопольские позиции, сдерживать наступление красных войск с севера, северо-востока и востока.
Соотношение сил в Северной Таврии к началу наступления было в нашу пользу. Войска Южного фронта насчитывали почти 100 тысяч штыков и около 33,5 тысячи сабель. У Врангеля имелось 23 тысячи штыков и около 12 тысяч сабель. Но белогвардейцы были лучше обеспечены обмундированием, питанием, боеприпасами, конский состав кавалерийских частей не был измучен длительными переходами. С тыловыми районами белогвардейские части связывали хорошо налаженные коммуникации, Войска Врангеля опирались на заранее подготовленные позиции, в том числе на мощный оборонительный пояс Крымского перешейка. Надо учитывать и еще одну особенность врангелевских войск. Здесь сконцентрировалось почти все белогвардейское офицерство, люто ненавидевшее Советскую власть. Оно в свою очередь [81] опиралось на младший комсостав, состоявший в большинстве своем «из зажиточных слоев населения. У Врангеля было в избытке опытных командных кадров. В войсках насаждалась жестокая дисциплина.
Погода тоже больше благоприятствовала Врангелю, чем нам: рано начались небывалые для тех мест холода. В октябре мороз доходил до 12 — 1.5 градусов. Дули северные ветры, мела поземка. Зимнего обмундирования у нас не хватало, и бойцы страдали от холода. Плохо подкованные лошади скользили на твердой, оледеневшей земле, то и дело выходили из строя...
И все-таки настроение было боевым, приподнятым. Мы знали, что идем в последний, решительный бой, что разгром «черного барона» будет означать конец войне. В нашей победе мы не сомневались.
Завершив марш, воины 1-й Конной, не теряя ни одной Минуты (времени — в обрез), стали готовиться к ответственному рейду в тыл противника. Реввоенсовет, штаб и политический отдел армии, штабы дивизии и частей работали с исключительным напряжением. Проверялось состояние оружия, коней, техники, пополнялся боезапас. Поступило подкрепление, но, к сожалению, даже комсостав прибыл большей частью в летнем изношенном обмундировании. Надо было всех одеть, обуть, распределить по частям.
Начдивы получили указание ни в коем случае не обременять боевые части излишними повозками. Надо было взять в рейд самое необходимое, и прежде всего — достаточное количество огнеприпасов, а также продовольствия и фуража не менее чем на три дня. Каждому бойцу вменялось в обязанность иметь пару подошв, 20 гвоздей и шипы.
Наступал исторический день — 28 октября. Все армии фронта переходили в решающее наступление на врага. Первой Конной предстояло с каховского плацдарма совершить стремительный рейд в тыл противника. Реввоенсовет не сомневался, что конармейцы с честью выполнят новую сложную боевую задачу. Не в первый раз им совершать смелые рейды по тылам врага!
Но как развернутся события, что нас ожидает, с какими неожиданностями встретимся? Ведь все предугадать, [82] все предусмотреть невозможно. Как удастся прорвать фронт белых? Каховского плацдарма они особенно опасались и создали здесь сильную оборону...
Долго сидел я в ту ночь над картой Северной Таврии. Надо бы отдохнуть, но сон не приходил. Думал все о5 одном и том же, пытался представить, что, делается в штабе противника, чем занят сейчас сам Врангель? Что удалось нам скрыть? Что ему известно? Он, безусловно, знает, что красные готовят большое наступление. Какие контрмеры предпримет? Проигрыш сражения для белых — для самого Врангеля и его окружения, для большинства фанатичных врангелевских офицеров — равносилен смерти. Они ясно отдают себе в этом отчет и драться будут ожесточенно.
Некоторые историки и даже военные специалисты, говоря о Врангеле, порой умаляют его как военного деятеля. Это неправильно. Врангель был опытным и энергичным военачальником. Он умел собрать людей воедино, в один кулак, в нужный момент мог сыграть на настроении офицеров и солдат.
Этим и объясняется тот факт, что после поражения главы южнорусской контрреволюции Деникина в руководстве белого лагеря все чаще стало упоминаться имя Врангеля. Антанта увидела в нем именно того человека, который способен повести войска против армий молодой Советской республики. Жестокий и самолюбивый, Врангель и сам не прочь был стать «спасителем отечества».
Пожалуй, самым слабым местом в войсковой организации Врангеля были его генералы. Я хорошо знал и Покровского, и Шатилова, и Улагая, и других: нам приходилось их бить в 1919 году. Это были не очень храбрые вояки, с узким военным кругозором, с ограниченным оперативным мышлением. Улагай — в прошлом богатый помещик — мой давний «знакомый». В первую мировую войну я четыре года был у него в подчинении в 18-м драгунском полку. Потому и знал его слабые и сильные стороны.
Как-то теперь они будут драться, понимая, что на карту поставлено все?!
Рано утром 28 октября мы начали переход на левый берег Днепра. Первой переправлялась 14-я кавдивизия, за ней 4-я. 11-я кавдивизия закончила переправу во второй половине дня. Последней на левый берег Днепра [83] перешла Особая кавбригада. Ее бойцы расположились в Б. Каховке.
Как уже отмечалось выше, переправа прошла организованно, без каких-либо потерь в живой силе и технике, и уже на левом берегу перед началом рейда я подписал первый боевой приказ, в котором определил ближайшие задачи Первой Конной.
4-й кавдивизии предлагалось в 9.00 29 октября перейти в решительное наступление в направлении Аскания-Нова, Громовка, уничтожить на своем пути противника и к вечеру быть в районе Сергеевка, Грачевка, Воскресенка. При движении вести разведку в юго-восточном направлении. Дивизия нацеливалась на район крымских перешейков. Ее выход туда совместно с частями 6-й армии создал бы для армии Врангеля критическое положение.
14-й-кавдивизии в 8.00 29 октября перейти в наступление в направлении Б. Токмак, Круглая, Н. Покровское. 11-й кавдивизии к вечеру достигнуть Агаймана. Разведку вести в полосе Петровское, Ниж. Серогозы. 6-й кавдивизии к вечеру 29 октября выйти в район Успеновка, Сисоева, Н. Ральевка, здесь расположиться на ночлег. Разведку вести в полосе Ниж. Серогозы, Рубановка.
Особой кавбригаде и полештарму к вечеру 29 октября перейти в Асканию-Нова. Разведку вести в южном и восточном направлениях.
Таким образом, 1-я Конная разбивалась на две группы: северную (6-я и 11-я кавдивизии) и южную (4-я и 14-я кавдивизии). Южная выходила к перешейкам, северная становилась на пути отступавшего врага, наносила по нему удар с тыла, с юга.
В день переправы мы получили телеграмму от М. В. Фрунзе, которая еще более воодушевила нас. «Лучший из корпусов армии Врангеля, — сообщал М. В. Фрунзе, — 27 октября разбился о 2-ю Конную армию; все попытки противника отбросить нас к Днепру окончились полной неудачей. В связи с нанесенными противнику большими потерями и обходом нами левого фланга его укрепленной линии Васильевка — Мелитополь несомненно противник начал общий отход в Крым.
Теперь от вас и вашей энергии зависит судьба нашей операции. Ценой полного напряжения сил вы должны отрезать противнику пути отхода в Крым, дабы общим [84] наступлением всех армий фронта уничтожить его живую силу. Не позднее 30 октября частями вашей армии должна быть перехвачена железная дорога на Сальково.
Фрунзе »{39}.
Речь шла о корпусе Барбовича. Он действительно был лучшим во всей врангелевской армии. В нем находились самые отъявленные головорезы, белые казаки, обладающие изрядным боевым опытом, вооруженные до зубов. Они не раз одерживали победы над нашими бойцами. Забегая вперед, скажем, что командующий был введен в заблуждение. В действительности же противник еще не был разбит, и его главные силы пока в Крым не отходили.
...Сражение в Северной Таврии, исключительное по своему значению для исхода гражданской войны, явилось объектом исследования ряда историков, о нем написано много книг. К сожалению, в отдельных трудах допускается субъективный подход в освещении некоторых фактов. Например, утверждается, что Первая Конная, начиная рейд с каховского плацдарма 29 октября, якобы не имела сколь-нибудь достоверных сведений о противнике, даже находившемся перед фронтом армии, что и в последующих боях командование 1-й Конной, я в том числе, пренебрегали разведкой.
Такое утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Сказать о командире, что он бросает солдат в бой, ничего не зная о противнике, значит представить его абсолютно неграмотным в военном отношении. Командование фронта и наша разведка снабжали Реввоенсовет и штаб Первой Конной достаточно проверенными данными. Мы располагали подробными сведениями о том, где находятся части противника, каковы их силы, и были достаточно осведомлены о планах и замыслах Врангеля. Приведу лишь некоторые факты. Перед переправой войск 1-й Конной в районе Каховки полештарм армии заранее обсудил вопрос о состоянии разведки в дивизиях. С целью сбора точных сведений о противнике каждая кавдивизия вела боевую и агентурную разведку. В частности, нам почти в полном объеме [85] удалось узнать силы врангелевских войск на серогозском и геническом направлениях. Особое внимание было уделено организации разведки сразу же после переправы войск. Причем наши разведчики проникали не только в ближние, но и дальние тылы врангелевцев, даже в Крым...
Наступление на врага, начатое на рассвете 28 октября, развивалось успешно.
Части 6-й армии, в том числе закаленная в боях 51-я дивизия В. К. Блюхера, прорвав оборону противника, быстро продвигались вперед и к исходу 29 октября подошли к Перекопу, закрыв Врангелю путь отхода в Крым через Перекоп. В районе Херсона успешно переправились через Днепр части 1-й стрелковой дивизии. Латышская и 52-я дивизии наступали на Агайман — Серогозы. По всему фронту теснила противника 13-я армия И. П. Уборевича. Отдельные ее части, преследуя врага, совершили переход почти в 60 километров и заняли Мелитополь — крупный опорный пункт вражеской обороны. С 26 октября вела бои и развертывала свои силы на левом берегу Днепра 2-я Конная. Утром 28-го ее 16-я кавдивизия начала марш на Орлянск, Большую и Малую Белозерки. Из-под Александровска двигалась 4-я армия. Между ее частями и белогвардейцами начались бои в районе Большой Токмак. Врангелевцы сопротивлялись с отчаянностью обреченных, переходили в яростные контратаки, пускали в ход авиацию, танки, бронепоезда, но были не в силах остановить наступление красных войск, охваченных могучим наступательным порывом. Желание скорее разгромить ненавистного врага и завоевать Родине мир удесятеряли силы наших воинов.
Обгоняя пехоту, на степные просторы вырвались красные конники.
4-я кавдивизия 1-й Конной, пройдя за день 50 километров в тылу врага, вышла в район Аскания-Нова, Громовка. Достигли намеченных в приказе пунктов 14-я и 6-я дивизии и. Особая бригада. 6-я кавдивизия в районе Успеновка, Ново-Репьевка встретилась с разъездом противника, захватила пленных и к вечеру установила связь с Латышской дивизией. Части 11-й кавдивизии (1-я и 2-я кавбригады) в 19.00 29 октября заняли Агайман. В селении находились тыловые учреждения 2-й армии противника, оказавшие сопротивление. Несколько человек [86] было зарублено, 40 взято в плен, в том числе офицеры. Захвачено большое количество обозов, главным образом с продовольствием и фуражом, артсклад и до 10 миллионов рублей врангелевскими кредитками.
29 октября Реввоенсовет и полештарм Первой Конной остановились в Аскании-Нова.
Аскания-Нова — единственный в своем роде государственный заповедник в степной Украине — вела большую работу по акклиматизации и гибридизации животных, по выведению новых пород домашнего скота. Заповедник находился под особой охраной государства. Советская власть даже в труднейшие дни гражданской войны выделяла заповеднику все, что могла, оказывала его работникам всемерную поддержку.
Аскания-Нова находится в 40 километрах юго-восточнее Каховки. Еще перед наступлением я беседовал с Климентом Ефремовичем Ворошиловым о том, как быстрее, по возможности без боя, взять этот населенный пункт, чтобы сохранить заповедник.
Все было тщательно продумано, и наступление наших частей оказалось для врага неожиданным. Врангелевцы бежали, не успев нанести заповеднику сколь-нибудь существенный урон.
Служил у нас в штабе писарем Иван Селезнев из Сальского округа — разбитной грамотный парень. Я вызвал его к себе и говорю:
— Вот что, товарищ Селезнев. Назначаю тебя комендантом заповедника. Он представляет для нашего государства большую ценность, и все то, что в нем имеется, надо сохранить.
— Слушаюсь, товарищ командарм, — четко ответил Селезнев. — Сберегу все как положено.
И хотя для нас был дорог каждый конник, мы выделили людей для охраны заповедника. Позже все хозяйство заповедника мы передали по акту представителям украинского правительства. Вот этот своеобразный документ:
Ново-Троицкое, 5 ноября 1920 года.
При занятии 1-й Конармией имения Аскания-Нова там оставлен представитель РВС с охраной, дабы предотвратить от разгрома проходящих частей столь ценного советского имения с единственным в мире зоологическим [87] садом, большим количеством овец, скота и хлеба. Сообщаем, что будем нести охрану имения до 15 ноября, после чего просим принять от нас таковое для передачи Советской власти. В имении до 1 октября числилось племенных заводских овец 6162, волов 66, кобылица английская заводская одна, лошадей приплода 1929 штук, верблюдов 75, буйволов 20. В зоопарке млекопитающих 32 вида, всего 256 штук, птиц 166 видов, всего 1422 штуки, зерна — пшеницы около 6000 пуд., ржи 5000 пуд. и ячменя 3000 пуд.
Реввоенсовет 1-й Конармии — Буденный, Ворошилов, начполештарм Лецкий».
Поступила одна из первых разведсводок. Начполештарм Лецкий докладывал, что из опроса пленных офицеров тыловых учреждений врангелевской армии 29 октября выяснено: утром 29-го в Нижних и Верхних Серогозах находились штаб 1-й армии (Врангеля), штабы конкорпуса и 6-й пехотной дивизии. Части 1-й армии 29-го находились в районе Торгаевка, Серогозы и прилегающих хуторов Верхние Серогозы, Нижние Серогозы, Верхняя Рубановка. 28 октябрятам стояла Терско-Астраханская бригада, прибывшая из Нижнего Рогачика. По заявлению одного из пленных, чиновника Камбурга, в указанном районе находился также гусарский Александровский полк.
Задачей 1-й армии было ликвидировать группу красных войск в Каховском районе. Этому помешало стремительное наступление наших частей. Из предварительного опроса пленных, в частности коменданта 3-го района 2-го армкорпуса поручика Платова и полковника Сенягина (штабс-офицера для связи Астраханского казачьего войска), удалось выяснить силу некоторых частей противника Серогозского района. Терско-Астраханская отдельная бригада состоит из Терского и двух Астраханских кавполков. Во всех полках по 4 сотни и по пулеметной команде (6 пулеметов), 1-й Астраханский полк — 300 сабель, 2-й — 120 сабель. Численность Терского полка не выяснена. Комбриг — генерал-майор Агеев. Начальник штаба — полковник генштаба Соколовский. Конский состав полков не выяснен. В Ново-Троицком находится Терско-Астраханский запасный дивизион — около 200 сабель при 15 офицерах.,.
Здесь же, в Аскании-Нова, исходя из общего плана разгрома врага в Северной Таврии, я поставил задачу войскам Первой Конной на 30 октября.
11-я кавдивизия должна была, поддерживая продвижение 4-й кавдивизии, основными силами наступать в направлении Кучкогус, Петровское, станция Юрицыно, занять эту станцию и прилегающие к ней населенные пункты (хутор Адамы, Черный Пад). 1-й кавбригаде (комбриг Г. Колпаков) выступить из Агаймана, произвести налет на Нижние Серогозы и захватить штабы расположенных там вражеских соединений.
4-й кавдивизии Реввоенсовет ставил задачу, несмотря ни на что, не ввязываясь в затяжные бои с противником, продолжать продвигаться к Геническу, овладеть им, занять ближайшие к перешейку станции Сальково и Ново-Алексеевка. С занятием этих станций и Геническа Врангелю закрывались пути отступления в Крым через Чонгарский перешеек и Арабатскую стрелку, то есть достигалась основная задача, поставленная перед 6-й армией и 1-й Конной, — отрезать войска Врангеля, находящиеся в Северной Таврии, от Крыма.
6-й кавдивизии предлагалось, наступая в направлении Агайман, Кучкогус, занять и упорно оборонять район Кутузове, Петровское, Санбрум, Бредихин, иметь в Санбруме кулак не менее бригады на случай появления противника со стороны Серогоз.
Особой бригаде перейти в Ново-Троицкое. Один эскадрон оставить в Мартьяновке, откуда выслать сильный разъезд на Чаплинку. Здесь связаться с частями 6-й армии, получить от них ориентировку, ознакомить с нашим планом действий.
14-я кавдивизия сосредоточивалась в районе Рождественское и поступала в мой резерв.
Полештарм переходил в Отраду (50 километров восточнее Аскании-Нова).
Действия героев Первой Конной и 30 октября были выше всяких похвал. Боевой приказ дивизии выполнили с честью. Рейд красных конников явился полной неожиданностью для противника.
В Ново-Михайловке находился запасный полк корниловской пехотной дивизии. Лихой атакой конники смяли его и взяли в плен около тысячи вражеских солдат. Офицеры полка пытались отстреливаться, но все были [89] уничтожены. В районе Ново-Алексеевки конники Тимошенко разгромили другой запасный полк — марковской пехотной дивизии, штаб 1-й армии, взяли в плен много вражеских солдат и офицеров, захватили обоз генерала Кутепова. Сам Кутепов 30 октября находился в Ново-Алексеевке. Здесь получил донесение от летчика, что к станции подходят крупные силы красных. Кутепов не поверил этому сообщению и даже приказал арестовать летчика за распространение панических слухов. Генерал сам лично выехал проверить сообщение летчика и, убедившись, что донесение правильное и красные конники рядом, бросил своих подчиненных и постыдно бежал на станцию Рыково. Свиту Кутепова наши передовые части захватили у станции Ново-Алексеевка в плен. Станция была занята 1-й кавбригадой 4-й дивизии в 18.00 без единого выстрела, так как белые, находившиеся там, приняли красных конников за своих. Поняв ошибку, около 40 офицеров, засев в пакгаузе, отчаянно сопротивлялись. Все они, в том числе четыре полковника, были убиты или пленены. В плен попал и председатель военно-судной части Врангеля генерал Морель, спешивший укрыться в Крыму. Нам достались богатые трофеи: 5 паровозов, свыше 200 вагонов, в том числе 16 со снарядами и 3 с авиачастями, много орудий, пулеметов, патронов.
Сальково защищал гарнизон, насчитывавший более 1500 штыков и 4 бронепоезда. Перед станцией была построена оборонительная полоса из окопов и проволочного заграждения. Атака в конном строю была бы связана с большими потерями. Конармейцы начали атаку спешившись. Белые оказывали ожесточенное сопротивление, но были выбиты из окопов и разгромлены. Взято до тысячи пленных. Захвачено артснабжение целой армии и много продовольствия.
Из опроса пленных и перебежчиков выяснилось, что линия железной дороги от Мелитополя до Салькова сплошь забита эшелонами. Жители рассказывали, что идет спешная погрузка хлеба и других запасов на суда. В Громовке конармейцы захватили в плен агента по закупке хлеба. Он заявил, что заготовил в Громовке в течение двух недель 40 тысяч пудов ржи и пшеницы.
В Геническе враг оставил не один миллион пудов зерна, награбленного Врангелем у крестьян Северной
Таврии и приготовленного к погрузке на суда для отправки за границу. Изъятие у врага такого количества хлеба было ценным подарком Первой Конной своей Родине, население которой, особенно в центральных промышленных областях, голодало. Мы наладили охрану хлеба. В городе восстановили Советскую власть.
В районе Геническ, Сальково красные конники захватили тыловые учреждения противника. Здесь же оказалась и американская миссия Красного Креста. Когда нам доложили об этом, Климент Ефремович написал записку секретарю РВС Орловскому: «Сергей Николаевич! Американскую миссию Красного Креста сейчас же направьте в Харьков в распоряжение РВС фронта... С этой публикой нужно обойтись возможно лучше. Член РВС — Ворошилов».
Сам Врангель в своих записках положение под Сальковом в ночь на 30 октября, когда уже наметилось движение Южной группы Конной армии к сальковскому перешейку, характеризует так:
Но тут случилось то, чего я так в глубине души опасался. Врангель вначале полагал, что ему удастся отразить наступление красных и удержаться в Северной Таврии, и на атаки частей фронта отвечал дерзкими контратаками. Но 30 октября Врангелю достаточно было посмотреть на карту с нанесенной обстановкой, чтобы с предельной ясностью понять наш замысел. Что ему оставалось делать? Принимать бой с превосходящими силами красных на равнинах Северной Таврии? Это было бы равносильно самоубийству. И Врангель дал войскам приказ, оставляя заслоны, спешно отходить в Крым, за перешейки, прикрыться ими.
Так как Перекоп был уже закрыт, вся масса белогвардейских войск двинулась к чонгарским позициям, куда выходила 1-я Конная. Ей предстояло выдержать исключительный по силе удар. Врангель приказал Кутепову объединить силы 1-й и 2-й армий и во что бы то ни стало пробиваться на Сальково. Кутепов отходил двумя колоннами: одна — в составе Кубанской и 2-й кавалерийской дивизий, Терско-Астраханской бригады — двигалась на Агайман, Кучкогус, Отраду, другая — 1-я кавалерийская и дроздовская пехотная дивизии — по маршруту Агайман, хутор Кутузова, Рождественка. Части, находившиеся в районе Мелитополя (Донской корпус и другие), отходили вслед за ударной группой вдоль железной дороги. В Сальково спешно вызывались из Симферополя подкрепления.
На войне нередко бывают такие моменты, когда судьба сражения, в котором принимают участие многие соединения, в какой-то момент оказывается в руках одного [92] из них, подчас даже не основного. Так сложилась обстановка и сейчас.
Когда войска белых начали отступать, исход сражения, его успех в значительной мере встали в прямую зависимость от действий 2-й Конной армии. Ей ставилась задача 29 октября во что бы то ни стало прорваться на Серогозы, совместно с 6-й и 1-й Конной армиями окружить здесь наиболее сильную ударную группировку врага, в том числе такие подвижные части, как конный корпус Барбовича и Кубанская кавалерийская дивизия, и уничтожить. Эта центральная вражеская группировка была наиболее опасной. Ее ни в коем случае не следовало выпускать из района Серогоз.
Сейчас, как никогда, требовалась решительность в действиях, следовало проявить максимум инициативы и наступать, наступать, не считаясь ни с какими трудностями, врезаться во вражеские группировки, рассекать их, окружать, уничтожать по частям. Тогда Врангель был бы зажат в железные тиски и разбит. Но к сожалению, противнику удалось сковать действия 2-й Конной армии, сражение у никопольского плацдарма затянулось.
2-я Конная армия утром 28 октября и весь день вела разрозненные бои с отдельными неприятельскими частями. Ее дивизии согласно поставленным задачам наступали: 21-я — на Верхний Рогачик, который она и заняла совместно с 52-й стрелковой дивизией 6-й армии; 46-я и 3-я стрелковые, подчиненные командующему 2-й Конной, — на Елизаветовку и Днепровку. Здесь же наступала 2-я кавдивизия, получившая задачу содействовать пехоте. 16-я кавдивизия наступала из Балки на Орлянск.
Пехотной группе в составе 46-й и 3-й стрелковых дивизий удалось выбить части марковской пехотной дивизии из Днепровки и Елизаветовки (21 километр юго-восточнее Днепровки) и нанести ей поражение, взяв в плен до тысячи человек. Этот частичный успех и дал повод думать, что был разбит лучший корпус противника.
16-я кавдивизия попыталась с ходу взять село Малая Белозерка. Однако белые отразили атаки конармейцев и сами нанесли сильный удар. Отбросив 16-ю кавдивизию, белые окружили и взяли в плен два наших стрелковых полка (23-й и 24-й 3-й дивизии). После этого Миронов стал действовать осторожно. Армия прекратила [93] преследование врага и начала перестраиваться, сосредоточивая крупный кулак в районе Большой Белозерки.
30-й дивизии и 2-й Конной противостояли только две Донские и 1-я Кубанская дивизии врага. Командарм 2-й Конной решил, что на него наступают главные силы Врангеля, и дал команду изменить направление наступления своих главных сил с южного на юго-восточное. Это, по сути дела, было отклонением от поставленной командованием фронта задачи. Между прочим, еще на совещании в Апостолово М. В. Фрунзе настоял на том, чтобы придать 2-й Конной армии ряд стрелковых дивизий, имея в виду, что они явятся надежной опорой для смелого маневра конницы в глубь вражеского расположения. Но Миронов не сумел использовать пехоту, и Фрунзе 46-ю и 3-ю стрелковые дивизии с 30 октября переподчинил 4-й армии.
Было еще время исправить ошибку. Армия могла, продвинувшись к югу всего на 20 — 25 километров, вклиниться между мелитопольской и серогозской группировками врага (между ними оставался разрыв в 35 километров), нанести первый удар по тылам, а второй — во фланг, что поставило бы противника в катастрофическое положение. Но время было упущено, и главные силы ударной группы генерала Кутепова обрушились на Первую Конную, которая в упорных боях с превосходящим по силам противником несла большие потери.
М. В. Фрунзе вынужден был строго предупредить Миронова. Он телеграфировал ему:
Приказываю немедленно всеми силами вверенной вам конницы ударить в общем направлении на Ивановка, что в 20 верстах северо-восточнее Агайман. Ставлю задачей достичь этого пункта не позднее вечера 31 октября.
Об отданных распоряжениях донести.
Командюж — Фрунзе »{40}.
Серьезная задача возлагалась на 13-ю армию, в состав которой были включены большие силы конницы. Центр тяжести боевого дня 28 октября переместился на восток — на алексеевское и пологское направления. Здесь 4-я и 13-я армии добились значительных тактических успехов. Противник был сбит и вынужден в силу общей обстановки начать отход с той линии фронта, на которой собирался упорно обороняться.
4-я армия 29 октября без боя заняла Малую Белозерку, Тимошевку, Михайловку. 5-я и 9-я кавдивизии 13-й армии в это время овладели Мелитополем, а 2-я Донская стрелковая вышла в район Огарково, Георгиевка.
Однако 30 октября, когда 1-я Конная вышла к Чонгару и когда, собственно, решалась судьба операции, 4-я и 13-я армии, на наш взгляд, действовали недостаточно активно. Это дало возможность Врангелю снять с мелитопольского направления три дивизии. Две из них он перебросил в район Серогоз на усиление ударной группы, одну — в район Сальково, чтобы прикрыть Чонгарский полуостров на случай неожиданного прорыва сюда красных войск. Как видим, Врангель считался с подобной возможностью.
Вечером 30 октября М. В. Фрунзе отдал 4-й и 13-й армиям следующий приказ:
Командарму 4 продолжать энергичное движение вперед, использовав все местные средства, двигаясь днем [95] и ночью, не считаясь со сроками и рубежами, указанными в директиве № 0268/сек/821/оп.
Командарму 13, продолжая стремительное выдвижение пехотою, бросить конницу рейдом, не задерживаясь боями с арьергардами противника, находящимися перед фронтом армии, с тем чтобы выйти 31 октября в район Петровское, хут. Адама. От успешности выполнения данной задачи зависит разрешение основной задачи армии.
Командюж — Фрунзе »{41}.
Поручил начальнику полештарма связаться с командармом 13-й армии. Связь все время прерывалась, и начальник полештарма ничего толком не понял. К. Е. Ворошилов предложил обратиться непосредственно к командующему фронтом, но я возразил:
— Поздно, Климент Ефремович. Теперь всю лавину белогвардейских войск придется сдерживать нашей армии.
Как позже выяснилось, Главком С. С. Каменев тоже был озабочен сложившейся обстановкой. 2 ноября вечером из Орла Главком шлет срочную директиву о перегруппировке сил с целью прикрытия направления Сальково — Громовка — Аскания-Нова. Главком отмечал, что пропущен целый день для наступления в направлении на Сальково, в результате чего в самые решительные моменты операции и в самых ответственных районах дрались только одна Латышская дивизия и 1-я Конная армия, без всякой помощи всех остальных частей фронта. В результате боев 1-я Конная армия, очевидно, потерпела неуспех и не исключена возможность, что наступление на Сальково, Громовка, Аскания-Нова прикрыто весьма слабо только одной 15-й дивизией, которая к тому же имеет задачу на Сиваш.
Директива{42}требовала произвести соответствующую перегруппировку. Но драгоценное время было потеряно.
Врангель получил возможность собрать свои силы в крепкий кулак, оставляя на пути отступления лишь заслоны. На 1-ю Конную легла вся тяжесть борьбы с сосредоточенными силами врага. В первой половине дня 30 октября 6-я и 11-я кавдивизии были атакованы в районе Агаймана конным корпусом генерала Барбовича. [96] Коннице были приданы танки и 21 бронеавтомобиль.
Бойцы 1-й Конной сражались героически. Они неоднократно переходили в атаки, но были вынуждены оставить Агайман.
Особенно тяжелое положение сложилось для 11-й кавдивизии. Ее 1-ю бригаду атаковали вражеские танки. Молодые бойцы бригады, еще ни разу не встречавшиеся с танками, побежали. Спасая положение, вперед на конях вырвались начдив Морозов и комиссар дивизии Бахтуров. Им удалось повернуть бригаду и повести в контратаку. Но перелом в бою дался дорогой ценой: оба — и Морозов и Бахтуров — погибли.
Тяжело переживали мы трагическую весть. И Морозов и Бахтуров были любимцами красных конников.
Федор Максимович Морозов — уроженец станицы Платовской. Крестьянин-батрак, в первые дни гражданской войны он вступил в красный партизанский отряд. Командовал взводом, затем — кавалерийским полком. Природный ум, отличная сметка, умение ориентироваться в любом положении в сочетании с огненным темпераментом, неуемной храбростью сделали из него в короткий срок опытного кавалерийского начальника. При разгроме Деникина он уже командовал бригадой и вскоре при переходе Конной армии на польский фронт — дивизией. Конники любили Морозова как родного отца, были готовы пойти за своим командиром в огонь и в воду. И Морозов любил конников, верил им. В своей деятельности он опирался на передовых воинов-коммунистов, постоянно заботился о том, чтобы в дивизии кипела партийно-политическая работа. Для этого он не жалел ни сил, ни времени,
— Главное в нашем бойце-коннике, — нередко говорил Морозов, — это глубокая вера в идеи революции, вера в идеи партии большевиков. А эту веру одним приказом в людские души не вложишь, надо, чтобы она укрепилась в сердце бойца, чтобы понял он, что Советская власть — его родная, кровная, без которой ему и дня не прожить. А раз она, Советская власть, его родная — значит, и защищать ее надо умело, не щадя своей крови и самой жизни.
Под стать начдиву был и его комиссар Бахтуров. Павел Васильевич — казак, учитель Качалинской станицы. [97] В период калединщины возглавлял станичный ревком, проявил огромную энергию и талант организатора при формировании красных полков. В ноябре 1919 года Бахтурова назначили военкомдивом 6-й, а в августе 1920 года — военкомом 11-й кавдивизии. Бахтуров был исключительно яркой, одаренной личностью: красивый, богатырского телосложения, жизнерадостный, остроумный, блестящий оратор, поэт, музыкант. В нем сочетались высокая партийная принципиальность и душевная теплота. Умел он правдивым словом захватить в плен сердца конников.
Мне рассказывали потом, что в ночь на 31 октября Бахтуров долго не ложился спать, он сидел за столом и что-то писал. Оказалось, написал слова к песне. После гибели комиссара мне передали ее.
Песня начиналась так:
Гибель начдива и комиссара в самый напряженный момент боя в ходе контратаки, когда решающим является не столько численный перевес той или иной стороны, сколько психологический настрой, дух бойцов, могла окончиться для дивизии трагически. Но этого не случилось. Красные конники не дрогнули. Командование дивизией принял командир 24-го полка Василий Васильевич Коробков. Дивизия отразила натиск врага, восстановила положение.
После окончания боя я побывал в 11-й кавдивизии. Выступил перед бойцами.
Минутой молчания мы почтили память героически погибших начдива и комиссара, комбрига Г. Колпакова. Мне тяжело было говорить о них, как о погибших, и я очень волновался.
Потом я вызвал из строя Василия Васильевича Коробкова и представил его бойцам.
— В самый решительный момент боя командир двадцать четвертого полка взял на себя командование дивизией и повел бойцов в атаку, — говорил я. — По поручению Реввоенсовета Конармии объявляю, что отныне Василий Васильевич Коробков — ваш боевой начдив. Служите, товарищи, под его началом так же, как вы это
делали при начдиве Морозове и комиссаре Бахтурове. У нас еще будут жаркие схватки. Войска Врангеля еще до конца не разбиты, и я призываю вас с новой силой ударить по врагу. Да здравствует Власть Советов!..
В ответ раздалось мощное конармейское «ура».
В. В. Коробков, командуя 11-й кавдивизией, успешно справлялся с боевыми задачами. После разгрома белогвардейских войск в Крыму, когда Конармия передислоцировалась в Екатеринославскую губернию, В. В. Коробков сильно заболел. Его сменил Ф. У. Лобачев.
Под Агайманом шли тяжелые бои. Маршевая бригада 6-й кавдивизии отошла на хутора, что в 3 — 5 верстах северо-западнее Успенской, а 2-я кавбригада 6-й кавдивизии с 62-м полком — в южном направлении. К вечеру 30 октября 2-я кавбригада 6-й кавдивизии сосредоточилась в Ново-Троицком, 2-я бригада 11-й кавдивизии — в Успенском. В Агайман вступил противник. Эту неприятную весть несколько скрасило сообщение комдива 14-й. После незначительного боя дивизия заняла Рождественское.
Надо было думать, как поступить в новой обстановке. Мы оказались на пути поспешно отступавших крупных вражеских сил. Следовало действовать смело, решительно и ни в коем случае не упускать управления из своих рук. Объединили две бригады 6-й кавдивизии и 62-й кавполк 11-й кавдивизии в одну группу.
Агайман надо было вернуть, в противном случае мы лишались стратегически важного пункта. Я приказал начдивам 6-й и 11-й совместными действиями разбить противника в Агаймане, после чего присоединиться к частям Конармии в районе Ново-Троицкое, Отрада.
Наша разведка постоянно добывала ценные сведения; это давало возможность своевременно принимать необходимые решения, чтобы упредить действия врага. В тот день, о котором идет речь, мы получили донесение, что соединения генерала Витковского (13-я, 34-я сводно-гвардейские и 6-я пехотная дивизии) группируются для последующего овладения Ново-Алексеевкой и обеспечения переправ на Крымский полуостров в районе станция Чонгар, Геническ. Общая численность войск группы — до 600 штыков и 1500 сабель. В Нижних и [99] Верхних Серогозах группируется 1-я армия в составе корниловской, дроздовской и марковской пехотных дивизий, 1-й и 2-й кавдивизий. Кроме того, в состав 1-й армии входят несколько невыясненных полков пехоты и кавалерии. Общая численность 1-й армии — до 9 тысяч штыков и 6500 сабель при 9 бронеавтомобилях и 18 грузо-автомобилях, на которых установлены пулеметы. Задача 1-й армии та же, что и группы генерала Витковского. Нам предстояло сделать выбор — или отойти, или вступить в неравный бой, любой ценой задержать противника, не дать ему уйти в Крым. Мы выбрали последнее.
— Что ж, скрестим еще раз клинки с белогвардейцами, — сказал Климент Ефремович, — по-настоящему, по-большевистски. Может быть, в последний раз. Врангеля побьем, безусловно. А там и войне конец. Это будет «наш последний и решительный бой», — продекламировал он.
6-я и 11-я кавдивизий весь день 31 октября дрались с частями корниловской пехотной дивизии под Агайманом, предпринимали атаку за атакой, спешившись, отбивали яростные контратаки врага. К вечеру красные конники сломили сопротивление корниловцев и все-таки овладели Агайманом.
Обстановка накалялась с каждым часом. Колонны противника, отступавшего из районов Серогоз и Агаймана, обрушились в районе Ново-Алексеевки на 4-ю кавдивизию. Бой завязался жестокий. По железнодорожному полотну, ведя картечный огонь, двигались бронепоезда белых, а справа и слева от насыпи шли плотные цепи офицерских полков. В особенно тяжелое положение попала 3-я кавбригада, которой пришлось пробиваться буквально между колоннами противника. Начдив 4 С. К. Тимошенко сам несколько раз в строю конников бросался в контратаки. Он был дважды ранен, но продолжал руководить боем. Дивизия выдержала напор белых. В боях красные конники перебили много вражеских солдат, в течение двух дней захватили до 2 тысяч пленных, в том числе 15 офицеров.
В это же время яростным атакам в районе Рождественки подвергалась 14-я кавдивизия А. Я. Пархоменко. Белые наседали на нее с трех сторон. Весь день 31 октября и до вечера 1 ноября дивизия, показывая 100
чудеса отваги и мужества, сдерживала отчаянный напор врангелевцев. Только к исходу дня 1 ноября она вышла из боя и сосредоточилась в районе Ново-Троицкое.
Еще более жестокий бой проходил 31 октября в Отраде. О нем следует рассказать подробнее.
После первого дня наступления полештарм 1-й Конной и Особая кавбригада по моему указанию расположились в Отраде. Этот населенный пункт, дворов 200 — 300, занимал важное ключевое положение по отношению к Чонгару и Геническу. Через его центр проходила хорошая проселочная дорога. Село стояло на пригорке. От него далеко вокруг простиралась степь, что давало возможность вести круговой обзор. Забегая вперед, скажу, что именно благодаря этому, когда на Отраду навалились из Северной Таврии полчища врангелевцев, мы сумели обнаружить вражеские войска далеко на подходе к селу и вовремя подготовиться к бою. Словом, Отрада была во всех отношениях выгодным участком. Отсюда мне легче было руководить дивизиями во время боев.
Едва полештарм обосновался в Отраде, Лецкий сразу же установил связь со всеми дивизиями, уточнил обстановку на их участках и доложил мне. Я требовал от Лецкого далеко не отрываться с полештармом от дивизий. Трагический случай с Чапаевым, когда его штаб оторвался от основных сил и понес большой урон, был для нас уроком.
— Продолжать поддерживать надежную связь, — распорядился я.
На колокольне церкви установили наблюдательный пункт. Командиру эскадрона связи при полештарме С. М. Заславскому было приказано провести на колокольню линию связи.
Мне нравился командир эскадрона связи. С. А. Зотов, в бытность свою начальником полештарма, тоже не раз с похвалой отзывался о С. М. Заславском. Горячо преданный делу революции, честный, мужественный боец, Сергей Матвеевич был знатоком своего дела. Я не помнил случая, чтобы связь у нас отказывала.
Обстановка была тревожной.
Пришел Лецкий, крайне встревоженный.
— Донесение, — сказал он. — По некоторым данным, главные силы Врангеля двинулись в сторону Отрады. [101]
Несколько раз перечитал я донесение и затем передал Ворошилову. Если оно не было ошибочным, нас ждали крупные неприятности. Хорошо продуманный, тщательно разработанный план разгрома врага ставился под удар.
— Что будем делать? — спрашиваю Ворошилова. — У нас ведь людей совсем мало.
— Надо выстоять. Любой ценой.
— И я так думаю. Приказ командюжа для нас — закон.
— Нам же это не в первый раз — драться с крупными вражескими силами, — усмехнулся Ворошилов.
— Да, не в первый, — согласился я. — Не остановим врангелевцев, так изрядно потреплем.
Приказал Лецкому подтянуть к Отраде 4-ю кавдивизию С. К. Тимошенко. Она могла раньше других подойти к нам.
В селе расположились так. Полештарм обосновался в центре, на той самой улице, которая надвое делила село. Эскадрон связи, состоявший из четырех взводов — по 100 человек в каждом, и ординарческий кавдивизион — 2 эскадрона по 100 человек — оставались при полештарме. Они несли охрану, развозили почту по дивизиям, оперативные сводки, различные приказы и т. д. Командир кавдивизиона Десятников был храбрым, отчаянным конником. Да и все бойцы под стать своему командиру — смелые, находчивые, мужественные. Они не раз бывали в боях, имели по 3 — 4 ранения, обладали опытом ведения боя в любых условиях, особенно в населенной местности.
При полештарме находилась особая кавбригада, которой командовал Константин Иванович Степной-Спижарный. В бригаде два полка по 500 человек в каждом и артиллерийская батарея из четырех орудий. Первым полком командовал Е. И. Горячев, вторым — Г. М. Екимов, батареей — Митров.
Особая кавбригада расположилась на северной окраине села, примерно в двух километрах от полештарма.
Было ясно, что если вражеские войска до вечера не подойдут, то ночью они не осмелятся атаковать нас. И все-таки на душе тревожно.
Раздался писк телефонного аппарата. Снимаю трубку. Тревога! Белые прорвались к селу. [102]
Полки Особой бригады занимали исходную позицию. Я вышел на улицу. Мне подали коня. Не вижу Ворошилова. Захожу вновь в избу. Климент Ефремович сидит за столом и орудует иголкой.
— Нашел время, — говорю. — Бросай!
— А что стряслось? — спокойно спрашивает он.
— Белые рядом!
— Ну и пусть. Раз пришли — встретим, как договорились. Сейчас приведу в порядок шинель и...
— Быстрее, — начинаю сердиться я.
— А куда торопиться? — смеется он.
Климент Ефремович был на редкость смелый человек. Его пренебрежение опасностью иногда выходило за рамки обычных представлений о храбрости. Он буквально играл со смертью. По этой причине не раз попадал в тяжелые переплеты и чудом оставался цел.
Я сказал Ворошилову, что поскачу в Особую бригаду, а его попросил тут людей организовать. Надо посадить на коней всех, кто только может владеть шашкой.
Когда я прискакал в Особую бригаду, Степной-Спижарный уже развернул полки для боя. Командир
1-го полка Горячев увел своих конников к ветряку — северо-западнее Отрады, построил фронтом к северу.
2-й полк прикрывал батарею. Вдали на фоне еще светлого горизонта темнели подходившие к селу массы белых. На Отраду наваливались несколько полков пехоты и конницы, поддерживаемых огнем артиллерии и броневиков.
Митров, увидев меня, сказал:
— Товарищ командарм, прикажите открыть огонь!
— Пусть ближе подойдут, потерпите!
Вот белые подошли на расстояние орудийного выстрела. Даю знак, и тотчас заговорили наши пушки.
Завязался ожесточенный артиллерийский бой. Метрах в ста от меня разорвался вражеский снаряд. На моих глазах был убит Екимов. Мы потеряли одного из лучших красных офицеров. Екимов долго командовал 2-м полком (раньше полк назывался Сибирским), принимал участие в ожесточенных боях против Колчака и Юденича.
На секунду под огнем врага люди дрогнули. И тут я решил, что поведу полк в атаку сам. [103]
— Товарищ командарм, куда вы, нельзя вам! — крикнул Степной-Спижарный.
Конечно, с точки зрения штабных работников, мне не следовало лезть под пули. Я сам, подобно Чапаеву, учил командиров, где им надо находиться в бою, откуда лучше руководить боем. Но разве сейчас было время думать о своей безопасности?! Положение, в какое мы попали, было отчаянным — 4-я дивизия еще не давала о себе знать. Нас могли выручить лишь беззаветная храбрость и мужество конников, хладнокровие и смелость командиров. Я верил в своих людей.
— Шашки к бою! — скомандовал я. — За мной, в атаку, марш-марш!
Выхвачены шашки, коням даны шпоры, с места в карьер мы понеслись навстречу врагу. Неистовая стрельба с обеих сторон слилась в сплошной могучий рев. Глушило уши, до боли сдавливало голову, не слышно команд. Да и вряд ли кому нужно было что-то говорить и слушать. Цель атаки, ее направление для всех очевидны и ясны.
Стремительно несется полк на белых. Могучее «ура» раздается над степью. У меня в голове одна мысль — сдержать натиск врага, не дать ему прорваться к центру села, где находится полештарм. Я был уверен, что Ворошилов уже успел там подготовить людей и что врагу не удастся нас сломить.
Бойцы полка, который я повел в атаку, дрались беззаветно. Нам удалось отбросить белых от села. Я приказал Степному-Спижарному удержать северную часть Отрады во что бы то ни стало, а сам помчался к батарее Митрова, которая под прикрытием полка Горячева вела меткий огонь по белым. И вдруг слышу:
— Товарищ командарм, белые прорываются к полештарму с юга!
Отступив под нашим ударом на северной стороне села, враг бросил до трех полков в тыл Отрады.
Что делать? Решаю ударить по ним полком Екимова.
— За мной, орлы! — громко командую бойцам.
Мы рванулись в центр села. У полештарма уже шел бой. Ворвавшись на площадь, увидели перед собой казачью сотню и врезались в нее. Белые открыли огонь из поставленных во дворах ручных пулеметов. Передние лошади, ошарашенные выстрелами в упор, вздыбились, [104] однако под напором скачущих сзади промчались вперед. Вихрем носились красные конники по улицам и переулкам Отрады, круша врага. Белогвардейцы не выдержали и стали отступать.
В этом бою Климент Ефремович едва не погиб. Когда в тылу полештарма с южной стороны Отрады появились неприятельские конники, Ворошилов во главе эскадрона бросился в атаку. Несколько белогвардейцев ринулись на Ворошилова. Впереди несся один с пикой в руках. Ворошилов выстрелил в него, но промахнулся. Врангелевец ударил Ворошилова пикой. Казалось, смерть неизбежна. Но воинское счастье и в этот раз не изменило Клименту Ефремовичу. Острие пики завязло в толстой бурке, которая была на Ворошилове. Раздалось несколько выстрелов. Белогвардеец свалился с лошади мертвый. Стрелял красноармеец Шпитальный.
В тяжелом бою за Отраду красные конники показали чудеса героизма и храбрости. Командир эскадрона связи С. М. Заславский, о котором я писал выше, в самую тяжелую минуту атаковал ворвавшегося в село противника, врезался в середину колонны и лично зарубил несколько белогвардейцев. Преследуя противника, С. М. Заславский с бойцами освободил попавших в плен трубачей, перевязочный пункт, кухню Особой кавбригады и захватил три вражеских пулемета.
Иван Шпитальный, красноармеец ординарческой команды при Реввоенсовете, был храбрым, отчаянным конником. Много славных дел числилось за ним. В бою под Ровно 8 июля 1920 года при прорыве на Луцк 18-й пехотной дивизии белополяков в жестоком бою погиб славный герой Олеко Дундич. Иван Шпитальный вынес тело убитого из расположения вражеских войск, привел его лошадь, забрал оружие. И в этом бою он отличился.
Особенное мужество проявил Петр Зеленский. В бою он неотлучно находился при мне, передавал мои распоряжения, в атаке бросался в самые опасные места. Он и раньше отличался отменной храбростью, был находчивым, инициативным бойцом.
Командир 4-го эскадрона 1-го кавполка Особой кавбригады Михаил Савченко смело ринулся со своим эскадроном на колонну противника. Личным примером и мужеством он увлек за собой остальных бойцов. [105]
Эскадрон с ходу врезался в середину колонны, ее ряды, и обратил в бегство.
Позже, когда М. Савченко наградили орденом Красного Знамени, он сказал:
— Служу революции и своему народу и, если потребуется, готов отдать жизнь за родную Советскую власть.
Так сражались под Отрадой многие.
Старшина комендантского эскадрона Илья Албаев в самый разгар боя, когда враги устремились в атаку на взвод артиллерии, один с пулеметом остался прикрывать артиллеристов, которые вынуждены были сменить свои боевые порядки. Три вражеских эскадрона атаковали нашу артиллерию, но Илья Албаев вел из пулемета сильный и непрерывный огонь, и враг не прорвался. Под стать этому смельчаку и пулеметчик Федор Татарников, который также до последней минуты вел огонь по белогвардейцам, пытавшимся отрезать от основных наших сил другую батарею.
Надо отдать должное и нашим артиллеристам. Вот один из них — Василий Митров, командир 3-й батареи. В течение сорока минут в бою под Отрадой он губительным огнем прямой наводки картечью отражал непрерывные атаки пяти эскадронов неприятельской кавалерии. Благодаря этому полештарму удалось избежать окружения.
Не дрогнул перед врагами и командир 1-й батареи Владимир Адамович. Метким артиллерийским огнем своей батареи он расстроил боевые порядки врангелевской конницы. Это дало возможность полкам 4-й кавдивизии настигнуть отступающего врага и уничтожить его передовые части.
М. Савченко, И. Албаев, Ф. Татарников удостоились ордена Красного Знамени, а В. Митров, В. Адамович от имени ВЦИК были награждены золотыми часами.
Ценой героических усилий многих бойцов и командиров, ценой многих жизней нам удалось сдержать натиск белогвардейских войск под Отрадой. И хотя мы временно оставили поселок, наращивая силы, победа была на нашей стороне, о чем писал позже в своих мемуарах Врангель.
Конечно, если быть самокритичным, то мы могли бы лучше подготовиться к отпору вражеских сил, осуществи мы глубокую разведку, когда остановились на ночной отдых в Отраде. [106] В бою под Отрадой участвовал один из ветеранов отечественной кинематографии кинооператор Эдуард Тиссэ. Это был добрый и храбрый человек. С киноаппаратом на боевой тачанке он принимал участие во многих боях, делал съемки с натуры. Как-то перед боем в Отраде я ему сказал:
— Ох, боюсь за вас. Шальная пуля заденет, кто тогда расскажет о героях-конармейцах? Тиссэ в ответ улыбнулся.
— Вас же, Семен Михайлович, пуля не трогает, почему меня должна задеть? — И уже серьезно добавил: — Съемки боев очень нужны для будущих поколений. Пусть узнают потомки, как воевали конармейцы. Ради этого стоит рисковать.
Позже, уже перед войной с немецко-фашистскими захватчиками, Эдуард Тиссэ в беседе с молодыми работниками искусств рассказывал об этих событиях.
Отправляя нас, кинохроникеров, на фронт, нам давали от ста двадцати до трехсот шестидесяти метров негативной пленки. Она была часто недоброкачественной, но и в том случае, если на ней можно было снимать, расходовать ее приходилось с величайшей экономией, чтобы ни один метр не пропал даром, чтобы заснять самое важное, самое ценное из увиденного. Оператор должен был перебрасываться с места на место буквально «в два счета».
Помню бой на подступах к Крыму. Выбирая высокую точку съемки, я взобрался с аппаратом на вышку ветряной мельницы. Увлекшись съемкой, совершенно не заметил того, что мельница сделалась центром боя. Я продолжал снимать до той минуты, пока кавалерия белых не подошла вплотную к мельнице. Красная кавалерия перешла в контратаку... С величайшим трудом, под обстрелом, мне удалось сойти со своим киноаппаратом с вышки мельницы. Меня подхватили на тачанку, и я получил радостную возможность снять паническое бегство белых… [107]
Наши съемки имели громадное агитационное значение. После моего возвращения из 1-й Конной в Москву материал был смонтирован в фильм. Этот фильм повез с собой оператор Г. Гибер, направлявшийся для съемок во 2-ю Конную армию.
Просмотр фильма во всех случаях вызывал громадный подъем среди бойцов, для которых 1-я Конная служила образцом героизма и беззаветной преданности революции.
Гражданская война была нашей первой кинематографической школой».
...Темнело. Бой начал стихать. Но с севера к Отраде подходили главные силы Врангеля — соединения 1-й и 2-й армий под общим командованием Кутепова. В ночь на 1 ноября белогвардейцы заняли Отраду. Войска Врангеля оттеснили 4-ю дивизию из района железной дороги, окружили и, отрезав от остальных 14-ю дивизию, хлынули к мостам через Сиваш.
