Случилось это почти сорок лет назад. Вот таким же летом, как и сейчас. В Питере произошли большие события. На Невском проспекте войска стреляли в рабочую демонстрацию. Буржуазные газеты печатали о большевиках всяческие небылицы. По всему городу шныряли сыщики, разыскивая Ленина. Рабочие спрятали Ильича, но с каждым днем пребывание его в Питере становилось всё опасней. Надо было найти надежное убежище где-нибудь в окрестностях города.

Жил я тогда в поселке около станции Разлив. Как-то утром явился ко мне представитель ЦК партии.

— Товарищ Емельянов, ты старый член партии. Надо укрыть нашего Ленина.

Я призадумался.

Шутка ли — мне, простому мастеровому, партия доверяет жизнь великого вождя.

Посоветовался я со своей женой, Надеждой Кондратьевной. Она конспиратор опытный, уже много лет вела подпольную работу. Вместе мы решили, что надобно поселить Ильича в шалаше за озером. Будто это косарь там поселился.

В тот же день вечером отправился я в Петроград. По железной дороге доехал до Новой Деревни, пошел к Строгановскому мосту. Там, в тени деревьев, я остановился, ожидая Ильича. Редкие фонари освещали безлюдную улицу. Уже поздно. Пора бы Ильичу прийти, а его нет. Тревога охватила меня. Неужели арестован?

Ильича всё нет. А до отхода последнего поезда осталось несколько минут.

Ну вот, наконец-то! Подошел Ильич в сопровождении нескольких человек. Один из них тихо сказал мне:

— Идите вперед. Показывайте дорогу.

Свернули мы во двор товарной станции, пролезли под вагонами на запасных путях, вышли к пассажирскому поезду. И самое время. Кондуктор давал уже свисток отправления. Ильич и я вскочили на подножку последнего вагона.

— Вы стойте у дверей,— сказал Ленин,— а я сяду на ступеньку. В случае чего — спрыгну.

— Свалиться ведь можно, Владимир Ильич.

— Ничего, я цепкий.

На первой же станции Лахта рядом в вагон ввалилась какая-то шумная компания. Я приоткрыл дверь, прислушиваясь к голосам. Оказалось, что это офицеры в штатских костюмах едут на гулянку в Раздельную — так назывался тогда Лисий Нос. Только такого соседства не хватало! На всякий случай заслонил я собой Ленина, крепко ухватился за поручень подножки, решил про себя: ежели надо будет, защищу Ильича.

Дверь вагона открылась, на площадку вышел офицер. Взглянул на меня, нагнулся к Ильичу: захотел рассмотреть его. Но Ильич опустил голову, притворился пьяным. Офицер махнул рукой — чего с пьяного возьмешь — и вошел обратно в вагон.

Доехали мы благополучно до станции Разлив, сошли с поезда. В поселке уже все спали.

Вот он, ленинский дубок!

— Что случилось, Николай Александрович?— спросил Ленин, подойдя к нам.— Отчего вы раздражены?

— Как же, Владимир Ильич, не сердиться? Хорошее деревцо ребята сгубили. Сейчас же не время посадки.

— Давайте попробуем всё же посадить его.

Ильич вместе с ребятами взялся за лопату, затем присел на корточки, осторожно опустил тоненький, словно веточка, дубок в ямку, тщательно присыпал землей, даже потоптал ногами. Смотрю я и думаю: нет, не привьется дубок в нашем саду, а он, представьте себе, весной покрылся зелеными листочками. Так и прижился, до сих пор растет.

* * *

Шалаш за озером тем временем был готов.

Однажды поздним вечером мы с сыном переправили Ильича на лодке через озеро. Возле шалаша я расчистил кустарник, вбил колья для котелка, вкопал чурбан, заменивший Ильичу мебель. На следующее утро гляжу, — Ильич уже устроился на чурбане, пишет.

Писал он очень много, но из осторожности свои записи в шалаше никогда не оставлял, а передавал в верные руки. Порой невдалеке от шалаша посвистывал снегирь. Это раздавался условный сигнал; он означал, что кто-то должен увидеть Ленина. Так оповещали о своем приезде товарищи Дзержинский, Сталин, Орджоникидзе, Свердлов. Кто бы мог подумать, что отсюда, с этой поляны, шли советы и указания от вождя рабочего класса!

Обед и газеты привозила в шалаш Надежда Кондратьевна. Случилось раз, — на озере разыгралась непогода. Ветер гнал крупную и частую волну. Грести было очень тяжело. Ленин с беспокойством следил за приближением лодки. Ее сносило к Черной речке. Тогда Ильич не стал ждать, покуда она причалит, а бросился по грудь в воду, схватил лодку за нос и вытащил ее на берег. А жену мою побранил:

— Зачем же вы, Надежда Кондратьевна, в такую погоду выехали! Ну, остался бы я без обеда. Подумаешь!

* * *

Пошли дожди. С уборкой сена следовало торопиться, Ильич взялся мне помочь. Я косил, он разметывал, потом мы оба на носилках собирали сено в стог.

А ненастье наступало. С каждым днем становилось всё холодней.

Шалаш уже не служил защитой от осенней непогоды. Да и слухи стали распространяться, будто Ленин укрывается где-то под Сестрорецком. ЦК партии решил переправить Ленина в Финляндию. Это нужно было сделать в строгой тайне.

Тогда Финляндия хоть и составляла часть России, но при переходе границы проверяли пропуска.

Рабочим Сестрорецкого завода, жившим в Райволе, пропуска подписывал начальник завода. А дверь его кабинета выходила в нашу инструментальную мастерскую.

Улучил я минутку, вошел в пустой кабинет, взял из пачки на столе пять пропусков, принес их Ленину. Он выбрал пропуск, выданный Иванову. Приехал свой человек, сфотографировал Ленина, не похожего на себя, в парике. Фотографию прикрепили к пропуску.

Всё было готово.

Теперь предстояло выйти к станции Дибуны.

В сумерки мы покинули шалаш. Пока шли лесом, уже стемнело. На станцию добрались усталые. Все сели на скамейку возле вокзала. Ленин оглянулся по сторонам.

— Нет, вместе сидеть не годится. Двое из нас должны ждать в кустах.

Не успел он с товарищем еще укрыться, как из здания вокзала вышел офицер, подошел к нам, потребовал документы. Я понял, что это офицер контрразведки, и решил отвлечь его внимание от поезда, на котором должен уехать Ильич.

— У меня с собой только рабочий номер.

— А зачем ты здесь так поздно?

— А разве нельзя?

— Ну-ка, иди за мной! — приказал офицер.

В комнате, заполненной вооруженными людьми, офицер сел за стол. Я небрежно развалился напротив.

— Ты как ведешь себя! Встать! Обыскать его!

Меня обыскали, нашли в кармане депутатский билет одного петроградского товарища.

— Это не мой билет. Я на Сестрорецком заводе работаю.

— Сколько лет работаешь?

— Тридцать лет.

— Тогда всё заводское начальство должен знать. Называй по фамилии.

Я называю и всё думаю: скорей бы, скорей бы поезд пришел!

— Ну, а кто старший врач завода, знаешь? — спрашивает меня офицер.

— Знаю. Гречин. Взяточник известный.

— Как ты смеешь, негодяй, оскорблять моего дядю!

Подошел поезд, которым должен уехать Ильич, но офицеру не до проверки пассажиров. Он всецело занят мной, а мне этого только и надо. В это время подошел встречный поезд. Меня впихнули в вагон и заперли. В Белоострове зашел в вагон унтер-офицер, хорошо меня знавший.

— Ты, Емельянов, как попал сюда?

— Да вот ваше начальство арестовало.

Он открыл дверь вагона:

— Беги!

Я не заставил себя ждать, пробрался домой, лег спать.

А спустя несколько дней мне передали радостную весть: Ленин благополучно перебрался в Финляндию. Вслед за ним с нашей помощью переехала туда и Надежда Константиновна Крупская, верный друг и жена Ильича.

Вот как это случилось, что судьба свела меня с великим Лениным. Вовек не забуду его.

Записал Д. Славентантор