Г. Снегирев

СЛЕД ОЛЕНЯ

...Мендуме ушел из чума на три дня и вернулся с черной собакой Туком. Теперь в чуме нас было трое. Тук лежал у костра и, высунув язык, смотрел, как Мендуме чистил ружье, и прислушивался, как кричат бурундуки в кедрах.

— Бурундук — тубук-тубук-тубук! Дождь — кап-кап-кап! Бурундуки кричат, плохая погода будет!

Утром было тихо. Дождь кончился, бурундуки замолчали.

Мендуме надел на ноги кожаные носки — ичиги, и мы пошли искать оленя. Тук лаял где-то впереди. Мендуме останавливался и молча слушал.

—    Белка! — говорил Мендуме, и мы шли дальше.

Он по лаю узнавал, кого почуял Тук.

К вечеру мы вышли на болото. На землю падали снежинки. Закричала кедровка, и вдруг громко залаял Тук. Мендуме снял ружье и стал тихо красться. Потом он остановился, нагнулся и стал что-то рассматривать. Я подошел к нему. Он показал мне пальцем на землю. Во мху был след оленя. Он на наших глазах наполнялся болотной водой. Мы позвали Тука назад и пошли по следу.

Олень уходил в горы, и Мендуме часто останавливался, брал щепотку земли из свежего следа и мял ее в пальцах. Земля плохо крошилась, она была еще сырая, значит, олень близко.

Мендуме шел впереди. Вдруг он остановился у можжевеловых кустов, повесил ружье за спину и махнул рукой.

—    А олень? — спросил я.

Мендуме показал на след. Я увидел рядом с большими следами маленькие копытца олененка. Олениха оставила олененка в можжевельнике и теперь уводила с собой.

Мендуме закурил трубку и сказал, что никогда не убивает олениху с олененком. Ои засмеялся и показал на снежные горы. Я посмотрел туда и увидел на белом снегу два коричневых пятнышка, побольше и поменьше. Это была олениха с олененком. Они шли через горы в долину. Олененок проваливался в снег и отставал, а мать поджидала его.

Солнце садилось, и два диких оленя шли в розовых снегах.