КРЫЛАТЫЙ, МОХНАТЫЙ ДА МАСЛЕНЫЙ На лесной опушке, в тепленькой избушке, жили-были три братца: воробей крылатый, мышонок мохнатый да блин масленый. Воробей с поля прилетел, мышонок от кота удрал, блин со сковороды убежал. Жили они, поживали, друг друга не обижали. Каждый свою работу делал, другому помогал. Воробей еду приносил — с полей зерен, из лесов грибов, с огорода бобов. Мышонок дрова рубил, а блин щи да кашу варил. Хорошо жили. Бывало, воробей с охоты воротится, ключевой водой умоется, сядет на лавку отдыхать. А мышь дрова таскает, на стол накрывает, ложки крашеные считает. А блин у печи — румян да пышен — щи варит, крупной солью солит, кашу пробует. Сядут за стол — не нахвалятся. Воробей говорит: — Эх, щи так щи, боярские щи, как хороши да жирны! А блин ему: — А я, блин масленый, окунусь в горшок да вылезу — вот щи и жирные! А воробей кашу ест, похваливает: — Ай, каша, ну и каша — горазд горяча! А мышь ему: — А я дров навезу, мелко нагрызу, в печь набросаю, хвостиком разметаю — хорошо в печи огонь горит — вот каша и горяча! — Да и я,— говорит воробей,— не промах: соберу грибов, натащу бобов—вот вы и сыты! Так они жили, друг друга хвалили, да и себя не обижали. Только раз призадумался воробей. «Я,— думает,— целый день по лесу летаю, ножки бью, крылышки треплю, а они как работают? С утра блин на печи лежит—нежится, а только к вечеру за обед берется. А мышь с утра дрова везет да грызет, а потом на печь заберется, на бок повернется, да и спит до обеда. А я с утра до ночи на охоте — на тяжелой работе. Не бывать больше этому!» Рассердился воробей — ножками затопал, крыльями захлопал и давай кричать. — Завтра же работу поменяем! Ну, ладно, хорошо'. Блин да мышонок видят, что делать нечего, на том и порешили. На другой день утром блин пошел на охоту, воробей—дрова рубить, а мышонок — обед варить. Вот блин покатился в лес. Катится по дорожке и поет: Прыг-скок, На маслице жарен! Бежал, бежал, а навстречу ему Лиса Патрикеевна. — Ты куда, блинок, бежишь-спешишь? — На охоту. — А какую ты, блинок, песенку поешь? Блин заскакал на месте да и запел: Прыг-скок, На маслице жарен! — Хорошо поешь,—говорит Лиса Патрикеевна, а сама ближе подбирается.—Так, говоришь, на сметане мешан? А блин ей: — На сметане да с сахаром! А лиса ему: — Прыг-скок, говоришь? Да как прыгнет, да как фыркнет, да как ухватит за масленый бок — ам! А блин кричит: — Пусти меня, лиса, в дремучие леса, за грибами, за бобами — на охоту! А лиса ему: — Нет, я съем тебя, проглочу тебя, со сметаной, с маслом да с сахаром. Блин бился, бился, еле от лисы вырвался — бок в зубах оставил, домой прибежал! А дома-то что делается! Стала мышка щи варить: чего ни положит, чего ни прибавит, а щи все не жирны, не хороши, не маслены. «Как,— думает,— блин щи варил? А, да он в горшок нырнет да выплывет, и станут щи жирные!» Взяла мышка да и кинулась в горшок. Обварилась, ошпарилась, еле выскочила! Шубка повылезла, хвостик дрожмя дрожит. Села на лавку да слезы льет. А воробей дрова возил: навозил, натаскал да давай клевать, на мелки щепки ломать. Клевал, клевал, клюв на сторону своротил. Сел на завалинку и слезы льет. Прибежал блин к дому, видит: сидит воробей на завалинке — клюв на сторону, слезами воробей заливается. Прибежал блин в избу — сидит мышь на лавке, шубка у нее повылезла, хвостик дрожмя дрожит. Как увидели, что у блина полбока съедено, еще пуще заплакали. Тут блин и говорит: — Так всегда бывает, когда один на другого кивает, свое дело делать не хочет. Тут воробей со стыда под лавку забился. Ну, делать нечего, поплакали-погоревали, да и стали снова жить-поживать по-старому: воробей еду приносить, мышь дрова рубить, а блин щи да кашу варить. Так они живут, пряники жуют, медком запивают, нас с вами вспоминают.
| |
| Просмотров: 1488 | |
| Всего комментариев: 0 | |