В чёрной шапке с красным околышем, в чёрной бурке, из конца в конец носился Чапаев. И все видели, как здесь и там появлялась вдруг и быстро исчезала его худенькая фигурка. Он на лету отдавал приказания, сообщал необходимое, задавал вопросы. И командиры, так хорошо знавшие своего Чапая, кратко, быстро сообщали нужные сведения — ни слова лишнего, ни мгновенья задержки.

— Все пулемёты целы? — бросал на скаку Чапаев.

— Целы! — кричал ему кто-то из цепей ¹ .

— Сколько повозок снарядных?

— Шесть...

— Где командир?

— На левом...

Он мчался на левый фланг.

Красные бойцы кидались в стремительный бой. В тот же миг срывались казачьи пулемёты. Красные бойцы падали ниц, впивались в снег и лежали замертво, ждали новую команду.

Позади носился Чапаев, кратко, быстро и властно отдавал приказания, ловил ответы.

Вот он круто свернул коня, мчится к командиру батареи:

— Вить по мельницам!

— Все пулемёты с мельниц скосить!

— Станицу ² не трогать, пока не скажу!

И, быстро повернув, ускакал обратно. Чаще, крепче и злей заговорили орудия. Станица торопилась остановить наступающие цепи красноармейцев. Мельницы взвыли и вдруг разорвались сухим, колючим треском: были спущены все пулемёты враз. Обе стороны усиливали огонь. Но с каждой минутой ближе и ближе красноармейцы, всё точней падают, рвутся снаряды, дух мрёт от мысли, что близок враг, что надо смять его, ворваться в станицу...

Возбуждённый, с горящими глазами, мечется Чапаев из конца в конец. Шлёт гонцов то к пулемётам, то к снарядам, то к командиру полка, то снова скачет сам, и видят бойцы, как мелькает повсюду его худенькая фигурка. Вот подлетел кавалерист, что-то быстро-быстро ему сказал.

— Где? На левом фланге? — вскинулся Чапаев.

— На левом...

— Много?

— Так точно...

— Пулемёты на месте?

— Всё в порядке... Послали за подмогой...

И он скачет туда, на левый фланг, где грозно надвинулась опасность. Казаки несутся... Уж видны скачущие кони... Подлетел Чапай к командиру батальона:

— Ни с места! Всем в цепи!.. Залпом огонь!

— Так точно...

И он пронёсся по рядам припавших к земле бойцов.

— Не робей, не робей, ребята! Не вставать... Подпустить — и огонь по команде... Всем на месте... Огонь по команде!

Как только казаки домчались на выстрел — ударил залп, за ним другой...

Тра-та-та... Тра-та-та... Тра-та-та...— играли бессменно пулемёты.

Ах... ххх! Ах... ххх! Ах... ххх! — вторили чёткие, резкие, дружные залпы.

Белые сбились, перепутались, замерли на мгновенье.

Ахх! Ахх! — срывались сухие залпы. Ещё миг — и кони мордами повернули вспять. Казаки мчатся обратно, а им вдогонку:

Тра-та-та... Аххх! Аххх! Тра-та-та... Ахх!.. Ахх!

Сбита атака. Уж бойцы от земли подымают головы... Цепи идут под самой станицей. Чаще, чаще, чаще перебежки... Пулемётный казацкий огонь шарахает по цепи красных. И лишь вскочит цепь — бьют казацкие залпы... Уж бойцы забежали за первые мельницы, кучками спрятались где за буграми, где у забора — всё глубже, глубже, глубже — в станицу... И вдруг взорвалось неожиданное:

— Товарищи! Ура... ура... ура!!!

Цепь передёрнулась, вздрогнула, винтовки схвачены наперевес— это красноармейцы понеслись в последнюю атаку...

Больше не слышно казацких пулемётов: изрублены на месте пулемётчики... По станице шумные волны красноармейцев... Где-то далеко-далеко мелькают последние всадники...

Красная Армия вступила в станицу Сломихинскую...