Надысев Г. С. На службе штабной. — М.: Воениздат, 1976. — 270 с. Изд. 2-е, испр. и доп. (Военные мемуары). Тираж 100.000 экз.

Отгремели пушки Донского фронта в приволжских степях. Наступила непривычная тишина. Мы оказались в глубоком тылу, с радостью сознавая, что с честью выполнили свой долг. Многие офицеры штаба артиллерии получили очередные воинские звания и были награждены правительственными наградами. Мне было присвоено звание генерал-майора артиллерии.

Всех волновал вопрос, куда нас направят теперь. И вот 6 февраля стали грузиться в эшелоны. В вагонах только и разговоров о событиях последних дней. По мелькавшим мимо железнодорожным станциям угадывали — едем на запад. Ни я, ни начальники других штабов родов войск маршрута не знали. Все было засекречено. Я боялся лишь одного: чтобы наш наконец-то слаженный и дружный коллектив не распался и офицеры не были бы разбросаны по другим фронтам.

И вот утомительное путешествие закончилось. 13 февраля выгрузились на станции Елец и после ночного марша расположились в деревне Чернова-Пятницкая, в 80 километрах западнее Ельца. Создавался новый, Центральный фронт, который развертывался между Брянским и Воронежским.

Итак, штаб Донского стал теперь штабом Центрального фронта. Командующим фронтом, как и следовало ожидать, был назначен К. К. Рокоссовский.

В состав фронта должны были войти 2-я танковая армия и 2-й гвардейский кавалерийский корпус, уже находившиеся на курском направлении, 21-я и 65-я общевойсковые, 16-я воздушная армии, прибывавшие из-под Сталинграда, [107] и 70-я армия — из резерва Ставки. Из двадцати артиллерийских и минометных полков РВГК тринадцать были с нашего Донского фронта. Семь артиллерийских полков находились в составе 70-й и 2-й танковой армий.

Приятно было узнать, что в составе войск фронта будут две армии, в которых командующие артиллерией и их штабы нам хорошо известны, и что в состав артиллерии фронта возвращаются 1-я артиллерийская дивизия полковника В. Н. Мазура, 1166-й пушечный артполк Н. Г. Ушакова, 275-й гаубичный полк подполковника А. И. Телегина, 1188-й истребительно-противотанковый полк майора М. А. Маза.

Февраль 1943 года выдался суровым, с большими снегами, сильными метелями, вьюгами. Дороги заносило так, что нашим прибывающим войскам приходилось пробиваться с огромными трудностями.

Уже с первого дня пребывания на новом направлении из-за небывалых снежных заносов наши части столкнулись с множеством трудностей, для преодоления которых нужно было приложить немалые усилия. Сложный процесс сосредоточения усугублялся тем, что из-за недостатка железнодорожного подвижного состава большое количество тыловых учреждений фронта все еще оставалось в районе Сталинграда или находилось в пути. Поэтому вопросы снабжения войск выросли в проблему, для решения которой мы не располагали необходимыми средствами.

В этих условиях выдвижение частей к линии фронта шло катастрофически медленно. Колонны артиллерийских частей растянулись на десятки километров.

Военный совет фронта и штабы родов войск принимали самые решительные меры, чтобы оказать действенную помощь частям, находившимся на марше. Положение было столь сложным, что наш штаб, еще сам не добравшись до места назначения, разослал большую часть своих офицеров на розыски и «протаскивание» вперед артиллерии. Но в создавшихся условиях людей оказалось недостаточно. И на помощь штабам пришло политическое управление фронта, выделившее большое количество партийно-политических работников.

В те тяжелые дни было очень важно вовремя подбодрить людей, растолковать обстановку, объяснить, чем вызваны трудности в снабжении. Но не только этим занимались [108] политработники. Они, как и офицеры нашего штаба, решали очень много первостепенных практических задач — разыскивали прибывающие тыловые учреждения, помогали им организовать подвоз горючего и продовольствия частям, встречали машины с грузом, указывали, в какие районы нужно следовать, по какому маршруту легче проехать, и т. п.

Некоторые части попадали порой в такое положение, что к ним невозможно было пробиться ни на машинах, ни на тракторах. Так было, например, с частями 70-й армии, прибывшей к нам из резерва Ставки. Когда некоторые из них, с неимоверным трудом продвинувшись вперед, были отрезаны метелью от своих тылов, на помощь пришлось призвать авиацию.

А обстановка на орловском направлении требовала быстрейшей готовности войск Центрального фронта, чтобы во взаимодействии с войсками Брянского фронта разгромить группировку противника и развить наступление в общем направлении на Брянск. Поспешность диктовалась тем, что войска Брянского фронта с 12 февраля уже вели тяжелые наступательные бои.

Огромными усилиями Центральному фронту все же удалось организовать наступление неполными силами 65-й армии и слева от нее 2-й танковой армией и 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, усиленным двумя стрелковыми бригадами. 21-я армия еще только сосредоточивалась, а 70-я армия, которая должна была наступать правее 65-й, не смогла вовремя занять исходный рубеж.

Создавалось весьма тяжелое положение. К началу наступления ни один из двадцати артиллерийских и минометных полков РВГК, приданных фронту, не прибыл в район боевых действий. Все полки находились на марше и двигались к линии фронта с колоссальными трудностями.

65-я армия, которая должна была быть усилена тринадцатью полками РВГК, не получила ни одного. Даже в стрелковых дивизиях многие артиллерийские полки были неполного состава (около дивизиона в каждом полку находилось еще на марше). 2-я танковая армия и конно-стрелковая группа оказались без артиллерийских средств усиления.

И все же 25 февраля войска фронта с рубежа Черны, Матеровка в 150-километровой полосе перешли в наступление: 65-я и 2-я танковая армии в общем направлении [109] на Брянск, а конно-стрелковая группа — на Севск и Стародуб. Армии сломили сопротивление противника, продвинувшись до 60 километров, и вышли на рубеж Рождественское, Суземка. Встретив упорное сопротивление свежих сил неприятеля, они не смогли развить свой успех. Ввод в сражение части сил 70-й армии также не дал желаемых результатов.

Более успешно развивала наступление конно-стрелковая группа. К 10 марта она вышла на рубеж реки Десна, севернее Новгорода-Северского, но под давлением превосходящих сил врага к 20 марта отошла в район Севска, образовав огромную дугу.

Предпринятое несколько позднее вторичное наступление войск фронта на орловском направлении с участием 70-й армии успеха также не имело. Из состава фронта убыла под Харьков 21-я армия. Там создалось тяжелое положение.

В результате боевых действий Брянского, Центрального и Воронежского фронтов противнику, несмотря на ввод крупных сил, не удалось окружить советские войска под Курском, но он сохранил два больших выступа — один восточнее и юго-восточнее Орла, второй — восточнее и северо-восточнее Харькова.

Так образовался Курский выступ, который с войсками Центрального и Воронежского фронтов вдавался на запад на 200 километров и по дуге имел протяженность более 500 километров.

В планировании боевых действий артиллерии армий, переходивших в наступление, штаб артиллерии фронта не принимал участия{22}. Штаб артиллерии 65-й армии во главе с полковником А. М. Манило был достаточно подготовленным и успешно справился со своими задачами.

...К концу марта состав фронта пополнился 48-й и 13-й армиями Брянского фронта под командованием генералов П. Л. Романенко и Н. П. Пухова и 60-й армией Воронежского фронта под командованием генерала И. Д. Черняховского.

С конца марта войска фронта перешли к длительной обороне на фронте более 300 километров. Передний край [110] проходил по линии Городище, Малоархангельск, Дмитровск-Орловский, Севск, Рыльск, Коренево.

В тот период ни у кого не вызывало сомнения, что летом 1943 года противник предпримет крупное наступление именно здесь, на Курской дуге. Предполагалось, что его удары будут нацелены под основание выступа — с севера и юга в направлении Курска. Уж очень соблазнительным являлось это направление. Ведь, срезав выступ, гитлеровцы могли рассчитывать на окружение и разгром всей группировки войск Центрального и Воронежского фронтов. При этом решалась еще одна немаловажная задача. Ликвидировав выступ, они спрямляли линию фронта, сокращая ее протяженность более чем на 200 километров. А это в свою очередь позволило бы высвободить около 20 дивизий и использовать их для решительного наступления на восток.

Нам предстояло сорвать эти коварные планы.

Военный совет фронта ясно представлял намерения врага и потому обратил самое серьезное внимание на организацию обороны, и прежде всего противотанковой. Основные силы он сосредоточил в полосе 13-й армии и на флангах примыкающих к ней 48-й и 70-й армий.

Штаб артиллерии под руководством генерала Казакова решал задачи создания противотанковой обороны, которая в сочетании с массированным огнем артиллерии с закрытых позиций, с сильными инженерными заграждениями и во взаимодействии с пехотой и танками должна была стать непреодолимой.

При организации противотанковой обороны мы предполагали, что, атакуя, противник будет иметь не менее 50 танков на один километр фронта. В своих расчетах, которые впоследствии подтвердились, мы исходили из того, что одно наше орудие, прежде чем погибнет само, способно уничтожить не менее двух танков. Следовательно, орудий, предназначенных для противотанковой обороны, нам требовалось не менее 25 на километр фронта в тактической полосе обороны. К концу июня фронт располагал 3100 орудиями противотанковой обороны, из них в составе 48, 13 и 70-й армий имелось 1740. [111]

Плотность противотанковой обороны во всей полосе 13-й армии мы создавали порядка 24 орудия на один километр фронта, из них не менее 10 орудий — в первой позиции. При развертывании в первой позиции на 20-километровом фронте главного направления 13-й армии двух истребительно-противотанковых бригад резерва фронта плотность противотанковой обороны в первой позиции повышалась до 17, а во всей глубине главной полосы обороны — до 32 орудий на один километр фронта. Это позволяло отразить атаки лавины танков при плотности 80 единиц на один километр фронта, уничтожив при этом до 80 процентов боевых машин.

Основу нашей противотанковой обороны составляли ротные противотанковые опорные пункты (ПТОП), объединенные в батальонные противотанковые узлы (БПТУ) и противотанковые районы (ПТОР). Это была очень стройная система, при которой на участке обороны каждой роты размещалось в среднем от 8 до 12 противотанковых орудий, а в батальоне соответственно от 24 до 36. Орудия в сочетании с инженерными заграждениями как бы цементировали оборону стрелковых подразделений, делая ее труднопреодолимой для немецких танков. Всего в полосе обороны 13-й армии было создано более 130 ротных противотанковых опорных пунктов. Их дополняли противотанковые районы, расположенные между позициями стрелковых частей. Эти ПТОРы образовывали отдельные истребительно-противотанковые артиллерийские полки (бригады), причем в каждом таком районе размещалось не менее 12–20 орудий.

Отчетливо представляя себе, какой силы удар вражеских танков нам предстоит отразить, мы привлекали к борьбе с ними и артиллерию, находившуюся на закрытых позициях, до 152-миллиметровых гаубиц-пушек включительно, и всю зенитную артиллерию. Огневые позиции выбирались на танкоопасных направлениях с таким расчетом, чтобы орудия могли вести борьбу с танками в случае прорыва их в районе наших огневых позиций.

Таким образом, в соответствии с замыслом командующего войсками фронта штаб артиллерии под руководством командующего артиллерией творчески подходил к решению задачи создания неодолимой противотанковой обороны. Буквально вся артиллерия на главном направлении [112] фронта была нацелена на борьбу с танками. Эта борьба как бы распадалась на три этапа.

На первом этапе, когда танки противника выходят из исходных районов в 3–5 километрах от нашего переднего края, их громит артиллерия с закрытых огневых позиций массированным подвижным заградительным огнем на нескольких рубежах до появления танков в зоне прямого выстрела{23} орудий системы противотанковой обороны. На последнем рубеже, в 200–300 метрах от нашего переднего края, артиллерия с закрытых позиций ставит неподвижный заградительный огонь. Этот вид огня имеет целью отсечь пехоту противника от основной массы танков, чтобы впоследствии разгромить ее огнем пехотных подразделений и в рукопашном бою.

На подвижный заградительный огонь нарезной артиллерии накладывался огонь минометных батарей и дивизионов реактивной артиллерии. Последним рубежом для гвардейских минометов был рубеж в 1000 метров от переднего края наших войск — не ближе, в противном случае он был опасен для своих.

На втором этапе, с выходом танков противника в зону прямого выстрела, вступали в бой орудия ПТО. На переднем крае и внутри первой позиции главной полосы обороны борьба достигала предельного напряжения. В сражении использовались все средства противотанковой обороны: орудия ПТО, противотанковые мины, бутылки с горючей смесью, связки гранат.

Наконец, на третьем этапе при угрозе возможного прорыва танками противника первой позиции и для борьбы за главную полосу обороны приводились в действие резервы истребительно-противотанковой артиллерии, которые открывали огонь, развертываясь на заблаговременно подготовленных рубежах. Не исключалось, что этим резервам придется вступать в бой с ходу и несколько раньше, чем противник полностью прорвет первую позицию.

Резервы истребительно-противотанковой артиллерии создавались в каждом стрелковом полку, дивизии, корпусе, армии и во фронте. [113]

С выходом танков в позиционные районы артиллерия, стоящей на закрытых позициях, должны были вступать в бой все батареи нарезной артиллерии независимо от калибра.

Минометные батареи, как правило, располагались в недоступных для танков районах. В случае же угрозы выхода к ним танков минометные батареи уходили на запасные огневые позиции, с которых вновь вступали в борьбу с танками и пехотой противника. Гвардейские минометные части с выходом танков в их район давали по ним залп с дальности прямого выстрела и быстро уходили на запасные позиции.

Все эти вопросы детально продумывались в штабе артиллерии, чтобы избежать ошибок в расчетах и промахов в расстановке артиллерийских средств.

Прежде чем определить характер, количество и место противотанковых районов, количество противотанковых резервов, где и какой подготовить огонь, нас не раз информировали в оперативном и разведывательном отделах штаба фронта о возможных действиях танков противника, а затем в своем штабе мы разбирали различные варианты. Только после этого оперативный и разведывательный отделы штаба отрабатывали карты.

Решив все необходимые вопросы, штаб артиллерии фронта дал первые подробные указания армиям и артиллерийским соединениям по организации противотанковой обороны со всеми расчетами плотности противотанковых средств, по организации противотанковых опорных пунктов, их объединению в противотанковые районы и т. д.

Для артиллеристов наступила пора очень напряженная. Они рыли орудийные окопы, ровики, ниши для снарядов, строили жилые землянки. Для каждого орудия противотанковой обороны оборудовался «карман», в который оно закатывалось до боя с танками. Все «карманы», землянки, ниши для снарядов перекрывались двумя-тремя накатами из бревен и были покрыты толстым слоем земли. Это делалось для того, чтобы скрыть систему противотанковой обороны и уберечь личный состав от осколков снарядов и бомб.

В войсках сколачивались расчеты орудий и батарей, отрабатывались вопросы взаимодействия и управления артиллерийскими частями и соединениями. И все же это было еще не все. Нужно было морально подготовить личный [114] состав к тяжелым испытаниям, вселить веру в нашу силу и победу, добиться, чтобы никто — будь то пехотинец или танкист, сапер или артиллерист — не поддался танкобоязни. Стоять насмерть! Таков был лозунг тех дней.

Чрезвычайно важную и многогранную работу по воспитанию воинов вело политическое управление фронта под руководством генерала С. Ф. Галаджева. С одной стороны, надо было правдиво рассказать личному составу о силе немецких войск, о тяжелых танках, созданных гитлеровской Германией, с другой — развеять миф о неуязвимости фашистских танков, внушить людям, что «тигр» не страшен преданному Родине советскому воину, в руках которого есть сильное оружие. Во всех батареях, дивизионах, полках проводились партийные, комсомольские и общие собрания, митинги, на них звучали клятвы верности воинскому долгу, лучших из лучших принимали в партию и комсомол.

Массовому выезду офицеров в войска предшествовало открытое собрание партийной организации управления командующего артиллерией фронта. Это собрание нацелило коммунистов на решение главных вопросов при подготовке артиллерии фронта к предстоящей жестокой битве.

Командующий войсками Рокоссовский и член Военного совета фронта Телегин в дни подготовки к предстоящему сражению побывали во многих частях и соединениях. Их горячее партийное слово звучало на многолюдных собраниях, митингах, призывая воинов не дрогнуть в тяжелом бою. Усилия командующего, члена Военного совета, всех командиров, политических и партийных работников принесли замечательные плоды.

В штабе артиллерии хорошо понимали, что определить систему противотанковой обороны, расставить батареи — это еще не все. Штаб артиллерии организовал тыловой полигон, на который по распоряжению командующего фронтом были завезены негодные для использования в бою советские, а также трофейные танки и броневые плиты различной толщины. На полигоне дни и ночи проводились практические стрельбы.

Тщательный анализ проведенных стрельб позволил нам сделать очень важные выводы. Главный из них заключался в том, что разрекламированный гитлеровцами «тигр» оказался не таким уж неуязвимым. Один из трофейных «тигров» был буквально изрешечен специальными подкалиберными [115] и кумулятивными (бронепрожигающими) снарядами. Действия этих снарядов не выдерживала не только бортовая, но даже и лобовая броня «тигра», не говоря уже о «фердинанде».

Практической стрельбой мы установили уязвимые места тяжелых танков и для других видов и калибров снарядов, а также определили наиболее выгодную дальность стрельбы по танкам различных типов. Все это позволило разработать памятки по борьбе с танками, иллюстрированные необходимыми схемами.

Нельзя не сказать о большой работе, проделанной Главным артиллерийским управлением под руководством генералов Н. Д. Яковлева и И. И. Волкотрубенко, которое оперативно обеспечивало фронт всеми видами боеприпасов и вооружением. К сражению на Курской дуге фронту было доставлено на самолетах 75 тысяч подкалиберных снарядов для 45–, 57– и 76-миллиметровых пушек и 6700 кумулятивных — для 76-миллиметровых полковых пушек и 122-миллиметровых гаубиц.

И хотя этого количества было в общем-то маловато для фронта, имевшего в своем распоряжении более трех с половиной тысяч орудий различного калибра, приходилось с этим мириться. Противник имел к тому времени тяжелые танки, бороться с которыми бронебойными снарядами было малоэффективно. Наша промышленность весьма оперативно подготовила серийный выпуск подкалиберных снарядов. Поездами их подавать было поздно, пришлось посылать самолетами. Они подоспели в срок и выручили нас.

Роль подкалиберных и кумулятивных снарядов в борьбе с «тиграми» и «фердинандами» невозможно переоценить. Поскольку дальность прямого выстрела подкалиберным снарядом меньше, чем бронебойным, штаб артиллерии дал указание применять их на малых дальностях — тогда, когда стрельба бронебойными снарядами по тяжелым танкам не дает нужного результата.

На организации непреодолимой противотанковой обороны в полосе трех армий правого крыла фронта было сосредоточено все внимание. В этой полосе были сконцентрированы основные силы стрелковых и танковых войск и 88 процентов артиллерийских частей РВГК. В полосах 48, 13 и 70-й армий удалось создать стройную, сильную систему противотанковой обороны. Бойцы и командиры [116] много потрудились над устройством различных деревоземляных сооружений. Невольно возникает вопрос: не слишком ли рисковал командующий фронтом, определив, что противник нанесет главный удар в полосе именно этих армий? Конечно, риск был, но обоснованный. Еще в апреле Ставка предупредила Центральный и Воронежский фронты о возможном наступлении гитлеровских войск на курском направлении и приказала готовить прочную оборону. Заслугой командующего фронтом Рокоссовского является то, что он точно определил направления главного удара немцев против правого фланга 70-й и во всей полосе 13-й армий.

Конфигурация Курской дуги давала полное основание предполагать, что гитлеровцы изберут свой излюбленный способ окружения и ударят под основание выступа с юга и севера, на Курск. Чтобы усилить оборону всего правого крыла, командующий фронтом создал сильный артиллерийско-противотанковый резерв с отрядами заграждений инженерных войск и сильные резервы из стрелковых и танковых войск.

После таких мер фронт был готов ко всяким неожиданностям. В распоряжение командующего фронтом в качестве резерва были выделены: 1-я и 13-я истребительно-противотанковые бригады (трехполкового состава каждая), 14-я истребительная бригада общевойскового типа с батальоном противотанковых ружей, 130-й и 563-й истребительно-противотанковые полки — всего более 200 орудий. Такого мощного противотанкового резерва наш фронт еще никогда не имел.

Артиллерийско-противотанковые резервы располагались в 30–40 километрах от переднего края, 1-я бригада и 563-й полк — в полосе 13-й армии, 13-я бригада и 130-й полк — на стыке 48-й и 13-й армий, 14-я бригада — за правым флангом 70-й армии.

Чтобы бригады и полки могли быстро развернуться и вступить в бой, рубежи для них готовились заблаговременно.

1-я бригада и 563-й полк имели пять рубежей в полосе 13-й армии и на стыке ее с 70-й армией, 13-я бригада и 130-й полк — два рубежа в полосе 48-й и на стыке ее с 13-й армией, 14-я бригада — четыре основных рубежа в полосе 70-й армии и еще несколько в полосах 65-й и 60-й армий. [117]

Подготовка бригад и полков резерва фронта — очень трудоемкий процесс как для штаба артиллерии, так и для личного состава частей. Место расположения каждой части резерва оборудуется как крупный противотанковый район, в котором она при необходимости сможет принять бой. На всех рубежах развертывания готовятся огневые позиции, ровики для личного состава, ниши для снарядов, устанавливаются или намечаются ориентиры на местности.

Создав мощный противотанковый резерв, командующий артиллерией должен умело им управлять. И конечно, знать, сколько времени потребуется для приведения в боевую готовность бригад и полков в случае их развертывания. Для этого командир полка вместе с командирами батарей на автомашине и на двух тягачах с орудиями от каждого полка совершали пробный марш в условиях светлого времени и ночью на свои рубежи. После развертывания орудий для боя с выкладкой боеприпасов устанавливалось фактическое время боевой готовности.

Фронт развертывания, в зависимости от местности, колебался в пределах 6–10 километров для бригады и 3–4 километров для отдельного противотанкового полка.

Все рубежи были занумерованы, им присвоены названия, установлены сигналы вызова, время для их занятия. От каждой бригады, отдельного полка в штаб артиллерии выделялся офицер связи на автомашине. Кроме того, с некоторыми частями была налажена связь по радио.

В конечном итоге штаб артиллерии фронта отрабатывал три карты: по организации противотанковой обороны (по данным штабов артиллерии 13, 48 и 70-й армий) с указанием всех элементов ПТО; по организации артиллерии, находившейся на закрытых огневых позициях — пушечных, гаубичных и минометных артполков, и карту управления противотанковыми резервами.

Мощность артиллерии фронта возрастала из месяца в месяц. Если на 1 марта в составе фронта было лишь 20 артиллерийских полков РВГК, то на 4 июля стало 94 артиллерийских полка РВГК, 11 гвардейских минометных полков и дивизия реактивной артиллерии. Всего во фронте насчитывалось около 11,5 тысячи орудий, минометов и боевых установок и рам гвардейских минометов М-13, М-30 и М-31. Только для ствольной артиллерии фронта [118] один боевой комплект боеприпасов составлял около 1 миллиона 200 тысяч снарядов и мин.

Гвардейские минометные части до этого не входили в общий состав артиллерии. Ими распоряжался командующий оперативной группой, который был подчинен командующему фронтом.

Такое положение было определено для гвардейских минометных частей Ставкой в начальный период войны (таких частей было очень мало, и действовали они эпизодически, отдельными батареями и дивизионами).

В Сталинградской операции командующий оперативной группой генерал И. А. Шамшин и его штаб пытались отстаивать свою самостоятельность. Но спланировать огонь без командующего артиллерией фронта и его штаба им оказалось не под силу. Они не имели своих средств разведки и не могли самостоятельно определить объекты поражения в артиллерийском наступлении. Вся деятельность оперативной группы сводилась к обеспечению ГМЧ боеприпасами, транспортом, личным составом. Распределение ГМЧ между армиями оперативная группа производила с согласия командующего артиллерией фронта.

При подготовке Курского сражения гвардейские минометные части стали органически входить в состав артиллерийских соединений. Распределение и применение ГМЧ целиком легло на плечи штаба артиллерии фронта, который использовал оперативную группу как бы в качестве своего второго оперативного отдела по ГМЧ.

С каждым годом возрастало количество гвардейских минометных частей и соединений, изменился режим их боевого применения, они перестали быть особым родом войск, а в 1944 году ГМЧ были полностью подчинены командующему артиллерией франта. Такой большой массой артиллерии командующему артиллерией было бы управлять очень трудно, не изменись ее организация.

В конце апреля 1943 года по указанию Ставки фронт сформировал 4-й артиллерийский корпус прорыва, в состав которого вошли 5-я и 12-я артиллерийские дивизии прорыва под командованием полковников А. И. Снегурова и М. Н. Курковского и 5-я гвардейская минометная дивизия реактивной артиллерии под командованием сначала полковника Е. А. Фирсова, а затем Г. М. Фанталова. Каждая дивизия прорыва состояла из шести бригад, на вооружении [119] которых имелись все основные калибры — от 76-миллиметровых пушек и 120-миллиметровых минометов до 203-миллиметровых гаубиц большой мощности. В 5-й гвардейской дивизии реактивной артиллерии трехбригадного состава насчитывалось 432 рамы.

Хотя техника вооружения 5-й дивизии выглядела несколько примитивно, мощь ее огня была весьма значительна. Эта дивизия по праву считалась тяжелой и не случайно была включена в состав 4-го артиллерийского корпуса прорыва. Калибр ее снаряда М-30 равнялся 300 миллиметрам (это больше, чем снаряды орудий большой и особой мощности), а вес его достигал 91,5 кг. Не вдаваясь в подробности организации бригад дивизии, скажем, что с каждой из 432 рам производился пуск восьми снарядов М-30. Следовательно, один залп гвардейской минометной дивизии составлял 3456 мощных 300-миллиметровых снарядов, а вес такого залпа превышал 316 тонн. Ствольной же артиллерии в двух артиллерийских дивизиях корпуса прорыва насчитывалось 712 орудий и минометов, а вес их залпа составлял всего лишь 70 тонн.

Такое сравнение на первый взгляд говорит в пользу гвардейской минометной дивизии, но делать на этом основании окончательные выводы было бы ошибочно. По скорострельности, точности огня и маневренности последняя намного уступала частям артиллерийских дивизий прорыва. Да и дальность стрельбы снарядами М-30 была ограниченной, всего четыре километра, что намного меньше дальности стрельбы любых орудий и минометов ствольной артиллерии.

Весьма своеобразной была техника производства выстрела снарядами М-30. Снаряды эти перевозились в специальной укупорке — каждый снаряд как бы в деревянной клети, которая одновременно являлась и направляющей (стволом) при выстреле. Переносная установка (рама) М-30 представляла собой стойки с перекладиной, установленные на земле. На каждую раму накладывалось под определенным углом 8 снарядов, по четыре в два ряда (двухъярусное заряжание), прямо в своей укупорке (ящике). Выстрел производился с помощью электровоспламенителя. Нередки были случаи, когда снаряд, начиная полет, зацепив стабилизатором, увлекал за собой и свою деревянную упаковку — ствол, которая отваливалась в воздухе. [120]

Вот с какой нехитрой техники начинала свой путь тяжелая реактивная артиллерия. Уже в следующем году эта техника была значительно усовершенствована, но об этом — дальше.

...Командиром корпуса прорыва был назначен испытанный в боях под Сталинградом бывший командир 4-й артиллерийской дивизии генерал Н. В. Игнатов, начальником штаба корпуса — полковник Н. А. Зернов.

С апреля начали появляться отдельные пушечные и минометные бригады. Изменилась также и организация противотанковых бригад. Вместо громоздких общевойскового типа бригад, в которых было только семь батарей артиллерии, из резерва Ставки прибывали истребительно-противотанковые бригады трехполкового состава (по 24 орудия в каждом), вооруженные 45– и 76-миллиметровыми пушками.

Тут уместно еще раз сказать о бывшем командующем артиллерией Красной Армии маршале артиллерии Н. Н. Воронове и начальнике штаба генерал-полковнике артиллерии Ф. А. Самсонове. Они сумели в короткий срок, обобщив опыт боевых действий артиллерии на фронтах Великой Отечественной войны, творчески разработать принципиально новую форму организации артиллерии РВГК и принципы ее боевого применения.

Большая работа в подготовительный период была проделана отделом укомплектования управления командующего артиллерией фронта под руководством подполковника А. П. Калениченко. Этот отдел непосредственно штабу не подчинялся. Однако жизнь заставила меня и моего заместителя — начальника оперативного отдела штаба полковника Левита заниматься и его деятельностью. Командующему артиллерией генералу Казакову гораздо проще было одновременно с задачами по боевому использованию артиллерии поставить своему штабу задачу и по формированию маршевых артиллерийских и минометных подразделений, отводу частей на доукомплектование и укомплектование артиллерии РВГК до полной численности личным составом, средствами тяги и транспортом.

Маленькому отделу, состоявшему из трех офицеров, писаря и машинистки, приходилось выполнять огромную работу: укомплектовывать 45-й запасной артиллерийский полк и готовить артиллеристов более десяти специальностей. [121]

Шоферов для артиллерии из-за недостаточной материальной базы готовили в автомобильном полку фронта. По завершении учебы они возвращались в свой запасной артполк.

Отделу укомплектования часто приходилось решать вопросы по ремонту материальной части через 1-й отдел управления артиллерийского снабжения. В этом большую помощь отделу оказывал начальник подвижной артиллерийской мастерской инженер-полковник М. А. Свиридовский, который всегда очень оперативно выполнял заказы подполковника Калениченко.

В ремонте автотранспорта артчастей РВГК немало помогло автоуправление фронта, особенно отдел ремонта во главе с инженер-полковником Я. И. Сердюком.

В дальнейшем функции отдела укомплектования расширились, ему пришлось укомплектовывать личным составом артполки и дивизионы стрелковых дивизий.

Постоянно следить за состоянием артиллерийских соединений и частей РВГК и ремонтом техники, своевременно укомплектовывать их личным составом, тягой, транспортом, контролировать ход боевой подготовки переменного состава и состояние запасного артиллерийского полка, делать массу различных заявок и следить за их исполнением, вести учет боевого и численного состава артиллерии РВГК, обеспечивать артиллерию нужной литературой — таков далеко не полный круг деятельности отдела укомплектования управления командующего артиллерией.

Со своими задачами в подготовительный период перед Курской битвой отдел справился успешно. Многие артиллерийские части, например одна истребительно-противотанковая бригада, были переведены на тягу повышенной проходимости и скорости. Части РВГК удалось довести почти до полной штатной численности.

Немало потрудились подполковник Калениченко и его помощник майор Г. Н. Матанцев при приеме и формировании новых артиллерийских частей РВГК. Для своевременного получения нужных данных о личном составе и транспорте офицеры отдела часто выезжали на станции выгрузки или на пути движения частей, где получали эти данные от их командиров или офицеров штабов.

Работа отдела укомплектования целиком зависела от указаний начальника штаба и его заместителя, в связи с [122] этим отдел в конце концов и превратился в нештатный третий отдел штаба.

...Львиная доля артиллерийских средств была придана 13-й армии, находившейся на главном направлении обороны фронта: 4-й артиллерийский корпус прорыва, шесть гвардейских минометных полков М-13, 874-й истребительно-противотанковый полк и другие — всего 46 полков. 48-й армии было придано 10 артиллерийских полков РВГК, 70-й армии — 15.

В резерве фронта были оставлены обе бригады большой мощности, 68-я пушечная артиллерийская и 21-я минометная бригады.

К планированию боевых действий артиллерии фронта в оборонительном сражении на Курской дуге штаб артиллерии приступил заблаговременно, решая задачи последовательно. В первую очередь под руководством начальника оперативного отдела был отработан наиболее сложный вопрос — организация противотанковой обороны в 48, 13 и 70-й армиях, которая долгое время уточнялась, видоизменялась и приняла окончательный вид к середине июня.

После сформирования 4-го артиллерийского корпуса прорыва и сосредоточения основных средств артиллерии РВГК штаб артиллерии разработал еще два важнейших документа: план артиллерийской контрподготовки и указания командующим артиллерией армий по боевому использованию артиллерии и управлению ею в ходе оборонительного сражения.

К моменту основного планирования полковник Сазонов был назначен на должность командира 13-й истребительно-противотанковой бригады, сформированной фронтом. Вместо Сазонова начальником оперативного отдела стал полковник Левит, а начальником разведывательного отдела — подполковник А. М. Курбатов. Полковник Левит не был новичком на оперативной работе. А. М. Курбатов заслуженно считался способнейшим офицером, знающим артиллеристом.

Не помню, кто первый подал мысль о необходимости организовать артиллерийскую контрподготовку. Во всяком случае, по указанию командующего артиллерией фронта генерала Казакова штаб приступил к практическому решению этой задачи. Смысл артиллерийской контрподготовки заключался в том, чтобы, упредив наступление противника, нанести мощный удар артиллерией по главной группировке [123] и тем самым сорвать наступление или хотя бы дезорганизовать и ослабить его, максимально сохранить целостность своей обороны. В наших уставах того времени об артиллерийской контрподготовке было сказано очень немного. На этот вопрос мы не нашли достаточно полного ответа и в работе «Тактика артиллерии» под редакцией А. К. Сивкова (Воениздат, 1941). Так что основные проблемы, связанные с ее организацией, нам нужно было решать самим. К тому времени группировка артиллерийских средств противника в 45-километровой полосе была вскрыта достаточно полно, причем она свидетельствовала о готовящемся наступлении. Мы крепко задумались над тем, что должно стать главным объектом поражения артиллерией — живая сила, огневые средства, скопления танков и частично артиллерия противника? Или же основной удар надо наносить по артиллерии?

Подполковник Курбатов со своими офицерами подготовил карту полных разведывательных данных о противнике в полосе 13-й армии, на правом фланге 70-й армии и на стыке 48-й и 13-й армий. Полковник Левит на этой карте спланировал огонь артиллерии.

К этому времени во фронте насчитывалось более ста пятидесяти различных по тактическому предназначению артиллерийских полков, бригад и отдельных дивизионов, стало очень трудно отыскивать их на карте и определять целесообразное размещение на местности. Поэтому было решено на карте оперативного отдела раскрашивать районы огневых позиций частей в разные цвета: желтый цвет обозначал артиллерийские полки стрелковых дивизий; зеленый — истребительно-противотанковые части; коричневый — пушечные, гаубичные и тяжелогаубичные; черный — большой и особой мощности; красный — минометные. Соответствующим цветом окрашивались и цели (участки), по которым должны были вести огонь эти части.

После долгих раздумий пришли к выводу, с которым согласился и генерал Казаков: несколько отойдя от требований уставов, в первую очередь подавить артиллерию противника, без надежной поддержки которой он не сможет успешно наступать. Такое решение возникло не случайно. К тому времени всеми видами артиллерийской разведки были накоплены достоверные и точные данные о расположении значительной части группировки вражеской артиллерии, и мы не считали возможным оставить ее без [124] должного огневого воздействия. С этими доводами согласился и командующий фронтом, потребовав, однако, чтобы огонь артиллерии был спланирован также по ряду районов сосредоточения танков и пехоты противника.

Планирование огня артиллерии в контрподготовке заняло у нас много времени и сил. Мы не могли нанести одновременно достаточно сильный удар во всей 32-километровой полосе 13-й армии и на флангах примыкающих к ней 48-й и 70-й армий. Поэтому тщательно разрабатывали различные варианты артиллерийской контрподготовки на нескольких направлениях, в зависимости от возможных действий противника. И даже после того как план был готов, мы продолжали его совершенствовать и уточнять по новым разведывательным данным о противнике, поступавшим в наш штаб ежедневно. Вот почему над разработкой плана артиллерийской контрподготовки и над уточнением его вариантов мы просиживали дни и ночи.

Сущность планирования огня в артиллерийской контрподготовке, если не вдаваться в подробности специального характера, заключалась в выборе целей, распределении их между артиллерийскими частями, разработке графика огня и определении норм расхода снарядов.

На нашем фронте продолжительность артиллерийской контрподготовки была установлена в 30 минут. Под огневой удар было решено взять все разведанные артиллерийские батареи, скопления танков в районах сосредоточения, командные и наблюдательные пункты, склады и частично живую силу и огневые средства противника на важнейших направлениях — всего более 200 различных целей. И все же главный огневой удар было решено нанести по вражеской артиллерийско-минометной группировке.

Для надежного подавления батарей мы спланировали по два огневых пятиминутных налета полной плотности, с расходом 200–250 снарядов на каждую батарею. Между огневыми налетами одна батарея каждого дивизиона продолжала подавлять ту же цель, а две батареи в течение 20 минут обрушивали свой огонь по другим целям.

Важнейшим фактором, игравшим решающую роль в успехе артиллерийской контрподготовки, был выбор времени для ее проведения. Наибольший эффект в артиллерийской контрподготовке достигался в том случае, когда удавалось упредить наступление противника, причем не на день-два, а на несколько десятков минут, на час, то [125] есть так, чтобы огонь артиллерии обрушивался на изготовившиеся к наступлению войска. Для этого нужны были прежде всего своевременные и точные данные о времени перехода противника в наступление. А такими данными располагаешь не часто.

Не исключается также проведение артиллерийской контрподготовки сразу после начала артиллерийской и авиационной подготовки противника, если налицо очень высокая готовность артиллерии к открытию огня и хорошо организованное управление. При таком условии также можно добиться определенных результатов, хотя, естественно, эффект артиллерийской контрподготовки в этом случае будет меньше, чем в первом.

У нас на Центральном фронте все получилось по наиболее благоприятному варианту. В осуществлении плана артиллерийской контрподготовки нам сопутствовала удача — мы вовремя и с достаточной точностью узнали о времени перехода противника в наступление. О том, как все это произошло, будет сказано несколько позже.

...С начальником штаба фронта генералом М. С. Малининым с подготовительного периода оборонительного сражения у нас установились хорошие, деловые взаимоотношения. Мне приходилось докладывать ему основные вопросы по артиллерии, согласовывать документы, которые шли на утверждение в Военный совет, подписывать шифровки на переподчинение артиллерийских соединений и частей. Не раз я делился с ним своими мыслями об организации боевых действий артиллерии. До сих пор удивляюсь, как умел генерал Малинин внимательно слушать и одновременно работать над картой или документом.

Офицеры штаба артиллерии Левит, Волков, Мороз часто бывали в оперативном управлении штаба фронта, где решались вопросы о положении войск на фронте, о задачах армий и соединений, о маршрутах для артиллерии. В свою очередь наши офицеры докладывали о положении артиллерийских частей и соединений, об организации противотанковой обороны и огня, об использовании артиллерийских резервов фронта и о многом другом.

Так же обстояло дело и у наших разведчиков в период работы в разведывательном управлении штаба фронта.

Взаимодействовали мы и со штабами других родов войск, но наиболее тесно — со штабом инженерных войск, который не только отдавал распоряжения об усилении [126] артиллерии инженерными средствами, но и обеспечивал артиллерийские части инструкторами, которые учили артиллеристов пользоваться противотанковыми и противопехотными минами и саперным имуществом. Нередко инженерные войска приходили на помощь при сооружении артиллерийских командных пунктов и оборудовании позиций.

Именно на Курской дуге со штабом фронта и со штабами других родов войск у нас наладился тесный контакт. Это и определило успех работы штаба артиллерии фронта.

Картина не была бы полной, если бы я не сказал об огромной работе воинов Центрального фронта по созданию оборонительных полос и рубежей на общую глубину до 200 километров. Оборона состояла из трех полос: главной, второй, армейской и фронтовых рубежей со множеством различных заграждений, препятствий против пехоты и танков неприятеля. Артиллерия располагалась в системе обороны наших войск, ее действия были связаны с действиями пехоты, танков и инженерных войск. Подходы ко всем позициям артиллерии были прикрыты противотанковыми минами.

В строительстве оборонительных полос и рубежей принимали участие десятки тысяч жителей прифронтовой полосы Курской области. Из документов, сохранившихся в архивах Курского областного комитета партии, известно, что в апреле 1943 года на оборонительных работах в полосах Центрального и Воронежского фронтов было занято более 100 тысяч человек, а в июне их число увеличилось до 300 тысяч{24}. Это был настоящий подвиг наших советских людей.

С особым напряжением работали офицеры штаба артиллерии фронта в мае и июне над уточнением артиллерийских планов и всесторонней подготовкой артиллерии к оборонительному сражению. Большую часть времени они находились в войсках — проверяли организацию подвижного и неподвижного заградительного огня. Они исходили и исползали всю систему ПТОПов и ПТОРов и боевые порядки артиллерии на закрытых позициях, провели множество бесед с бойцами и офицерами о предстоящих боях. [127]

В те беспокойные дни я упорно добивался увеличения штатной численности штаба. Думаю, просил об этом генерала Самсонова не только я. И вопрос был решен положительно. В марте в штат оперативного отдела была введена должность старшего помощника по обобщению опыта боевых действий артиллерии. Мы и этому были рады. На новую должность был назначен подполковник Л. И. Волков.

Несколько позднее по ходатайству начальника штаба артиллерии Красной Армии Ф. А. Самсонова нам был придан 98-й отдельный корректировочно-разведывательный авиационный полк в составе четырех эскадрилий. Личный состав полка умело вел сложную артиллерийскую разведку, фотографирование местности с любых высот и корректирование огня. Командир полка полковник Тищенко являлся не только прекрасным летчиком, но и хорошим организатором, и мы быстро нашли общий язык. Начальник разведотдела подполковник Курбатов использовал полк с полной нагрузкой. В подготовительный период летчики проделали огромную работу по многократному крупномасштабному фотографированию всей глубины немецкой обороны. К началу оборонительного сражения все штабы артиллерии армий главного направления были обеспечены картами с подробными дешифрованными данными о противнике.

Еще 23 февраля командный пункт переехал в Свободу (25 километров от Курска), где штабу артиллерии были также созданы прекрасные условия для работы.

Генерал Максименко помог нам организовать прямую связь с командиром 4-го артиллерийского корпуса прорыва и со всеми артиллерийскими резервами фронта.

Штаб фронта ценил огромную работу, проделанную штабом артиллерии в Сталинградской битве и при подготовке артиллерии к жестокому оборонительному сражению на Курской дуге. У нас сложились товарищеские взаимоотношения со всеми офицерами оперативного и разведывательного управлений. Этому содействовали большой авторитет как командующего артиллерией Казакова, так и всего личного состава штаба артиллерии.

С большим вниманием всегда относился к нуждам артиллерии командующий фронтом Рокоссовский. Приведу такой пример. [128]

В отсутствие Казакова мне пришлось в апреле делать командующему фронтом доклад об организации противотанковой обороны, об использовании всей артиллерии в борьбе с танками противника и о необходимости иметь в резерве в распоряжении командующего артиллерией сильные артиллерийские противотанковые средства. Я привел ряд предварительных расчетов о нужной плотности средств противотанковой обороны в 13, 48 и 70-й армиях и доложил, что фронт имеет полную возможность сформировать истребительно-противотанковую бригаду: есть личный состав, пушки, приборы, средствами связи поможет генерал Максименко, но нет транспортных машин и тягачей. Тут же присутствовал и первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко, который очень внимательно слушал наш разговор. Рокоссовский переглянулся с товарищем Пономаренко, и тот сказал, что найти машины необходимо. Он предложил взять их в автомобильных батальонах фронта. И командующий тут же заметил: «Согласен, действуйте, машины будут». Так просто решился этот серьезный вопрос, и в мае была сформирована 13-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада.

Длительная и тщательная подготовка нашей обороны принесла прекрасные плоды. В войсках, в том числе и у артиллеристов, царила полная уверенность в прочности нашей обороны. Особенно хорошо знали силу нашей обороны офицеры штаба артиллерии фронта, непосредственно участвовавшие в подготовке артиллерии к предстоящему ожесточенному и кровопролитному сражению. А в том, что оно будет именно таким, никто не сомневался.

Но, несмотря на то что все было давно готово к встрече врага, штаб артиллерии фронта до последнего часа работал над совершенствованием системы артиллерийского огня и управления артиллерией в ходе предстоящего сражения. Ни у кого из нас не было и тени сомнения в том, что враг будет разгромлен.

С каждой неделей все яснее становился план фашистского командования. В конце июня и в первых числах июля штаб артиллерии переключился на поддержание постоянной боевой готовности артиллерии, все время уточняя задачи и действия [129] артиллерийских частей и соединений по сигналам маневра, массирования огня и по проведению артиллерийской контрподготовки. На всех артиллерийских пунктах было установлено круглосуточное дежурство ответственных офицеров, проверена надежность связи со всеми инстанциями.

Перед началом новой авантюры Гитлер в приказе писал, что германская армия переходит в генеральное наступление на Восточном фронте, что удар, который нанесут немецкие войска, будет иметь решающее значение и явится поворотным пунктом в ходе войны. Гитлер уверял своих солдат и офицеров, что это последнее сражение за победу Германии.

Наконец 2 июля Ставка предупредила нас, что наступление противника следует ожидать между 3 и 5 июля.

Все офицеры штаба артиллерии были начеку. Мы дежурили дни и ночи. Полковник Левит держал связь с 13-й армией, майор Мороз — с 70-й армией, А. М. Курбатов находился в разведуправлении, я в штабе — у телефона ВЧ, генерал Казаков был с командующим войсками фронта.

15 ночь на 5 июля (примерно в 22 часа) на участке 13-й армии при разминировании минного поля был захвачен немецкий сапер. Он показал, что их войска перейдут в наступление в 3 часа и что они уже заняли исходное положение. Сапер знал также, что солдатам выданы сухой паек на трое суток, водка и боеприпасы.

Пока у командующего войсками фронта шло обсуждение полученных сведений, штаб артиллерии уже отдал все нужные предварительные распоряжения командующим артиллерией армий и командиру 4-го артиллерийского корпуса прорыва.

Артиллерия была приведена в полную готовность для ведения огня по целям артиллерийской контрподготовки. Ждали решения командующего фронтом. Буквально за 20–25 минут до предполагаемого нами начала вражеской артиллерийской подготовки это решение сообщил в штаб генерал Казаков. По моему приказанию офицеры штаба артиллерии по всем каналам связи передали командующему артиллерией 13-й армии и командиру 4-го артиллерийского корпуса прорыва команду об открытии огня. [130]

Как передать волнение, которое охватило всех нас, несмотря на то что мы были убеждены, что отразим наступление немцев! Ведь мы сделали все, чтобы оборона была противотанковой, непреодолимой.

Все рода войск сыграли большую роль в разгроме гитлеровских полчищ на Курской дуге. Но я, естественно, расскажу подробнее о действиях артиллерии.

Велики ее заслуги в борьбе с главной ударной силой немцев — с танками, в особенности с «тиграми» и «фердинандами», на которые гитлеровское командование делало основную ставку в этом сражении. Об этом хорошо сказано в книге «Солдатский долг» К. К. Рокоссовского:

Более 60 процентов всех подбитых и уничтоженных в оборонительном сражении фашистских танков и штурмовых орудий пришлось на долю советских артиллеристов.

Генеральное сражение войск Центрального фронта с фашистскими полчищами на Курской дуге началось 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут артиллерийской контрподготовкой.

Штаб артиллерии фронта отдал распоряжение начать артиллерийскую контрподготовку примерно около 2 часов 5 июля. Все команды от фронта до батарей прошли за 20 минут. Такая оперативность объясняется тем, что начиная с конца июня все, от генерала до рядового бойца, жили ожиданием. Артиллерийские командиры — от командиров батарей до командующих артиллерией армий — находились на наблюдательных пунктах, несли круглосуточное дежурство. Команда «Огонь» никого не застала врасплох. На огневых позициях батарей все было подготовлено к немедленному открытию огня.

Залп 600 орудий, минометов и гвардейских минометов разорвал предрассветную тишину курских полей. 30 минут не умолкая громила наша артиллерия вражеские батареи, скопления танков, живую силу и огневые средства, [131] командные и наблюдательные пункты и склады в полосе 13-й армии. 50 тысяч снарядов и мин израсходовала артиллерия и... умолкла. Все напряженно ждали, когда противник начнет свою артиллерийскую подготовку. И он начал ее в 4 часа 30 минут. Но что это была за артиллерийская подготовка! Сначала звучали только выстрелы отдельных батарей, затем огонь стал нарастать. Такое неорганизованное начало позволило нам в 4 часа 35 минут повторить артконтрподготовку во всей запланированной полосе. В ней приняло участие уже более тысячи артиллерийских систем.

Напряженно трудились артиллеристы. Приведу такой пример. При расходе 0,8 боевого комплекта заряжающему 152-миллиметровой гаубицы-пушки нужно было принять от подносчиков и дослать в ствол орудия снарядов и зарядов общим весом 2,6 тонны, а заряжающему 122-миллиметровой гаубицы — 1,75 тонны. Это очень и очень тяжело. Каждый снаряд 152-миллиметрового калибра весит 2,5 пуда, и заряжающему надо бросить их в ствол орудия 48 раз. Даже зимой от такой нагрузки бойцы снимают полушубки, пот заливает все тело. Нелегко работать и у 122-миллиметровых гаубиц, снаряд которых весит более пуда. За то же время эти снаряды нужно было дослать в ствол 64 раза.

В результате артиллерийской контрподготовки, но весьма неполным данным, было уничтожено и подавлено до 100 батарей противника, 60 наблюдательных пунктов, 10 складов с боеприпасами и горючим. Жители освобожденных нами впоследствии сел, а также пленные рассказали, что после нашей контрподготовки по дороге в тыл двинулось множество транспортов с ранеными и убитыми.

Взятый в плен ефрейтор одного из артполков пехотной дивизии Ганс Гейне показал: От огня русских на рассвете 5 июля 1-й и 3-й дивизионы потеряли шесть 105– и 150-миллиметровых орудий и до 150 солдат и офицеров убитыми.

Артиллерийская контрподготовка нашего и Воронежского фронтов очень сильно повлияла на ход операции. На третий день сражения Геббельс, делая, как говорят, хорошую мину при плохой игре, заявил, будто русские с самого начала наступали, а немецкие войска только оборонялись. [132] А что ему оставалось делать? Гитлер обещал победу, а тут такой конфуз.

К пяти часам немцы все же сумели организовать артиллерийскую и авиационную подготовку и перейти в наступление.

Проведенная нами артиллерийская контрподготовка дала возможность сохранить управление войсками во всех звеньях, сохранить целостность обороны. Авиация противника вместо нанесения ударов по командным пунктам и коммуникациям фронта была вынуждена по возможности решать задачи своей артиллерии, понесшей большие потери.

Основной удар наступающих вражеских войск пришелся по центру 13-й армии генерала Н. П. Пухова — на Ольховатку и по ее правому флангу — на Малоархангельск, а также по правому флангу 70-й армии генерала И. В. Галанина, в общей полосе около 40 километров.

Наступая в направлении Ольховатки, противник использовал до 500 танков. Они шли волнами по 50–100 машин, имея в первом эшелоне «тигры», поддерживаемые огнем штурмовых орудий «фердинанд» и самолетами, во втором — средние и в третьем — средние и легкие танки.

Атаку немецкие танки начали после сильной авиационной и артиллерийской обработки нашей обороны. Тяжелые танки и самоходные орудия выходили на высоты с хорошим обстрелом и, остановившись, открывали огонь по наблюдаемым целям и местам вероятного расположения наших средств противотанковой обороны. Потом атакой в лоб они штурмовали позиции наших батарей и орудий, ведя огонь с ходу или с коротких остановок. Приблизившись на 200–300 метров к позициям, танки делали короткую остановку и усиливали огонь. Автоматчики соскакивали с брони, пытаясь с флангов просочиться на наши огневые позиции. «Тигры» в это время атаковали орудия с фронта.

Если танки и штурмовые орудия немцев встречали упорное огневое сопротивление, то они отказывались от лобовой атаки, отходили задним ходом за укрытия, перегруппировывались там и повторяли атаку уже с флангов.

Танки «тигр» и штурмовые орудия «фердинанд» открывали огонь с дистанции 1300–1500 метров. Во всех случаях совместно с «тиграми» действовали десанты автоматчиков. [133]

Артиллерия 4-го артиллерийского корпуса массированным подвижным и неподвижным заградительным огнем нанесла противнику серьезные потери. Наша пехота, тесно взаимодействуя с артиллерией, пропускала танки через свои боевые порядки, после чего орудия противотанковых опорных пунктов расстреливали их в упор. Орудиям противотанковой обороны помогали уничтожать танки противника бронебойщики. В это же время артиллерия с закрытых позиций своим огнем отсекала пехоту врага от танков, огнем и штыком ее уничтожали наши стрелки.

Особенно ожесточенный бой развернулся в полосах 81-й и 15-й стрелковых дивизий. Немцы бросили против них 250 танков, до четырех пехотных дивизий при сильной поддержке авиации и артиллерии. Наша артиллерия во взаимодействии с частями других родов войск и авиацией крушила вражеские танки огнем, превращая их в горящие факелы и бесформенные груды металла. Но атаки, одна за другой, следовали с отчаянной настойчивостью.

Все четыре атаки не дали гитлеровцам желаемых результатов. Героизм, самоотверженность, мужество и воля советских воинов стали непреодолимой преградой на пути полчищ немецких войск.

Лишь после пятой атаки, после ввода дополнительных сил, противнику ценою огромных потерь удалось сделать вмятину в нашей обороне глубиною не более 6–8 километров и на фронте около 20 километров.

Утром 6 июля гитлеровцам был нанесен мощный танковый удар силами 2-й танковой армии и 19-го танкового корпуса при сильной поддержке артиллерии и авиации. В результате контрудара враг был отброшен на 1,5–2 километра. Правда, затем ему удалось вновь восстановить положение, но большего на этом направлении он добиться не смог.

7 июля противник после перегруппировки перешел в наступление на Поныри. Пять раз он атаковал в этом районе наши войска, но контратаки войск 13-й армии и огонь артиллерии каждый раз отбрасывали его назад.

Фашистские танки метались из одного района в другой, стремясь найти слабое место в обороне наших войск. Каждый день немцы меняли направление своих ударов, найдя, как им казалось, уязвимые места в нашей обороне. Но в те дни отлично работала советская разведка. Большой [134] мастер анализа данных разведки полковник А. М. Смыслов безошибочно определял, на каком участке следует ждать основного удара вражеских танков на следующий день. А за ночь мы успевали перебросить и развернуть на новом направлении части, взятые с других участков или из резерва фронта. Так что успех в отражении всех попыток врага прорваться в глубину нашей обороны во многом объяснялся хорошо организованной разведкой и широким маневром многих артиллерийских частей. При этом маневр артиллерии осуществлялся не только ночью, но и днем, часто под обстрелом, в очень сложной обстановке.

К этому остается добавить, что организовывали маневр штабы артиллерии фронта и армий. Задача была непростая и очень ответственная. Чтобы части могли вовремя прибыть в новые районы развертывания, нужно было решить, с какого участка и какую часть менее рискованно снять, выбрать более безопасный маршрут, рассчитать время на совершение маневра и определить наиболее падежный в каждом конкретном случае способ передачи боевого распоряжения. Малейший просчет в решении любого из перечисленных вопросов был чреват тяжелыми последствиями.

Полчищам фашистских вояк с хвалеными «тиграми» и «фердинандами» в жарком сражении противостояли сыны Советской Родины, поклявшиеся умереть, но не пропустить врага.

Особенно мужественно сражались воины 13-й армии, в том числе 81, 15 и 307-й стрелковых дивизий, выдержавшие главный удар немцев. Стояли насмерть бойцы и командиры 2-й танковой армии и 19-го танкового корпуса. Саперы и пехотинцы подбирались к остановившимся вражеским танкам, подкладывали под них противотанковые мины, забрасывали их гранатами и бутылками с горючей смесью. Многим подразделениям 15-й и 81-й дивизий двое суток пришлось драться в окружении, пока на выручку не подоспели контратакующие соединения 17-го стрелкового корпуса.

Сильные удары по противнику наносила 16-я воздушная армия. Ее удар более чем 200 истребителями и бомбардировщиками в первый день значительно сдержал продвижение врага, что позволило подвести к месту сражения 17-й стрелковый корпус. Артиллеристы огнем орудий, [135] минометов и «катюш» крушили фашистские полчища с предельных дальностей. В неравном бою они предпочитали гибель уходу с позиций. Героические подвиги артиллеристов нашего фронта на Курской дуге золотыми буквами вписаны в историю Великой Отечественной войны. Рассказ о них будет передаваться из поколения в поколение, вызывая гордость и восхищение советских людей. Имена многих героев-артиллеристов увековечены в названиях сел и городов, улиц и школ.

По материалам оперативных сводок штабов артиллерии 13-й и 70-й армий, соединений 4-го артиллерийского корпуса прорыва автор этих строк еще в 1943 году подготовил рукопись «Артиллеристы Центрального фронта в боях за Родину», выпущенную в 1944 году Воениздатом. В ней были описаны и некоторые эпизоды, речь о которых пойдет ниже.

Примером высокого мужества и героизма может служить подвиг личного состава 16-й легкой артиллерийской бригады под командованием полковника А. В. Домрачева, входившей в состав 5-й артиллерийской дивизии прорыва. В свое время командир 4-го артиллерийского корпуса Герой Советского Союза генерал Н. В. Игнатов докладывал командующему артиллерией фронта генералу В. И. Казакову о том, как сражалась бригада в районе Понырей, о великой стойкости ее бойцов.

Во второй половине дня командующий 13-й армией генерал-лейтенант Пухов вызвал генерала Игнатова, чтобы узнать, почему 16-я артиллерийская бригада, поддерживающая 307-ю стрелковую дивизию, прекратила огонь по наступающему противнику, в результате чего дивизия осталась без артиллерийского прикрытия. По приказанию Игнатова в район боевых порядков бригады немедленно выехал начальник политического отдела 5-й артиллерийской дивизии полковник П. И. Фокин. Орудия находились на своих местах, но молчали, так как стрелять из них было некому. Многие артиллеристы погибли, многие были ранены и не могли вести бой. Но бригада до конца выполнила воинский долг, не пропустив через свои боевые порядки ни одного вражеского танка. Десятки их были [136] сожжены и превращены в лом. В дальнейшем выяснилось, что с наблюдательного пункта командира 307-й стрелковой дивизии район боевых порядков бригады не просматривался. И когда выстрелы смолкли, командир дивизии доложил об этом командующему армией.

После мощной артиллерийской и авиационной подготовки противник 8 июля перешел в наступление на Ольховатку. Целый день не прекращались бои на стыке 13-й и 70-й армий, сдвигаясь в сторону 70-й, особенно в районе Самодуровка, Кошара. За четверо суток немцам удалось вклиниться в оборону войск Центрального фронта на глубину не более 12 километров. Для таких огромных сил, которые гитлеровцы бросили на орловско-курское направление, этот тактический успех был весьма незначительным.

В боях у населенных пунктов Малоархангельск, Поныри, Гнилец, Теплое, Кошара, Самодуровка, Подсоборовка, Протасово наши артиллеристы покрыли себя неувядаемой славой.

Высокую воинскую доблесть, мужество и героизм в боях с фашистскими захватчиками проявили в районе села Теплое командиры, политработники и бойцы 3-й истребительной бригады под командованием полковника В. Н. Рукосуева, входившей в состав 2-й истребительной дивизии.

Бригада (семь пушечных и три минометных батареи и батальон противотанковых ружей) занимала противотанковый район двумя противотанковыми опорными пунктами (ПТОП).

В ПТОП № 1 располагались две батареи 76-миллиметровых пушек, батарея 45-миллиметровых пушек, 82-миллиметровая минометная батарея.

В ПТОП № 2 также находились две батареи 76-миллиметровых пушек, батарея 45-миллиметровых пушек, 82-миллиметровая минометная батарея и батальон противотанковых ружей.

В резерве командира бригады были: 120-миллиметровая минометная батарея и батарея 45-миллиметровых пушек.

Бой начался во второй половине дня 6 июля. К 18 часам противник сосредоточил в районе Соборовки до 170 танков и самоходных орудий и в районе Подсоборовки — до 70 танков. В 18 часов 30 минут два батальона немецкой пехоты со 150 танками атаковали противотанковый [137] опорный пункт № 2. Атаку танков противник сопровождал интенсивной бомбардировкой с воздуха.

Первым открыл огонь командир орудия сержант Скляров. Два выстрела — и танк горит. Остальные машины продолжали движение. Когда они приблизились на 600–700 метров, заговорили две батареи. Противник, потеряв пять тяжелых и несколько средних танков, отошел на исходный рубеж.

В 19 часов 20 минут до 75 танков из района Самодуровки вторично атаковали этот же противотанковый пункт. Удар приняла батарея старшего лейтенанта Андреева. Противник одновременно с атакой танков вел сильный артиллерийский огонь. Особенно досталось орудию старшего сержанта Серги. Несмотря на яростный огонь, артиллеристы Лазуткин, Грачев, Бончарин, Долматов, Фролов и Усурбай оставались у орудия. Вспыхнули два тяжелых танка. Но в это время осколком вражеской мины был ранен Серга. Сержант Лазуткин немедленно заменил его. Мины и снаряды засыпали орудие, но расчет продолжал героически сражаться и поджег еще два танка.

Мужественно и стойко отбивал танковую атаку расчет старшего сержанта Катюшенко. В начале боя он поджег два танка «тигр». Раненого наводчика заменил замковый Пузиков. До 60 гитлеровцев полегло от огня его орудия.

Мощные танковые, тараны и на этот раз не смогли пробить брешь в нашей противотанковой обороне. Артиллеристы стояли насмерть. Не добившись успеха и потеряв еще 14 танков и до роты пехоты, гитлеровцы отошли.

Однако они не отказались от своего плана. В 20 часов 20 минут противник 35–40 танками в третий раз атаковал ПТОП. Атаку приняли на себя батарея старшего лейтенанта И. И. Грипася и рота противотанковых ружей под командованием старшего лейтенанта Самохвалова. Эта третья атака также захлебнулась. Бронебойщики залповым огнем подожгли три средних и два тяжелых танка.

Особенно напряженные бои 3-я истребительная бригада вела 8 июля. В 8 часов 30 минут около 300 немецких танков и самоходных орудий с автоматчиками вышли на рубеж Кошара, Самодуровка. Разделившись на три группы, они основной массой ударили в направлении отметки 240,0 — на 1-ю батарею. Командир батареи капитан [138] Г. И. Игишев внимательно следил за лавиной танков. Они двигались с ревом и грохотом. Атака поддерживалась сильным артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации. Подпустив танки на 600–700 метров, батарея открыла огонь. В первую же минуту были подбиты три средних и один тяжелый танк. Капитана Игишева контузило, но он продолжал руководить боем. Было уничтожено еще 17 танков. Пуля врага оборвала жизнь Игишева. Из четырех пушек уцелела только одна, а в живых оставался лишь старший сержант Скляров с двумя боевыми товарищами. Эти три храбреца, продолжая неравный бой, подбили еще два танка. Прямым попаданием авиабомбы смельчаки были убиты. Но враг не прошел.

Наступило короткое затишье. В 11 часов 30 минут раздался шум моторов и лязг гусениц. Из района Кошара, Самодуровка на 7-ю батарею старшего лейтенанта Герасимова, 6-ю батарею старшего лейтенанта Грипася, 3-ю батарею старшего лейтенанта Глебова устремилось до 200 танков врага.

7-я батарея открыла огонь прямой наводкой с дальности 400–600 метров. С первых же выстрелов загорелись четыре танка, а пятый — «тигр», с разбитой пушкой и разорванными гусеницами, стал в 300 метрах от батареи. На каждое орудие приходилось по 15 вражеских машин! Батарея уничтожила еще 12 танков, весь ее личный состав геройски погиб.

Уничтожив 7-ю батарею, танки двинулись на 6-ю батарею старшего лейтенанта Грипася. Расчет орудия старшего сержанта Булавина сделал первые выстрелы. Головной «тигр» остановился с перебитой гусеницей. Еще снаряд — и танк охватило пламя. Огонь артиллеристов усилился. Скоро огромными кострами запылали шесть танков, три с подбитыми гусеницами встали. Противник вновь отошел.

В 12 часов 30 минут началась третья атака. 150 танков двинулись из района Кошары в направлении Теплого, при этом они выходили в тыл одной из батарей. Полковник Рукосуев выдвинул свой резерв на пути движения танков. В воздухе все время висели самолеты. Противник всячески стремился уничтожить противотанковый район. Но всюду артиллеристы встречали врага огнем. Бой вели то батарея старшего лейтенанта Глебова, то бронебойщики капитана Федичева, то батарея старшего лейтенанта Климова. [139] Стальная лавина, неся огромные потери, откатывалась.

Бой стих. Дымилось поле, исполосованное гусеницами вражеских танков. Кругом обгорелые, искореженные громады фашистских танков, сотни трупов гитлеровских вояк. Они не прошли. Их остановили мужественные артиллеристы, сыны социалистической Отчизны.

По решению Военного совета фронта недалеко от Теплого сооружен памятник — 12-метровый обелиск, на постаменте которого установлена одна из пушек артиллерийского полка бригады, искалеченная в боях 8 июля 1943 года. На площади у памятника комсомольцы и пионеры посадили деревья, цветы и любовно ухаживают за ними.

Бывшая Самодуровка, в районе которой происходили ожесточенные бои, где приняла на себя удар вражеских танков батарея капитана Игишева, переименована в Игишево. Георгию Ивановичу Игишеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В ожесточенных боях всегда впереди были коммунисты. Своим примером они увлекали за собой остальных.

Коммунист старшина К. С. Седов не был противотанкистом. Он завидовал тем, кто лицом к лицу сталкивался с танками врага. 5 и 6 июля Седов громил врага из орудия с закрытой огневой позиции. «А все-таки хочется самому видеть, как от твоих снарядов падают фашисты», — не раз повторял он. 7 июля в районе Понырей орудие было поставлено на открытую позицию. На рассвете противник произвел огневой налет. Командир орудия был ранен, заряжающий — убит. Ранен был и Седов, но место свое не покинул.

На одной из высот замаячили танки. Они устремились по лощине на Поныри. Седов спокойно ждал врага. Подпустив поближе, открыл огонь. Четыре «тигра» подбил и сжег он в этом бою. Около 100 автоматчиков полегли от картечи его орудия. Но и в расчете погибли Волков, Маслов, Пимогин, Микеев, Абдулов. В живых остались лишь Седов и ефрейтор Борисов.

Снова на позицию ползли танки. Седов открыл огонь из противотанкового ружья. Он подбил еще одну вражескую машину. Но тут рядом разорвался снаряд. Родина потеряла своего славного сына коммуниста Седова. [140]

За личный героизм, за отвагу и мужество Советское правительство присвоило старшине Седову Константину Степановичу звание Героя Советского Союза...

Коммунист Дмитриев был тяжело ранен в обе ноги. Но с поля боя не ушел. «Дайте мне возможность убить еще хотя бы десяток этих бандитов!» — просил он. Превозмогая боль, Дмитриев встал на колени у орудия и уничтожил два танка и до 20 гитлеровцев.

Артиллеристы не испугались немецких танков «тигр» и штурмовых орудий «фердинанд». Они смело вступали в бой. Сами искали с ними встречи.

Орудийный расчет гвардии младшего сержанта А. И. Петрова находился в боевых порядках пехоты и вместе с ней отразил несколько атак. Но вот танки противника изменили тактику. Они отошли и с дальней дистанции стали вести огонь по пехоте. Петров принял смелое решение выкатить пушку вперед, навстречу вражеским танкам, и стрелять, сблизившись с врагом.

Используя складки местности и кустарник, он занял удобную позицию и внезапно открыл губительный огонь по вражеским танкам. Немцы были ошеломлены. А когда опомнились, бросили на орудие пять средних танков. Первыми же выстрелами Петров поджег два из них, обратив остальные в позорное бегство. Рота гитлеровцев пыталась окружить и взять в плен расчет. Орудие отразило и эту атаку, уничтожив немало фашистов. Взбешенный невиданным упорством горстки героев, враг пустил на расчет три танка «тигр». Подкалиберными снарядами один за другим были подбиты два «тигра». Третий смял орудие.

Гвардии младший сержант Петров Алексей Иванович посмертно удостоен высшей награды Родины — звания Героя Советского Союза.

С началом оборонительного сражения наши противотанкисты очень быстро раскусили тактику «тигров» и «фердинандов», распознали ее слабые стороны. Благодаря этому в ходе боев рождались новые приемы борьбы с вражескими танками.

В этом отношении очень характерен бой с танками в районе совхоза «1 Мая». Оценив характер местности и определив наиболее вероятное направление атаки вражеских танков, противотанкисты решили создать огневой [141] мешок, заманить в него танки и уничтожить их. С этой целью несколько батарей расположили так, что их боевой порядок напоминал форму подковы, обращенной открытой частью к противнику.

8 июля наши части, оборонявшие совхоз, были атакованы тридцатью пятью танками, двигавшимися прямо в подкову. Батареи, расположенные на флангах, были хорошо замаскированы и молчали, ничем не обнаруживая себя. Огонь вели только орудия с фронта, приковывая к себе внимание гитлеровцев. Наконец все 35 танков оказались в мешке. Тогда-то и заговорили батареи, расположенные на обоих флангах. Внезапность, точность и сила огня очень быстро решили исход боя. Только нескольким немецким танкам удалось вырваться из огненного мешка.

Атаки танков противника пришлось отражать не только противотанковой артиллерии или легким артиллерийским полкам, но даже гаубичным и пушечным полкам РВГК.

В частности, в тяжелое положение попал 872-й гаубичный артиллерийский полк 32-й бригады 12-й артиллерийской дивизии.

8 июля в 15 часов наша пехота под сильным натиском превосходящих сил противника отошла из Протасово. Командир же гаубичного полка подполковник Н. П. Иванов остался на своем наблюдательном пункте. Он приказал командирам дивизионов отправиться на огневые позиции и возглавить бой батарей. А сам собрал все взводы управления полка и подготовил их к отражению атак вражеской пехоты огнем из личного оружия.

В 17 часов 25 танков и самоходных орудий вместе с батальоном пехоты ринулись в атаку на Протасово. В самом ее начале орудия полка уничтожили три танка, одно самоходное орудие и значительную часть пехоты. О высоком героизме бойцов полка свидетельствует такой факт. Разведчик Филоненко убил из своего автомата 11 гитлеровцев. Но и сам он был трижды ранен. Несмотря на раны, Филоненко вынес с поля боя тяжело раненного командира батареи старшего лейтенанта Губаря. Шесть часов полк вел неравный бой, но Протасово отстоял.

За выдающееся мужество командиру полка подполковнику Иванову Николаю Петровичу было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. [142]

Бессмертно имя командира миномета 232-го минометного полка 11-й бригады 12-й артиллерийской дивизии сержанта Манзуса. Во время боя враги окружили его. Взрывом 120-миллиметровой мины он уничтожил окруживших его немцев и погиб сам. Ванахун Манзус посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

5 июля 2-й дивизион 753-го пушечного артиллерийского полка 24-й пушечной бригады полковника А. В. Усова был окружен. Во время боя в окружении командира дивизиона А. И. Селезнева тяжело ранило в ногу и оторвало руку. Но он продолжал управлять боем. Однако силы были слишком неравны. Только 50 человек с двумя орудиями сумели вырваться из окружения.

В районе Бузулука более 50 вражеских танков подошли на прямой выстрел к огневым позициям 642-го пушечного артиллерийского полка той же бригады, которым командовал подполковник А. Г. Сигин. Этот полк был вооружен 122-миллиметровыми пушками и 152-миллиметровыми гаубицами-пушками. Он предназначался для борьбы с артиллерией противника и другими, находящимися на большой дальности, целями. Но полку пришлось биться и с танками врага. Когда они двинулись на орудия полка, отлично подготовленные к стрельбе прямой наводкой расчеты в первой же атаке уничтожили 17 вражеских машин. Больше танки не пытались атаковать этот полк.

5-я батарея 274-го гвардейского легкого артиллерийского полка 16-й бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва 9 июля, находясь в противотанковой обороне восточнее Понырей, отразила шесть атак танков и пехоты противника с большими для него потерями. Танки пошли на батарею с двух сторон, охватывая клещами фланги. Батарея была расчленена. В орудийных расчетах оставалось по два-три номера, да и те имели ранения. Командир взвода лейтенант В. В. Скрылев тоже стал у орудия. Осколком снаряда ему оторвало кисть руки, погиб наводчик, тяжело ранило замкового. И все-таки лейтенант продолжал вести огонь, расстреливая танки в упор. Когда был подожжен последний танк и атака отбита, он потерял сознание. В этом бою взвод Скрылева уничтожил шесть танков и до роты фашистских автоматчиков.

За проявленный героизм Виктору Васильевичу Скрылеву [143] Указом Президиума Верховного Совета от 7 августа 1943 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Родина высоко оценила подвиги артиллеристов в оборонительном сражении на Курской дуге. Двадцать семь артиллеристов были удостоены высшей награды — звания Героя Советского Союза. Вот их имена:

Бои, бушевавшие в пятый и шестой день наступления фашистских войск, 12 июля затихли. Противник ввел в сражение огромные силы и средства, но не добился сколько-нибудь серьезных успехов.

Войска Центрального фронта в упорных оборонительных боях сорвали наступление гитлеровцев. В этих боях противник потерял 42 тысячи солдат и офицеров, 800 танков и вынужден был перейти к обороне на достигнутом рубеже. [144]

За время оборонительного сражения — с 5 по 12 июля — артиллерия нашего фронта израсходовала более 1,6 миллиона снарядов и мин. Причем большая часть их (73%) приходилась на долю 13-й армии, в полосе которой развертывались главные события этой кровопролитной битвы. Ежедневный расход боеприпасов составлял 100 вагонов. Такого не было ни в одной операции Великой Отечественной войны.

Большую роль в этой битве сыграл 4-й артиллерийский корпус РВГК. Огнем орудий корпуса за период с 5 по 10 июля сожжено и подбито 276 танков, выведено из строя 27 батарей, уничтожено 18 000 вражеских солдат и офицеров, подавлен огонь 140 батарей.

Что же делал во время оборонительного сражения штаб артиллерии фронта? Основная его задача в этот тяжелый период состояла в том, чтобы обеспечить своему командующему гибкое управление артиллерией на всех этапах оборонительного сражения. Казалось бы, это обычная задача штаба. Но в условиях ожесточенного сражения, в котором участвовало огромное количество войск и боевой техники, при непрерывно менявшейся обстановке, с такой «обычной» задачей мог справиться только хорошо подготовленный, слаженный штаб.

Примерно до 8–9 часов утра 5 июля весь состав штаба находился на командном пункте. Из трех армий — 48, 13 и 70-й — данные поступали буквально через каждый час, и офицеры оперативного и разведывательного отделов едва успевали наносить обстановку на карты.

В это же время один из офицеров Штаба артиллерии Красной Армии по приказанию генерала Ф. А. Самсопова, связавшись с нами по ВЧ, начал настойчиво требовать немедленного доклада о проведенной нами артиллерийской контрподготовке. Помню, мы не сразу откликнулись на этот запрос, считая, что с этим делом можно немного подождать. Но генерал Самсонов настоял на своем, и мы, несмотря на очень напряженную обстановку, подготовили и передали в Москву краткий доклад о результатах артиллерийской контрподготовки. [145]

Очень скоро мы поняли, что Федор Александрович не зря торопил нас. Артиллерийская коитрподготовка в таких масштабах проводилась впервые. Поэтому Штаб артиллерии Красной Армии стремился как можно быстрее обобщить опыт двух фронтов (Воронежского и нашего) и широко распространить его.

Около 9 часов генерал Казаков с полковником Левитом в составе группы командующего фронтом выехали в 13-ю армию. Там, на ольховатском направлении, к этому времени создалась наиболее серьезная обстановка: противник на узком участке фронта ввел треть основных сил наступательной группировки.

В штабе со мной оставалась небольшая группа, офицеров, которым пришлось очень напряженно работать. Все это время я находился в домике В. И. Казакова, где был установлен аппарат ВЧ. Это позволяло поддерживать непрерывную связь с Москвой — со Штабом артиллерии Красной Армии, с генералом Казаковым, находившимся в войсках, и со штабами артиллерии армии.

Благодаря неутомимой работе офицеров штаба и бесперебойно действующей связи ко мне стекались все сведения о ходе сражения и действиях артиллерии. Постоянная осведомленность обо всем, что делалось на различных участках фронта, позволяла нам своевременно готовить артиллерийские решения, информировать своего командующего и начальника штаба фронта, оперативный и разведывательный отделы штаба фронта. Москва тоже часто запрашивала обстановку на фронте. Так что все время приходилось быть начеку, каждую минуту обстановка могла резко измениться и потребовать принятия неотложных мер.

Уже в середине дня 5 июля по распоряжению генерала Казакова я дал команду части резерва фронта — 1-й и 13-й истребительно-противотанковым и 21-й отдельной минометной бригадам — войти в подчинение командующего 13-й армией. Все боевые распоряжения были составлены заблаговременно, требовалось лишь проставить пункт прибытия и время.

Отдать распоряжения — полдела. Важно проследить за их выполнением. Этим и занимались офицеры оперативного отдела.

Начальник штаба, в руках которого были сосредоточены все данные оперативного и разведывательного отделов, [146] также следил за исполнением каждого отданного распоряжения, он проверял и все подготовленные документы.

Поздно вечером, когда с наступлением темноты боевые действия на фронте прекращались, генерал Казаков с офицерами возвращался в штаб. К этому времени здесь были отработаны карты, суммированы донесения и произведен анализ обстановки.

Все садились за карту, детально обсуждали итоги дня, строили предположения о возможных дальнейших действиях противника. Так обсуждалось нами артиллерийское обеспечение контрудара 2-й танковой армии и 19-го танкового корпуса на 6 июля, перегруппировка артиллерии к очередному сражению.

В один из таких вечеров опытнейший офицер разведывательного отдела штаба фронта полковник А. М. Смыслов сделал вывод, что на следующее утро противник будет пытаться прорвать нашу оборону на левом фланге 13-й армии. Для этого ему нужно будет перебросить туда значительную часть танков, действовавших в течение дня в центре и на правом фланге этой же армии.

Соображение, высказанное Смысловым, требовало от нас принять очень ответственное решение. Большая часть нашей противотанковой артиллерии в течение истекшего дня действовала на правом фланге и в центре полосы обороны армии и отразила все попытки вражеских танков прорвать нашу оборону на этих направлениях. На левом же фланге 13-й армии артиллерии было недостаточно, чтобы отразить удары противника такой силы, какую предполагал Смыслов.

После тщательного обсуждения было решено усилить оборону на левом фланге армии и в течение ночи перебросить туда несколько противотанковых и легких артиллерийских полков. Организация такого маневра в боевой обстановке сама по себе была делом нелегким, но это никого из нас не смущало. Беспокоило другое. Что, если прогнозы Смыслова окажутся ошибочными и противник будет продолжать удары по центру и правому флангу 13-й армии, которые мы сейчас ослабляем? Ведь тогда может произойти непоправимое. И все же тщательный анализ соображений Смыслова убедил нас в его правоте, и мы не сомневались в правильности принятого решения.

Тем не менее следующее утро провели в большой тревоге. Еще до наступления рассвета были получены донесения, [147] что все назначенные нами полки успешно совершили ночной маневр, развернулись на новом направлении и готовы отразить наступление противника.

Утренние часы тянулись томительно медленно. Уже совсем рассвело, но в расположении гитлеровцев все было спокойно. До 8 часов утра все напряженно ждали начала активных действий. Но немцы молчали. Неужели они обнаружили маневр нашей артиллерии и изменили свои планы?! Нет, этого не может быть. Маневр совершен скрытно, с соблюдением всех мер предосторожности... И как ни парадоксально звучит, мы вздохнули с облегчением только тогда, когда наконец в девятом часу утра фашистская артиллерия и авиация начали наносить удары по левому флангу армии. Неприятель опять просчитался, и мы были твердо уверены, что и на этом направлении все его атаки будут отражены нашими войсками.

Я привел для примера только один конкретный случай, но подобные ситуации возникали ежедневно, пока шло оборонительное сражение. Широкий маневр противотанковыми средствами был характерной особенностью действий нашей артиллерии. Благодаря хорошо поставленной разведке мы своевременно раскрывали замыслы врага, определяли направление его ударов и противопоставляли им жесткую оборону.

Забегая несколько вперед, скажу, что за шесть дней оборонительных боев большинство артиллерийских бригад и отдельных полков по два-три раза перебрасывались с одного фланга на другой или в центр. И сколько ни меняли немцы направление ударов, они всегда наталкивались на прочный артиллерийский заслон. Так что в войсках вполне обоснованно утвердилось мнение, что артиллерия работала четко, как часы. А в организацию боевых действий артиллерии немало труда и мысли вложили штабы артиллерии фронта и армий.

Ночи у нас уходили на оформление выработанных решений и передачу распоряжений. Все офицеры были при деле: кто на аппаратах связи, кто на контроле исполнения. Писались шифровки, кодограммы, сводки, донесения, оформлялись рабочие и отчетные карты. Подполковник Волков уже составлял черновик будущего доклада командующему артиллерией Красной Армии о ходе сражений. С утра часть офицеров с командующим артиллерией уезжала в какую-либо армию, часть оставалась в [148] штабе — находилась на аппаратах связи, получая из армий через каждые час-два данные об обстановке.

Уже к концу 5 июля и в особенности после получения данных от соседа слева, Воронежского фронта, мы ясно представляли замысел немецкого командования. Теперь все внимание штаба артиллерии фронта было сосредоточено на 13-й армии, правом фланге 70-й и в меньшей степени на 48-й армии.

Когда противник 6 июля угрожал Малоархангельску, по предложению нашего штаба на стык 13-й и 48-й армий были переброшены 13-я истребительно-противотанковая бригада и легкий артиллерийский полк 12-й артиллерийской дивизии. Противнику Малоархангельском овладеть не удалось. В ночь на 7 июля 13-я бригада была возвращена нами в район Понырей.

7 июля ожесточенные бои продолжались на правом фланге 70-й армии. Сосредоточив в районе Подолянь, Бобрик до 250 танков, немцы предприняли несколько атак в направлении Соборовка, Самодуровка, Пробуждение, Гнилец. В каждой атаке участвовало от одного до трех пехотных полков. Трудно сказать, как развивались бы события, если бы на путях танковых атак по предложению командующего артиллерией не были своевременно развернуты 1-я артиллерийская дивизия полковника Г. В. Година в составе восьми полков и 378-й армейский противотанковый полк.

Когда же возникла серьезная угроза прорыва противника на левом фланге 13-й армии, распоряжением командующего фронтом ей были переданы из 70-й армии 1-я артиллерийская дивизия, 3-я истребительная бригада и 378-й истребительно-противотанковый полк. Выполнив задачу, 1-я артиллерийская дивизия вернулась в состав 70-й армии. И этот маневр организовал штаб артиллерии фронта.

Вот еще пример. 6 июля утром войска 13-й армии нанесли три сильных контрудара в центре и на обоих флангах. На правом фланге действовали 74-я стрелковая дивизия и части 148-й дивизии, в центре — 18-й гвардейский стрелковый корпус, усиленный 129-й танковой бригадой, и на левом фланге — 17-й стрелковый корпус с двумя танковыми бригадами из состава 2-й танковой армии. Для обеспечения этих контрударов понадобилась кропотливая работа штаба артиллерии фронта. Он своевременно подготовил [149] артиллерийские вопросы и доложил их генералу Казакову. Командующему артиллерией армии и его штабу, командиру 4-го артиллерийского корпуса прорыва генералу Н. В. Игнатову были даны подробнейшие указания: какими артиллерийскими средствами обеспечить контрудары, какую иметь плотность артиллерии и огня в артподготовке, как обеспечить стыки и фланги ударных группировок, был также указан график огня, расход боеприпасов и многое другое. Для этого офицерам штаба артиллерии фронта пришлось предварительно произвести множество расчетов. Это был огромный труд, на выполнение которого давалось весьма ограниченное время.

Наряду с работой штаба на командном пункте наши офицеры, выезжавшие в войска, выполняли много ответственных и разнообразных задач в сложной и опасной боевой обстановке.

Очень часто, не ограничиваясь вручением боевых распоряжений командирам частей на переброску их полков и бригад в новые районы, наши офицеры сопровождали их до района развертывания и, только убедившись, что боевой порядок занят, возвращались в штаб с докладом о выполненном задании. Их доклады были всегда точны, и это определяло степень достоверности сведений, которыми располагал наш штаб.

В ходе всего оборонительного сражения особой заботой штаба было обеспечение артиллерии боеприпасами. Ожесточенный характер Курской битвы требовал от нас ежечасно знать, какова обеспеченность войск боеприпасами, а не только к исходу дня, как это было принято вообще. Поэтому мы обязали штабы артиллерии армий и артиллерийских соединений через каждый час передавать по телеграфу донесения о расходе и наличии боеприпасов, а в итоговых оперативных сводках представлять обстоятельные сведения о положении с боеприпасами. Если возникала угроза перебоев в снабжении боеприпасами, нам докладывали немедленно.

Этот острый вопрос решался весьма успешно благодаря тесному взаимодействию штаба с управлением артиллерийского снабжения.

Успех наступления гитлеровцев против войск Центрального фронта на Курской дуге был ничтожным. За все время кровопролитных боев противнику удалось овладеть территорией около 350 квадратных километров, что [150] составило лишь три процента площади, занимаемой войсками фронта. Усилия пятнадцати танковых, моторизованных и пехотных дивизий врага разбились о стойкость, мужество и боевое мастерство советских войск.

Отразив наступление крупных сил гитлеровских войск на курском направлении, войска Центрального фронта по директиве Ставки должны были перейти в контрнаступление правым крылом в общем направлении на Кроны. Ставка торопила, потому что сосед справа — войска Западного и Брянского фронтов, с которыми мы были связаны единым стратегическим планом, 12 июля перешли в решительное наступление с целью разгрома сильной группировки врага на орловском плацдарме{26}.

Ко времени окончания оборонительного сражения три армии правого крыла занимали фронт протяженностью около 150 километров. Главный удар должна была нанести 13-я армия на 20-километровом участке. 48-я и 70-я армии наносили вспомогательные удары: первая на участке в 36 километров и вторая на участке в 16 километров. В полосе 13-й армии вводился в бой 9-й танковый корпус. Времени для подготовки фронтовой операции было слишком мало.

За неполные трое суток предстояло провести значительную перегруппировку артиллерийских средств, восстановить боеспособность многих частей, понесших потери, и спланировать огонь большой массы артиллерии.

Несмотря на потери, мы все же сумели создать сильную группировку артиллерии в армиях правого крыла — 6300 орудий и минометов, 200 боевых установок и 468 рам и установок М-30 и М-31. Это позволило иметь на фронте прорыва 13-й армии плотность артиллерии около 125 орудий и минометов на один километр фронта, без учета реактивной артиллерии.

Для централизованного планирования боевых действий артиллерии во фронте и в армиях времени не было. Мы ограничились лишь отработкой графика артподготовки и сопровождения пехоты и танков методом последовательного [151] сосредоточения огня (ПСО). После утверждения графика почти все офицеры штаба выехали в войска, где была необходима наша помощь.

Генерал Казаков с полковником Левитом, подполковником Курбатовым и майором Морозом отправились на главное направление фронта — в 13-ю армию, а я с офицерами Петуховым и Ворониным — в 70-ю армию.

Вся тяжесть планирования легла на плечи командующих артиллерией дивизий, командиров частей и их штабы.

Опыта проведения крупных наступательных операций в короткие сроки ни у кого не было, и для многих командующих артиллерией дивизий организация артиллерийского наступления была делом новым. Пришлось всем нам много поездить и походить по штабам артиллерии, по боевым порядкам. Днем — на позициях, ночью — в штабе. Отдыхали только урывками.

Несмотря на большой опыт и глубокие знания начальников штабов артиллерии 13-й и 70-й армий полковников П. М. Капленко и Г. Г. Гусарова, охватить в такой короткий срок весь необходимый круг вопросов мы не смогли.

По окончании планирования я со своими офицерами вернулся в штаб. Офицеры, поехавшие с генералом Казаковым, остались в войсках.

15 июля в 5 часов 30 минут после 15-минутного огневого налета армии правого крыла фронта перешли в наступление. Общий успех армий был незначительным, продвинулись они в глубину не более четырех километров. Примерно так же обстояло дело 16 и 17 июля.

В чем причины не совсем удачного начала контрнаступления Центрального фронта? Позволю себе высказать собственное суждение по этому вопросу.

После ожесточенных боев противник 12 июля перешел к обороне и до 15 июля производил перегруппировку войск и всех огневых средств сообразно характеру предстоявших ему боевых действий. За двое-трое суток наша артиллерийская разведка и корректировочно-разведывательная авиация не смогли достаточно полно вскрыть всю систему немецкой обороны. Поэтому удар артиллерии во время огневого налета пришелся не по всем целям. В ночь на 15 июля многие из разведанных ранее целей оказались совсем в другом месте.

Виноваты и мы, штабы артиллерии фронта и армий, для которых не была секретом недостаточность разведданных [152] о противнике. Видимо, по-иному следовало в таком случае строить боевое применение артиллерии. Полагаю, что в условиях ускоренной подготовки наступления необходимо было выделить больше орудий на прямую наводку — для разгрома конкретных целей в первой позиции обороны гитлеровцев.

Полагаю также, что фронт прорыва обороны противника (20 км) для 13-й армии был слишком велик. Несмотря на большие потери, перед 13-й армией в компактных боевых порядках стоял все еще сильный враг. Командующему артиллерией фронта и его штабу следовало создать в полосе 13-й армии более мощную группировку артиллерии — порядка 160 орудий и минометов на километр фронта. Но 13-й армии было дано лишь 40 процентов всех артиллерийских средств, выделенных на орловское направление, а 60 процентов — 48-й и 70-й армиям.

Я не останавливаюсь подробно на ходе контрнаступления войск Центрального фронта в июле 1943 года. Войска трех фронтов — Западного, Брянского, Центрального — разгромили сильную орловскую группировку немцев. Брянский фронт 5 августа овладел городом Орел. В ходе боев были освобождены города Кромы, Дмитровск-Орловский, Карачев, сотни сел и деревень.

Пятьдесят дней длилась Курская битва — одна из величайших битв второй мировой войны. Оборонительное сражение на Центральном и Воронежском фронтах началось 5 июля, и уже 12 июля началось контрнаступление на орловском направлении силами Западного, Брянского и Центрального, а 3 августа на белгородско-харьковском — силами Воронежского и Степного фронтов{27}. Битва закончилась победой Красной Армии, разбившей 30 отборных немецких дивизий, в том числе 7 танковых. Общие потери фашистских войск за это время составили более 500 тысяч человек, около 1500 танков, 3000 орудий и большое количество самолетов. Эти потери фашистское руководство больше не смогло восполнить никакими тотальными мероприятиями{28}.

Так закончилась очередная авантюра Гитлера в летней кампании 1943 года. [153]

Победа под Курском была достигнута благодаря усилиям всех родов войск Красной Армии. Огромную роль в ее достижении сыграла артиллерия. Около 60 процентов танков противника она превратила в груды металла. Большой урон нанесла артиллерия живой силе и огневым средствам врага.

Роль артиллерии возрастала в ходе войны от операции к операции.

С особой силой проявилось творчество коллектива штаба артиллерии фронта в оборонительном сражении на Курской дуге. В этой операции решались совершенно новые задачи, принципиально отличные от тех, с которыми сталкивался штаб в наступательной Сталинградской операции.

Солдаты, офицеры, генералы в войсках изо дня в день видели офицеров штаба артиллерии на самых ответственных, опасных участках. Они были свидетелями того, как добрым словом, практическим советом и делом приходили офицеры штаба артиллерии фронта на помощь командирам, офицерам штабов артиллерии армий, корпусов, дивизий.

Именно с Курской битвы более четко определился стиль и методы работы штаба артиллерии при решении новых и сложных вопросов боевого применения артиллерии, стиль строгого учета отдаваемых распоряжений, четкого контроля за исполнением, распределения функций с учетом способностей каждого офицера штаба.

С июля — августа 1943 года штаб артиллерии прочно занял подобающее ему место в системе полевого управления фронта, завершив свое становление как высший артиллерийский штаб. Он снискал уважение и авторитет в войсках, полное доверие Военного совета, стал надежной опорой командующего артиллерией. Генерал Казаков теперь смело полагался на свой штаб и был уверен, что в его отсутствие будет правильно решен любой вопрос.

Высокую оценку работы штабов артиллерии и командующих артиллерией дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, который отмечал, что штабы артиллерии и все командующие артиллерией фронтов, армий и соединений хорошо и умно поработали над организацией артиллерийской обороны и контрподготовки. Это было действительно так, это и сказалось на успешных боевых действиях войск и артиллерии фронта в оборонительном сражении. [154]