Галерея  Статьи  Книги  Видео  Форум

Назад                     Содержание                     Вперед

Крепостническая система организации сельского хозяйства на рубеже XVIII—XIX вв. переживала период разложения и кризиса. Производительные силы в сельском хозяйстве к этому времени достигли относительно высокого развития, показателем чего было применение машин, определенные достижения в области агрономической науки, распространение посевов новых трудоемких технических культуру

Во второй четверти XIX в. наряду с улучшенными сельскохозяйственными орудиями — плугами, конными сеялками — получают некоторое распространение, в целом небольшое, молотилки, веялки, сортировки, соломорезки, сеялки и т. д. К середине XIX в. значительно увеличивается количество предприятий, производивших эти машины. По данным академика Н. М. Дружинина, только один завод сельскохозяйственных машин в Москве (бр. Бутеноп) продал в 1853 г. различных машин и орудий почти на 140 тыс. руб.¹ Важно отметить, что наибольшее применение сельскохозяйственных машин наблюдалось в так называемом Царстве Польском и прибалтийских губерниях, т. е. там, где уже не существовало крепостного права. Даже в пореформенный период, в середине 70-х годов, по использованию сельскохозяйственных машин Польша и Прибалтика стояли на первом месте.

Наряду с некоторым прогрессом в области распространения сельскохозяйственных машин наблюдается и стремление отдельных помещиков перейти от трехполья к многополью — к так называемой плодопеременной системе. Переход этот получает распространение как

¹ См.: «Вопросы истории», 1954, № 7, стр. 60.

7

---

в Прибалтике, так и в нечерноземных и черноземных губерниях. В итоге все шире и шире распространяются посевы кормовых трав: клевера, люцерны и др.

Одним из показателей развития сельского хозяйства; являлось увеличение в помещичьих имениях посевов технических культур: свекловицы, подсолнечника, табака и др. К середине XIX в. посевы сахарной свеклы занимали большое место на Украине и в центрально-черноземных губерниях. В районах Причерноморья и на Кавказе значительно увеличиваются посевы табака, распространяется шелководство.

В крестьянском хозяйстве также имелись определенные сдвиги, хотя они и не получили здесь сколько-нибудь заметного развития. Переход к различного рода усовершенствованиям наблюдался преимущественно у государственных, а также иногда и у помещичьих крестьян, находившихся на оброке. Это находило свое выражение в некоторых улучшениях сельскохозяйственных орудий, выращивании породистого скота, посевах технических культур и т. д.

Эти новые производственные силы были несовместимы со старыми, феодальными производственными отношениями, основанными на подневольном крепостном труде с присущей ему рутинной техникой, вследствие чего они и не могли получить сколько-нибудь значительного развития.

Центром всей экономической жизни в деревне являлось помещичье имение. Земля, принадлежавшая помещику, подразделялась на две части: собственно барскую запашку, которая обрабатывалась трудом крепостных, и крестьянскую, находившуюся в их пользовании. Соотношение этих частей определялось хозяйственными соображениями самого помещика. Основой крепостного хозяйства являлась феодальная собственность на землю. Этот вид собственности характеризовался следующими признаками: монопольное право владения землей принадлежало лишь дворянству; непосредственный производитель, крепостной крестьянин, находившийся в личной зависимости от помещика, был прикреплен к земле, чтобы гарантировать рабочие руки феодалу Поэтому за крепостными крестьянами закреплялся определенный надел, который отнюдь не являлся его собственностью и мог быть у него отнят поме-

8

---

щиком. Этой системе хозяйства соответствовало низкое состояние техники, отражавшее в свою очередь низкий уровень развития производительных сил при феодализме. Крепостное хозяйство было по своему характеру натуральным, представляя собой замкнутое целое. Однако это не исключало наличия рыночных связей, имевших место на протяжении всей истории феодализма.

В первой половине XIX в. наблюдается значительный рост товарно-денежных отношений, которые в условиях начавшегося внедрения новой, капиталистической техники и частичного применения вольнонаемного труда характеризовали собой кризис феодально-крепостнической системы «Производство хлеба помещиками на продажу, особенно развившееся в последнее время существования крепостного права,— писал В. И. Ленин,— было уже предвестником распадения старого режима»¹.

Все большее вовлечение помещичьих хозяйств в орбиту рыночных отношений порождало помещичье предпринимательство, т. е. попытки расширения и рационализации своего хозяйства при сохранении крепостного права. Если в условиях натурального хозяйства помещик стремился обеспечить лишь возможность простого воспроизводства, то в период разложения феодализма он уже заинтересован в расширении своего хозяйства. Поэтому на протяжении первой половины XIX столетия наблюдается известный рост барщины и оброчных повинностей.

Формами эксплуатации крепостного труда в этот период являлись барщина и оброк, нередко переплетавшиеся между собой (смешанная повинность). Эти формы крепостной зависимости дополнялись различными натуральными сборами и другими повинностями (подводная, дорожная и т. п.).

Если в Англии и других странах Западной Европы по мере развития, а затем разложения феодальной системы происходила постепенная смена всех форм земельной ренты (отработочная, рента продуктами, денежная), то на востоке Европы (восточнее Эльбы) дело обстояло иначе. Здесь сохранились низшие формы ренты, так как процесс перехода от феодализма к капитализму в сельском хозяйстве протекал значительно медленнее.

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 184.

9

---

Формы эксплуатации крепостных определялись местными хозяйственными условиями, дававшими помещику возможность получить наибольший доход либо в виде барщины, либо в виде оброка. В более развитых в промышленном отношении районах преобладал оброк в форме денежной ренты. Оброчная система создавала большие возможности для расслоения крестьянства, что означало включение его в орбиту капиталистических отношений. Однако сама по себе оброчная система отнюдь не являлась показателем капиталистического хозяйства, хотя и создавала для этого определенные предпосылки вследствие той относительной свободы, которой пользовался оброчный крестьянин по сравнению с крестьянином, находившимся на барщине. Оброк преобладал в центральных промышленных нечерноземных губерниях¹, барщина — в непромышленных районах черноземных и нечерноземных губерний². В Белоруссии, Литве и на Украине господствовала почти исключительно барщина.

Усиление эксплуатации крепостного крестьянства в условиях роста товарно-денежных отношений находило свое выражение в увеличении помещичьей запашки за счет залежей и пустошей, а также за счет уменьшения крестьянского надела. Последнее особенно характерно для западных и юго-западных губерний. В некоторых, впрочем редких, случаях это приводило к полному обезземеливанию крестьян и переводу их на так называемую месячину. Крестьянин лишался средств производства, и ему ежемесячно выдавался помещиком скудный паек. «Месячники» обрабатывали землю помещичьим инвентарем. Перевод крепостных крестьян на месячину отнюдь не означал превращения их в своеобразных наемных

¹ Однако и в этих губерниях барщина имела относительно большое распространение. Так, например, во Владимирской губернии находилось на барщине 30% крепостных, в Московской — 32%, в Тверской — 59% (см.: И. И. Игнатович. Помещичьи крестьяне накануне освобождения, изд. 3. М., 1925, стр. 75).

² В некоторых промышленных районах, как например в Симбелеевской вотчине гр. Орловых-Давыдовых Нижегородского уезда, оброчные крестьяне, не уплачивавшие своевременно своих повинностей, переводились в виде наказания на барщину (см. статью Н. А. Богородицкой в «Ученых записках Горьковского университета», т. 78. Горький, 1966).

10

---

рабочих, напротив, «месячники» фактически становились в положение, близкое рабам»¹.

Рост помещичьей запашки приводил, естественно, к увеличению количества барщинных дней! а также к интенсификации барщины, т. е. к установлению определенной урочной системы. Однако это не могло дать ощутимых результатов. Расширение помещичьей запашки за счет крестьянских наделов и увеличение количества барщинных дней не только ухудшали материальное положение крестьянина, но и оказывали влияние на состояние принадлежащего ему рабочего скота и инвентаря, необходимых для обработки как своего надела, так и земли помещика. «...Если в чужих краях,— писал в 40-х годах известный крепостник агроном Вилькинс,— успешный ход сельского хозяйства преимущественно зависит от употребления наличного капитала... то у нас в России хозяйство помещика вполне и непосредственно зависит от частного хозяйства крестьян его»². С ухудшением положения крестьянства ухудшалось и качество обработки помещичьей земли.

Увеличение оброка порой превышало рост крестьянских доходов. Большинство помещиков вело свое хозяйство по старинке, увеличивая доходы не за счет улучшения ведения хозяйства, а за счет усиления эксплуатации крепостных. Стремление же части помещиков перейти к иным, более рациональным методам ведения хозяйства в условиях крепостного труда не могло иметь большого успеха. Проведение тех или иных агрикультурных мероприятий: переход к многополью, введение сельскохозяйственных машин, посевы ряда технических культур, улучшение породы скота — все это находилось в полном противоречии с малопроизводительным подневольным трудом. Наличие дарового крепостного труда не стимулировало внедрения машин. «...Если весь хлеб

¹ Нам представляется, что количество «месячников» было, по-видимому, невелико. Так, из числа 2457 изученных нами уставных грамот, относящихся к 16 уездам 11 губерний, мы обнаружили лишь 85 ревизских душ «месячников»: 46 душ — в Новосильском уезде Тульской губернии (ЦГИА, ф. Главного выкупного учреждения, оп. 43, д 2365, 2394) и 39 душ — в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии (там же, оп. 8, д. 633 и 647).

² И. Вилькинс. Мысли и наблюдения о положении земледельческой промышленности. - М., 1843, стр. 25.

11

---

обмолотится с осени,— писал один из тамбовских помещиков, то что же будут делать крестьяне и их жены зимой? Молотильная машина стоит денег, требует ремонта и содержания лошадей, а работа крестьян ничего не стоит»¹.

Именно в силу этого уже в начале XIX в. ряд помещиков ставит в печати вопрос о переходе к вольнонаемному труду.

В 1808 г. появилось сочинение польского помещика Стройновского «Об условиях помещиков с крестьянами», переведенное в 1809 г. на русский язык. В этой работе автор ставил вопрос о личном, но безземельном освобождении крестьян, чтобы впоследствии можно было заключить с ними договор об обработке земли на основе вольного найма. «Помещики,— писал автор,— рано или поздно узнают надобность увольнять крестьян от крепостного и рабского состояния с тем, чтобы делать с ними добровольные договоры о земле»².

Объективный смысл подобных проектов означал стремление помещиков при сохранении собственности на землю изменить систему ведения своего хозяйства, приспособив ее к новым условиям.

По мере углубления кризиса вопрос о преимуществах вольнонаемного труда становится в центре внимания передовой русской общественности. В 1847 г. в «Земледельческой газете» была помещена статья рязанского помещика А. И. Кошелева «Добрая воля спорее неволи»³, в которой разбирается вопрос о преимуществах вольнонаемного труда. «Взглянем на барщинскую работу,— писал Кошелев.— Придет крестьянин сколь возможно позже, осматривается и оглядывается сколько возможно чаще и дольше, а работает сколь возможно меньше,— ему не дело делать, а день убить... С этой работой сравните теперь работу артельную, даже работу у хорошего подрядчика. Здесь все горит; материалов не наготовишься; времени проработают они менее барщин-

¹ «Записки Лебедянского общества сельских хозяйств за 1857 г.», ч. I. M., 1858, стр. 119.

² Стройновский. Об условиях помещиков с крестьянами. - Вильно, 1809, стр. 27.

³ Эта статья более известна под названием «Охота пуще неволи».

12

---

ского крестьянина, отдохнут они более его; но наделают они вдвое, втрое. Отчего?—Охота пуще неволи»¹.

По данным известного экономиста А. Заблоцкого-Десятовского, приводимым в записке «О крепостном состоянии в России» (1841), барщина для помещика была явно невыгодна. Так, например, по свидетельствам помещиков Тульской губернии, крепостной крестьянин стоил помещику 144 руб. в год (считая цену предоставлявшейся крепостному земли по существовавшей тогда арендной плате), а найм работника на год обходился 50 руб. плюс 35 руб. издержек на содержание рабочего скота, амортизацию сельскохозяйственного инвентаря и т. д. Таким образом, найм вольнонаемного рабочего обходился в 85 руб., а стоимость крепостного в 144 руб.²

Несмотря на существование крепостного права, вольнонаемный труд в середине XIX в. все же распространяется.) Стремление к повышению доходности своих хозяйств заставляло помещиков переходить к рациональным формам земледелия, требовавшим более тщательной обработки земли, что неразрывно было связано с применением вольнонаемного труда.

Ю. Ф. Самарии в своих «Замечаниях об инвентарях, введенных в 1847 и 1848 гг. в помещичьих имениях Киевской, Волынской и Подольской губерниях...», указывал, что «...возделывание свекловицы вызвало огромное требование вольного труда, возвысило его ценность и приучило помещиков уважать его. Прежде,— продолжал он, — нанять чужого, беглого крестьянина почиталось делом бесчестным, теперь все делают это по необходимости, и никто не жалуется. Помещики, возделывающие свекловицу, зазывают баб из соседних деревень; они приходят тысячами и договариваются о цене. Другие отбивают их обещанием высшей платы; начинается торг, но о крепостном праве и помину нет. Потребность вольного труда так велика, стремление рабочих сил к нему так неудержимо, что притязания, основанные на букве устарелого закона, как бы умолкли»³.

¹ «Записки А. И. Кошелева». Приложение 2. - Берлин, 1884, стр. 12.

² См.: А. П. Заблоцкий-Десятовский. Граф П. Д. Киселев и его время, т. IV. - СПб., 1882, стр. 281.

³ Ю. Самарин, Соч., т. II. М., 1878, стр. 5.

13

---

Отдельные помещики разрешали эту потребность в вольнонаемном труде довольно своеобразно: переводили своих крестьян с барщины на оброк, а затем нанимали их же для обработки своей земли как вольнонаемных рабочих. В других случаях помещики изыскивали новые виды барщины, более эффективные в экономическом отношении Так, в 30-е годы возникает вид барщины «брат на брата», когда одна часть семьи крепостного (одно тягло) работала постоянно на себя, а другая — на помещика. Таким образом часть крепостных превращалась в постоянных рабочих.

Большое значение для развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве имело торговое земледелие которое проявлялось в специализации земледелия  Связанная с определенным уровнем развития производительных сил, специализация земледелия настоятельно требовала утверждения новых производственных отношений, углубляя тем самым кризис крепостнической системы. В первой половине XIX в. центрально-черноземные, а также южные губернии (Екатеринославская, Херсонская, Таврическая) специализируются на производстве зерновых культур, северо-западные (Псковская, частью Тверская, Смоленская) становятся районами торгового льноводства. Только из Псковской губернии было вывезено по железной дороге в 1860—1861 гг. 255,9 тыс. пудов льна¹.

В юго-западных губерниях, как уже указывалось, увеличиваются посевы сахарной свеклы На юге России наряду с зерновым хозяйством развивается тонкорунное овцеводство. Если в 1806 г. на всей Украине имелось всего лишь 9 тыс. тонкорунных овец², то в 1837 г. только в двух губерниях — Екатеринославской и Херсонской,— по данным, приводимым А. Скальковским, их насчитывалось 1 248 190 голов³. К середине века количество овец по Украине составляло уже 3 700 тыс. голов⁴. У отдельных владельцев отары овец достигали 75—100 тыс. голов.

¹ См.: Н. С т р о к и н. Льноводство в Псковской губернии. - СПб., 1882, стр. 39

² См.: Ф. Ястребов. Нариси з Icтopii Украiни. - Киiв, 1939, стр. 110.

³ См.: А. Скальковский. Опыт статистического описания Новороссийского края, ч. II. Одесса, 1853, стр. 164. 

⁴ См.: Ф. Ястребов. Указ. соч., стр. 110.

14

---

Все это свидетельствовало о большом проникновении капиталистических отношений в сельское хозяйство.

Анализируя состояние сельского хозяйства в первой половине XIX в. мы можем сделать следующие выводы.

Новые производительные силы в сельском хозяйстве не могли получить в первой половине XIX столетия сколько-нибудь большого развития в силу господства феодально-крепостнических отношений. Окончательное утверждение новых производственных отношений было невозможно в условиях сохранения крепостнических форм хозяйства, являвшихся непреодолимой преградой всякого прогресса. Однако необходимо сказать, что широко распространенное в нашей литературе утверждение об упадке и деградации общего уровня сельскохозяйственного производства накануне реформы лишено каких-либо серьезных оснований. Исследования последних лет опровергают это положение¹.

Крестьянство России делилось на три основные группы: помещичьи, государственные и удельные. К середине XIX в. общее количество помещичьих крестьян в Европейской России, по данным X ревизии, равнялось 10 694 445 ревизским душам, или 21 976 232 душам обоего пола². Численность крепостных крестьян по отдельным губерниям была далеко не одинакова. Наибольшее количество их сосредоточивалось в 12 центральных нечерноземных губерниях — 28,5%, второе место занимали 7 центральных черноземных губерний — 22,5%, наконец, третье место занимала Украина — 17,8%. В остальных районах помещичьих крестьян было значительно меньше. Так, в трех поволжских губерниях находилось лишь 6% общего числа помещичьих крестьян, в так называемых новороссийских — 3,2%, в северных приуральских — 1,9%

Помещичьи крестьяне подразделялись на две группы:  собственно крестьян, занимавшихся сельским хозяйством на помещичьей земле, и дворовых, лишенных всяких средств производства и удовлетворявших личные

¹ См.: И. Д. Ковальченко. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX века. - М., 1966; Н. И. Улащик. Предпосылки крестьянской реформы в Литве и Западной Белоруссии. - М., 1964

² См.: А. Тройницкий. Крепостное население в России по X народной переписи. СПб., 1861, стр. 26—27

15

---

потребности помещика. Количество дворовых равнялось 1 467 378 душам обоего пола, что составляло 7,2% к общему числу помещичьих крестьян.

По формам эксплуатации помещичьи крестьяне подразделялись на барщинных и оброчных. Накануне отмены крепостного права 71,7% крестьян состояли на барщине. Значительная часть крестьян несла смешанную повинность, отбывая барщину и внося оброк. По 23 великорусским Губерниям количество таких крестьян составляло 16,54%. Барщина преобладала, как уже говорилось, преимущественно в черноземных губерниях. Так, на Украине крестьяне, отбывавшие барщину, составляли на Правобережье 97,4%, на Левобережье — 99,3%, в так называемых новороссийских степных губерниях - 99,9%, в Курской, Пензенской, Тамбовской, Воронежской, Орловской, Тульской и Рязанской губерниях - 71,2%.

Наоборот, в нечерноземных промышленных губерниях основной формой эксплуатации являлся оброк. По 13 центральным нечерноземным губерниям на оброке состояло 47,23% крестьян, на смешанной повинности — 22,49% и на барщине —30,29%¹.

В наиболее тяжелом положении находились барщинные крестьяне. Работа на барщине, требовавшая повседневного общения крестьянства с представителями помещичьей власти, влекла за собой мелочную регламентацию всей жизни крепостного, что приводило к насилию и произволу над личностью. На протяжении первой половины XIX в. в связи с развитием товарно-денежных отношений наблюдается рост помещичьей запашки за счет освоения новых земель и сокращения крестьянских наделов. Естественно, что это влекло за собой увеличение барщины.

В имениях, имевших более 100 душ крепостных, накануне отмены крепостного права по 27 губерниям на одну ревизскую душу приходилось следующее количество земли²:

¹ См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 68—77, 379—383.

² По данным И. И. Игнатович, вычисленным ею на основе сведений, помещенных в Приложениях к трудам Редакционных комиссий.

16

---

Таким образом, в наиболее плодородных губерниях, где преобладала барщинная система, обеспеченность крестьян землей была наименьшей. Это и являлось большей частью результатом увеличения барской запашки на протяжении первой половины XIX в. Как указывал в своих записках А. И. Кошелев, господские земли удвоились и утроились¹.

Одновременно с ростом барской запашки нередко увеличивалось и количество барщинных диену Как правило, барщина составляла 3—4 дня в неделю, а в отдельных случаях и больше. Помимо этого, помещики вводили так называемые урочные положения, по которым для крестьян устанавливались порой невыполнимые нормы и крепостные вынуждены были работать больше положенного времени. Так, например, в имении графов Шуваловых в Пензенской губернии эти нормы были таковы, что крестьянам для выполнения их приходилось затрачивать по два-три дня сверх положенной работы в неделю².

 ¹ См.: «Записки А. И. Кошелева». Приложение 5, стр. 87.

² См.: А. П. 3аблоцкий-Десятовский. Указ. соч., т. IV, стр. 279.

17

---

Даже в тех имениях, где сохранялась трехдневная барщина, крестьяне все же работали больше времени вследствие существования целого ряда дополнительных повинностей, так называемых сгонных дней, летних дней и т. д. Нередко в период сева, сенокоса или уборки урожая крестьяне работали даже по шесть дней в неделю. Переработанные же дни помещики компенсировали крестьянам после окончания полевых работ. Вместе с тем барщина не освобождала крестьян и от оброка, существовавшего как в денежной, так и в натуральной форме.

Подневольный труд крепостных крестьян был крайне непроизводителен. Стремление помещиков увеличить его производительность сопровождалось различного рода издевательствами и истязаниями крестьян. Так, некоторые помещики, направляя своих крестьян на работу, надевали им на шею рогатки, чтобы они не могли ложиться. Бывали случаи, когда помещики, чтобы принудить крестьян скорее закончить господскую работу на жнитве, несмотря на зной, не разрешали им пить воду. За малейший проступок подвергали беспощадной порке¹.

Характеризуя положение крепостных крестьян на Украине, Ю. Ф. Самарин писал: «Там господствует самое ужасное сочетание бесчувственности и беспорядочности в помещичьем хозяйстве. Требования помещиков непомерны; средства истязания развратили народ и сделали его бесчувственным. В имении, которым управляет Т., ежедневно секли от 40 до 60 баб, в том числе и беременных»².

Боязнь крестьянского восстания заставляла правительство обращать внимание на положение крепостных и порой даже преследовать помещиков, истязавших своих крестьян.

Особенно тяжело жилось крестьянам, выполнявшим барщину на вотчинных мануфактурах. Нередко помещики переводили таких крестьян на месячину, заставляя их непрерывно работать на мануфактуре. «На некоторых помещичьих фабриках,— писал Заблоцкий-Десятовский,— работают месячники, без всякой заработной

¹ См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 161.

² Ю. Самарин. Соч., т. II, стр. 11.

18

---

платы, сверх того, им задаются уроки, за неисполнением коих следует взыскание»¹.

В несколько лучшем положении, нежели барщинные, находились оброчные крестьяне. Хотя в правовом отношении они ничем не отличались от барщинных, однако в меньшей степени испытывали на себе повседневный произвол помещика, так как отношения их к владельцу в значительной мере определялись взносом определенной денежной суммы.

В оброчных имениях помещики либо вовсе не занимались сельским хозяйством, либо вели его в незначительных размерах (там, где наряду с оброком крестьяне обязаны были выполнять также барщину). В силу этого крестьянские наделы, как правило, в оброчных имениях были выше, чем в барщинных. Величина оброка большей частью не зависела от размеров земельного надела, а определялась доходами крестьян от различных кустарных промыслов или торгово-промышленной деятельности.

На протяжении первой половины XIX в. размеры оброка непрерывно увеличиваются. Так, средний душевой оброк в конце XVIII в. равнялся 5 руб.² Для середины XIX в. по материалам Редакционных комиссий средние оброки по 24 губерниям составляли с тягла от 12 руб. 05 коп. (Олонецкая) до 27 руб. 56 коп (Самарская)³.

Таким образом, размеры оброка значительно увеличились, но вместе с тем в какой-то степени возросла и доходность крестьянского хозяйства. Иногда оброк достигал значительных размеров. Например, крестьяне промышленного села Иваново Шуйского уезда Владимирской губернии вносили от 75 до 87 руб. ассигнациями с тягла⁴. Отдельные крепостные, занимавшиеся торгов-

¹ А. П. Заблоцкий - Десятовский. Указ. соч., т. IV, стр. 291.

² Для сопоставления с размерами оброка, который платили крестьяне в середине XIX в., надо принять во внимание изменение ценности рубля. Один рубль в конце XVIII столетия равнялся 1 руб 50 коп 50-х годов XIX в. Следовательно, в переводе на цены XIX в. упомянутый выше средний душевой оброк будет составлять не 5 руб., а 7 руб. 50 коп.

³ См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 107—108.

⁴ См.: М. И. Туган-Барановский. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М.- Л., 1934, стр. 76.

19

---

лей или промышленной деятельностью, выплачивали тысячные оброки. Например, крепостной крестьянин Нижегородской губернии Шипов, торговавший скотом, платил ежегодно помещику 5 тыс. руб. ассигнациями за себя и сына. Другой крестьянин этого же села платил 10 тыс. руб.¹ Еще больший оброк платили крепостные, владевшие фабриками.

В рассматриваемый нами период, несмотря на существование крепостного права, задерживавшего процесс развития капитализма в деревне, происходила известная дифференциация крестьянства. В большей степени расслоение происходило среди оброчных крестьян из среды которых выходили не только капиталистические предприниматели типа Саввы Морозова и крупные торговцы, но и представители сельской буржуазии — кулаки. Из-за отсутствия в дореформенный период каких-либо статистических материалов, касающихся положения крестьян, единственным источником для изучения процесса расслоения крестьянства являются вотчинные архивы. Историк Г. И. Бибиков² на основе изучения документов вотчинного архива князей Голицыных приводит в своей статье «Расслоение крепостного крестьянства в барщинной вотчине в конце XVIII и начале XIX в.» интересные данные, характеризующие имущественное неравенство среди барщинных крестьян села Голуни Новосильского уезда Тульской губернии. В 1784 г. из 196 дворов села 84 принадлежали к «крестьянам первой статьи», 76 — к «посредственным» и 36 — к «крестьянам последней статьи», или бедным. На каждый двор первым приходилось в среднем: лошадей — 8,03, коров с телятами — 4,74, ржи (в четвертях) — 46,12; на долю вторых: лошадей — 5,58, коров с телятами — 3,10, ржи — 8,96; на долю третьих: лошадей — 2,93, коров с телятами — 1,53, ржи — 2,55³. У отдельных крестьян «первой статьи» имелись свои «покупные люди», т. е. крепостные, приобретенные на имя своего помещика.

Процесс расслоения крестьянства можно проследить и на основе распределения земли, приобретавшейся кре-

¹ См.: Н. Шипов. История моей жизни. М.—Л., 1933, стр. 391.

² Погиб на фронте во время Великой Отечественной войны.

³ См.: «Исторические записки», 1938, № 4, стр. 110—111.

20

---

стьянами на имя своего помещика. Так, например, в имении князя Юсупова (в селе Безводном Нижегородской губернии) величина покупных участков колебалась от 1/4 до 12 десятин, в Тверском имении П. И. Сназина-Тормасова — от 1/4 до 42 десятин, в Смоленском имении И. Д. Орлова — от 1/2 до 43 десятин и, наконец, в Псковском имении князя Юсупова — от 2¹/₂ до 325 десятин¹. Вместе с тем дифференциация крестьян в «великороссийских» губерниях протекала в целом очень медленно. В некоторых имениях она почти не прослеживается. По данным Н. А. Богородицкой, анализировавшей подворные описи 931 крестьянского двора Симбелеевской вотчины гр. Орловых-Давыдовых за сорок лет, никаких серьезных изменений в расслоении крестьян не произошло². Необходимо отметить, что помещики, исходя из своих собственных выгод, всячески стремились задержать процесс расслоения деревни (обедневший крестьянин, лишенный рабочего скота и других средств производства, не мог служить объектом эксплуатации помещика). Так, в Смоленской губернии в имениях Барышниковых был широко распространен институт «дольников» и «приемышей». Дабы предотвратить разорение отдельных групп крестьянства, к обедневшим дворам присоединяли семьи, выведенные из зажиточных дворов с долей хозяйства последних. Бедняцкий двор, таким образом, получал экономическую поддержку и мог не только сводить концы с концами, но и своевременно уплачивать повинности.

В свою очередь «приемышами» являлись совершенно разорившиеся крестьяне, принимавшиеся в состав зажиточного двора³, В других случаях помещики поступали

¹ См.: В. Н. Кашин. Крепостные крестьяне-земледельцы накануне реформы. Л., 1934, стр. 21.

² См.: Н. А. Богородицкая. К вопросу о расслоении крестьян в Симбелеевской вотчине Нижегородского уезда Нижегородской губернии в первой половине XIX века. См.: «Тезисы докладов и сообщений восьмой (московской) сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы». М., 1965, стр. 118—121.

³ Эти ценные факты приводит доцент Смоленского педагогического института Г. Т. Рябков, изучающий положение смоленского крестьянства в первой половине XIX в. См.: Г. Т. Рябков. Тормозящее влияние крепостного права на расслоение крестьян в Смоленских вотчинах Барышниковых в первой половине XIX в. «Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1960 г.». Киев, 1962, стр. 351—362.

21

---

иначе. Так, князь Голицын на основе принципа круговой поруки взыскивал оброчные платежи крестьян «последнего состояния», т. е. бедняков, с крестьян «первого состояния» и «второго состояния». Давая указание приказчику Калетеевской вотчины Владимирской губернии и уезда 10 февраля 1826 г., он писал: «Состоящую оброчную недоимку разных годов на крестьян одиноких и последнего состояния... при будущем расположении оброка разложить на всех крестьян по части, какая будет причитаться по состоянию каждого на душу»¹. Более того, стремясь обеспечить платежеспособность всех крестьян, Голицын отдает распоряжение выдавать дочерей зажиточных крестьян замуж за сыновей бедняков. В одном из его писем приказчику есть указание местному священнику склонять «...добрыми его советами противящихся первостатейных крестьян к выдаче дочерей своих за несостоятельных и одиноких крестьян в замужество»². При этом он указывал, что в случае если крестьяне будут противиться, то он вынужден будет «...принять меры другие, и девок, которые избегают замужества, прикажу отправить для выдачи в другие вотчины или перевести их для работы в Новосильскую вотчину, село Голунь на суконную фабрику»³. 

Если в так называемых великороссийских губерниях расслоение крестьянства помимо других причин, в известной мере задерживалось из-за наличия общинного землепользования с уравнительным распределением земли по ревизским душам, то на Украине, в Белоруссии и Литве, наоборот, форма землепользования была другой. В этих районах не только отсутствовала община и существовала подворно-участковая форма землепользования, но и само наделение крестьян землей производилось в зависимости от наличия рабочего скота, т. е. от степени материального благополучия крестьянства. Так, на Украине крестьяне подразделялись на пять раз-

¹ Эти интересные данные приводит К. М. Моисеева на основе изучения вотчинного архива князей Голицыных, хранящегося в отделе письменных источников Государственного Исторического музея. См.: «Научные доклады высшей школы». Серия историческая, 1958, № 1, стр. 38.

² «Научные доклады высшей школы». Серия историческая, 1958, № 1, стр. 39.

³ Там же.

22

---

рядов: тягловых, полутягловых, пеших, огородников (халупников) и бобылей (кутников).

К тягловым относились крестьяне, владевшие не менее чем одной парой рабочего скота (в свою очередь обеспеченность землей этого разряда была также различной, так как хозяйства, владевшие несколькими парами рабочего скота, получали соответственно этому больший земельный надел). Полутягловые хозяйства владели одной лошадью или волом. Пешие, не имевшие рабочего скота, наделялись меньшим количеством земли. Огородники, или халупники, полевых наделов не получали и владели лишь усадьбой. Бобыли, или кутники, не имели никакой собственности и являлись в полном смысле батраками, работавшими как у помещиков, так и у тягловых крестьян. Наибольшими по численности из указанных разрядов были пешие, процент которых по отношению ко всему крестьянству составлял более 50. Для характеристики землепользования крестьян на Правобережной Украине можно привести следующие данные о величине наделов¹:

Для Левобережной Украины приведем данные по Полтавской губернии², где средний надел (в десятинах) составлял:

Аналогичное положение существовало в Белоруссии и Литве.

Подобное неравномерное наделение землей, казалось бы, создавало условия для более быстрой диффе-

¹ См.: В. С е м е в с к и и. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в., т. II. СПб., 1888, стр. 506.

² См.: И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 395. Нередко наделы тягловых достигали в Полтавской губернии 15—20 десятин. См.: П. А. Зайончковский. Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г. М, 1958, стр. 240—259.

23

---

ренциации крестьянства. Однако и здесь процесс расслоения протекал медленно.

Жестокая эксплуатация крестьян обусловливала нищенский уровень их жизни. Крестьянское хозяйство приходило в упадок, урожаи были крайне мизерны, вследствие чего массовые голодовки и нищета считались нормальными явлениями. Например, положение крестьян в Белоруссии в начале 50-х годов было настолько тяжелым, что Николай I на рапорте виленского генерал-губернатора Игнатьева наложил следующую резолюцию: «В комитет министров, с тем, чтобы все гг. министры прочли и убедились, в каком страшном положении сии губернии находятся, и что одними законными мерами край сей не только никогда не подымется, но окончательно пропадет...»¹. Подобное утверждение Николая I с достаточной убедительностью свидетельствует о бедственном положении белорусского крестьянства.

Несмотря на то что юридически обеспечение крестьян продовольствием в голодные годы возлагалось на помещиков, последние обычно уклонялись от этого либо вместо муки снабжали крестьян лебедой, желудями и другими суррогатами. Один помещик Саратовской губернии, по свидетельству автора «Записок сельского священника», в неурожайный 1848 г. выдавал своим крестьянам «...по 30 фунтов лебеды и по 10 ржаной муки на человека в месяц... Возьмешь, бывало, такой хлеб на руку, а он разваливается на все стороны. Я давал его на пробу своим свиньям и они только понюхают, и ни одна не дотрагивалась. Весною, зато, открылась между этими несчастными крестьянами страшная цинготная болезнь и народу померло множество»².

Каково же было правовое положение крепостных? Помещикам предоставлялось право продажи и покупки крепостных как с землей, так и без земли, причем в этих случаях нередко разлучались семьи. Продажа крепостных представляла собой самую настоящую работорговлю. Крестьян продавали, как вещь, на ярмарках и базарах, продавали за долги помещиков при описи их имущества.

¹ С. Середонин. Исторический обзор деятельности Комитета министров, т. II, ч. I. СПб., 1902, стр. 211.

² «Русская старина», кн. 1, 1880, стр. 77—78.

24

---

Крестьяне не обладали правом собственности как в отношении недвижимого, так и движимого имущества Недвижимую собственность крепостные могли приобретать только на имя своего помещике (незадолго до реформы, в 1848 г., крестьянам было разрешено приобретать недвижимую собственность на свое имя, но и то лишь с согласия помещика). Помещик имел право переселять своих крестьян, лишать их земли, переводя в дворовые или на месячину. Право суда над крепостными также принадлежало помещикам, которые могли применять к ним следующие наказания: 1) сечение розгами до 40 ударов, палками до 15 ударов, 2) арест до 2 месяцев, 3) заключение в смирительном и рабочем доме до 3 месяцев, 4) заключение в исправительных арестантских ротах гражданского ведомства до 6 месяцев¹. По закону 1822 г. помещикам было вновь предоставлено право ссылки своих крепостных в Сибирь.

Крестьяне были лишены права жаловаться на своего владельца. По закону 1767 г. крепостные за такую жалобу подвергались наказанию кнутом и ссылке в каторжные работы. По Уложению о наказаниях 1845 г. за подачу жалобы на помещика полагалось 50 ударов розог². Правительство, оберегая права дворянства, рассматривало возмущение крепостных против их владельцев как восстание против государственной власти. Все это обусловливало разнузданный произвол помещиков и приводило к самым утонченным издевательствам и истязаниям крепостных крестьян. Одной из форм такого произвола помещиков являлись различного рода наказания. К числу их надо отнести приковывание крестьян к стене, к цепному стулу, заключение в железные рогатки. Так, например, помещики Польские посадили одну из дворовых девушек на цепь, к которой был прикреплен обрубок дерева, весивший 30 фунтов. С этим так называемым цепным стулом ее продержали четыре недели, в продолжение которых она должна была прясть нитки, получая для питания хлеб и воду. Эти же помещики употребляли в виде наказания заковывание в железную рогатку весом 8 фунтов. В таком положении крепостные

¹ См.: «Свод законов Российской империи», т. IX, № 1052.

² См.: ПСЗ, собр. 2, т. XX, № 19283, ст. 1909.

25

---

находились по нескольку недель¹. Были случаи, когда помещик приковывал крестьян к цепи на несколько лет. Херсонский помещик Карпов держал некоторых из своих крестьян прикованными к цепи в продолжение 4 лет².

Изощренность помещиков в деле истязания своих крепостных была чрезвычайно многообразна. Помещица Минской губернии Стоцкая «...устроила в своей комнате два железных пробоя, из которых один был утвержден в потолке, а другой — под ним на полу, за которые сверху и снизу привязывались люди для наказания. Она кусала своих людей, душила их руками, накладывала на шею железные цепи, наливала за шею кипяток, принуждала есть дохлых пиявок, жгла тело раскаленным железом, зауздывала женщин под предлогом, чтобы они во время доения коров не сосали молока»³. В Рязанской губернии одной из помещиц была изобретена «ще-кобитка», т. е. специальное деревянное орудие, приспособленное для битья по щекам⁴.

Не только за истязания, но и за убийство крепостного помещик большей частью не нес никакой ответственности, за исключением отдельных случаев, когда виновники отделывались незначительными наказаниями.

Таким образом, на протяжении первой половины XIX в. в условиях кризиса феодально-крепостнической системы наблюдается ухудшение экономического положения помещичьих крестьян, что являлось следствием усиления эксплуатации и частичного обезземеливания их. Вместе с тем ухудшается и правовое положение крестьян. Именно в XIX в. усиливается помещичий произвол.

* * *

Вторую группу крестьянства составляли государственные, или казенные, крестьяне, принадлежавшие государству.

Государственные крестьяне как юридически оформленное сословие возникли в начале XVIII в. в резуль-

¹ См.: А. Повалишин. Рязанские помещики и их крепостные. Рязань, 1903, стр. 90.

² См.: А. Любавский. Русские уголовные процессы, т. II. СПб., 1867, стр. 305, 307.

³ И. И. Игнатович. Указ. соч., стр. 267.

⁴ См.: А. Повалишин. Указ. соч., стр. 104.

26

---

тате военных и финансовых реформ Петра Великого. В состав государственных крестьян вошли различные категории сельского населения, находившиеся в зависимости от государства (черносошные крестьяне, сибирские пашенные люди, ясачные из районов Приуралья и Поволжья, однодворцы и различные категории потомков служилых людей — пушкари, засечные сторожа, рейтары, драгуны и т. д.). Во второй половине XVIII в. в связи с секуляризацией церковных земель в состав государственных были включены и монастырские крестьяне, первоначально получившие наименование экономических. Общее количество государственных крестьян, по данным VIII ревизии, равнялось 7 809 355 душам мужского пола, что в свою очередь составило 34% по отношению к общему количеству крестьян¹.

Обеспеченность государственных крестьян землей была крайне неоднородна. По данным второй половины 30-х годов, средние наделы на ревизскую душу по 43 губерниям Европейской России составляли²:

¹ См.: Н. Дружинин. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева, т. I. M.—Л., 1946, стр. 45.

² Там же, стр. 318.

27

---

Однако эти средние наделы не характеризовали еще полностью обеспечения государственных крестьян землей. По данным Н. М. Дружинина, в середине 30-х годов насчитывалось 212 тыс. ревизских душ, имевших надел по одной десятине, свыше 56 тыс. душ — менее чем одну десятину и 63 тыс. душ, вовсе не имевших полевых наделов¹. В отношении повинностей государственные крестьяне, так же как и помещичьи, делились на две группы: оброчных и баршинных.¹ Основная масса государственных крестьян, за исключением крестьян Прибалтики, Белоруссии, Правобережной Украины и Литвы, находилась на оброке. На протяжении первой половины XIX столетия размеры оброка значительно увеличиваются. Если в 80-х годах XVIII в. оброк составлял 3 руб. с ревизской души, то в конце 20-х годов XIX в. по отдельным губерниям он составлял от 7руб. 50 коп. до 10 руб.²

Наряду с оброком крестьяне выполняли ряд натуральных повинностей: подводную, строительную, дорожную, платили и другие денежные налоги: подушную подать, составлявшую в рассматриваемый период 3 руб. 30 коп. с ревизской души, а также вносили различные суммы на местные земские и мирские нужды (содержание почтовых дорог, устройство и отопление казарм, оплата выборных должностных лиц и т. д.). В отдельных губерниях существовали еще дополнительные денежные сборы на местные нужды в размере 1—2 руб.

Общая сумма платежей, взимавшихся с государственных крестьян, была очень значительна и ложилась тяжелым бременем на их плечи.

Хотя за период с 1826 по 1836 г. с казенных крестьян было сложено недоимок в сумме 66 980 537 руб. ассигнациями, все же в 1836 г. за ними числилось недоимок 63 636 286 руб. ассигнациями³.

Наиболее тяжелым было положение государственных крестьян, находившихся на барщине. В силу исторически сложившихся условий в Прибалтике, Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине существовала система сдачи казенных земель в аренду. Вследствие это-

1 См.: Н. Дружинин. Указ. соч., т. I, стр. 323.

2 Там же, стр. 48—49. При этом необходимо учитывать понижение ценности рубля. Фактически рост оброка будет меньше.

3 См.: С. Князьков. Граф П. Д. Киселев и реформа государственных крестьян. «Великая реформа», т. II. М., 1911, стр. 217.

28

---

го государственные крестьяне в подавляющей своей части отбывали барщину и одновременно с этим выполняли ряд натуральных повинностей. В первой половине XIX в. в этих районах как в казенных имениях, так и в помещичьих наблюдается неуклонный рост барщины.

В правовом отношении положение государственных крестьян по сравнению с помещичьими было несколько лучше. Они имели право избирать себе род деятельности (заниматься торговлей, промыслами), переходить в другое сословие, приобретать на свое имя имущество Государственным крестьянам предоставлялись права «свободных сельских обывателей». Несколько селений государственных крестьян, составлявших примерно 3 тыс. душ, объединялись в волость. Во главе волости учреждалось волостное правление, избранное на волостном сходе¹. Однако это «самоуправление» было в значительной степени формальным, так как, во-первых, все сельские должностные лица беспрекословно подчинялись полиции и чиновникам, от которых зависело утверждение решений сходов, и, во-вторых, сельская администрация состояла обычно из местных богачей, эксплуатировавших своих односельчан. Надо сказать, что права государственных крестьян, как «сословия свободных сельских обывателей», были незначительны и к тому же весьма неопределенны. В XVIII в. государственные крестьяне служили резервуаром, из которого давались «пожалования» тем или иным царским фаворитам. Таким образом, государственные крестьяне в любой момент могли быть перечислены в разряд помещичьих. В XIX в., когда «пожалования» были прекращены, государственных крестьян нередко переводили то в состав военных поселян, то зачисляли в число удельных.

Волнения государственных крестьян, усилившиеся в конце 20-х—начале 30-х годов и являвшиеся следствием крайне тяжелого их экономического положения, с одной стороны, и роста недоимок, вызывавшего значительное сокращение государственных доходов, — с другой, обусловили проведение реформы государственных крестьян получившей название по имени ее инициатора «реформы Киселева».

¹ См.: ПСЗ, собр. 1, т. XXIV, № 18082. По закону 7 августа 1797 г. для государственных крестьян была установлена волостная организация.

29

---

По закону 26 декабря 1837 г. было создано особое министерство «для управления государственными имуществами для попечительства над свободными сельскими обывателями и для заведования сельским хозяйством»¹. Именно вторая задача — «попечение над свободными сельскими обывателями» - предполагала управление государственными крестьянами на основе принципов феодальной зависимости от государства. Во главе министерства был поставлен инициатор реформы граф П. Д. Киселев. На основе этого закона было реорганизовано управление государственными крестьянами. В каждой губернии была образована палата государственных имуществ с большим штатом чиновников. В отдельных уездах создавались подчиненные палате округа государственных имуществ, во главе которых стоял окружной начальник и его помощники. Вся эта армия чиновников и осуществляла «попечительство» над крестьянами. В селениях и волостях сохранялись в несколько измененном виде органы «самоуправления», находившиеся в зависимости от окружного начальства.

Министерством государственных имуществ был проведен ряд мероприятий: наделение крестьян землей и лесом, медицинское обслуживание, строительство школ, перевод крестьян западных губерний с барщины на оброк и т. д. Все это имело положительное значение.

Однако усиление правительственного «попечения» над крестьянами привело к росту произвола, взяточничества и всякого рода издевательств по отношению к «опекаемым». Шеф жандармов Бенкендорф в своем отчете Николаю I за 1842 г. отмечал: «Теперь остается решить: улучшилось ли их положение с учреждением над ними нового управления? Этот вопрос разрешили сами крестьяне. Беспокойства, возникшие в прошлом году между ними в Олонецкой, Вятской, Пермской, Казанской и Московской губерниях, имели два главных повода: притеснение и поборы чиновников государственных имуществ и желание остаться по-старому под ведением земской полиции, которая если не более заботилась о благе крестьян, то, по крайней мере, не так дорого им стоила, ибо прежде целый уезд жертвовал для одного исправника и двух или трех заседателей, а ныне

¹ См.: ПСЗ, собр. 2, т. XII, № 10834.

30

---

на счет крестьян живут десятки чиновников...»¹. Приведенные Бенкендорфом факты имели в действительности место, но оценка реформы в целом дается им с реакционных позиций.

* * *

Третью группу крестьянства составляли удельные крестьяне. Они являлись собственностью императорской фамилии и ранее именовались дворцовыми. Название удельных они получили в 1797 г. в связи с изданием Павлом I «Учреждения об императорской фамилии», в силу которого было образовано особое удельное ведомство. По данным Л. Ходского, общее количество удельных крестьян перед реформой составляло 851 334 души мужского пола².

Удельные крестьяне находились на территории 18 губерний (северных, северо-восточных, центральных, поволжских). Наибольшее количество удельных крестьян было в Симбирской (234 988 душ) и Самарской (116 800 душ) губерниях — более 40% от общего их количества. Земли, бывшие в пользовании удельных крестьян, подразделялись на две группы: постоянный, или тягловый, надел, состоявший из удобных земель, и запасные земли. Пользование тягловым наделом было обязательным, запасными землями — по желанию крестьянина. Однако запасные земли были далеко не везде., Обеспеченность удельных крестьян землей была меньше, нежели государственных. По данным удельных контор, в конце 50-х годов в пользовании удельных крестьян находилось 3 161 556 десятин, составлявших тягловый надел, и 405 072 десятин запасной земли³.

Обеспеченность землей той части удельных крестьян, которые не участвовали в общем владении с крестьянами других ведомств, представлялась в следующем виде⁴:

¹ «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», под ред. Е. А Мороховца, вып. 1. М., 1931, стр. 53.

² См.: Л. Ходский. Земля и земледелец, т. II. СПб., 1892, стр. 123.

³ Там же.

⁴ См.: «История уделов за столетие их существования 1797— 1897», т. II, отд. I. СПб., 1902, стр. 10.

31

---

Таким образом удельные крестьяне далеко не равномерно были обеспечены землей, и значительная часть их имела недостаточные для существования наделы.

Все удельные крестьяне состояли на оброке. Сумма оброка на протяжении первой половины XIX в. неуклонно увеличивалась. В 50-х годах крестьяне платили с души поземельного сбора, т. е. оброка, от 10 руб. 80 коп. до 17 руб. 57 коп.¹, помимо подушной подати и различных дополнительных сборов. Наряду с денежными повинностями существовали и натуральные (дорожная, постойная, подводная). Кроме того, крестьяне должны были обрабатывать так называемую общественную запашку, урожай с которой поступал в продовольственные запасные магазины, из которых производилась раздача крестьянам хлеба в неурожайные годы. В действительности же общественная запашка в большей степени служила для обогащения чиновников удельного ведомства, нежели для оказания помощи пострадавшим от неурожая. Недаром Департамент уделов пропагандировал «по высочайшему повелению» среди удельных крестьян «изобретение» одного могилевского аптекаря, изготовившего из 60 фунтов муки и 27 фунтов мха 160 фунтов хлеба².

В правовом отношении удельные крестьяне обладали значительно меньшей свободой, нежели государственные. Недвижимую собственность они могли приобретать лишь на имя Департамента уделов, движимым имуществом могли распоряжаться лишь с санкции начальства.

Личные права удельных крестьян были ущемлены. Так, отходничество было чрезвычайно затруднено; регламентации начальства подлежали также и браки.

¹ См.: В. Боголюбов. Удельные крестьяне. «Великая реформа», т. II. М., 1911, стр. 252.

² Т а м же, стр. 253.

32

---

Крестьянское «самоуправление» находилось еще в большей зависимости от местных чиновников, нежели у государственных крестьян.)

Итак, проследив положение всех трех основных групп крестьянства, можно сделать следующие выводы на протяжении первой половины XIX в. наблюдается рост эксплуатации крепостных, осуществлявшийся в форме увеличения оброка либо барщины;

правовое положение крестьян также ухудшается, что неразрывно связано с усилением эксплуатации. Это находило свое выражение либо во все возраставшем помещичьем произволе, либо в форме усиления «попечительства» над государственными и удельными крестьянами.

В XIX в. наблюдается известный процесс расслоения крестьянства, однако за исключением промысловых районов, он протекает очень медленно (вследствие наличия крепостного права).

В области промышленного развития первая половина XIX столетия также характеризовалась процессом разложения феодально-крепостнической экономики и развитием новых производительных сил. Это находило свое выражение в постепенном внедрении машин и появлении сложных механических двигателей: паровой машины, водяных турбин и т. д. Даже в отсталой горнозаводской промышленности на Урале на отдельных заводах к середине века был введен ряд технических усовершенствований, соответствовавших уровню капиталистической техники. Уже в 30—40-х годах XIX в. на ряде уральских металлургических заводов передел чугуна в ковкий металл осуществлялся путем пудлингования, пришедшего на смену кричному производству; в этот же период вводится горячее дутье при доменной плавке, а также устанавливаются усовершенствованные прокатные станы.

Период 30-х годов можно считать началом промышленного переворота в России. Однако промышленный переворот имеет две стороны: техническую и социальную. Первая, характеризовавшаяся переходом от мануфактуры к фабрике, уже примерно с 30-х годов обнаруживает себя достаточно заметно. Вторая — социальная — проявила себя только после отмены крепостного права.

33

---

Вторая четверть века характеризовалась значительным ростом производительности труда, что, несомненно, являлось результатом механизации производства. Если в первой четверти века производительность труда возрастает на 30%, то с 1825 г. до начала 60-х годов она достигает почти 400%. За период с 30-х до конца 50-х годов, по неполным данным мощность паровых двигателей увеличивается более чем в 7 раз (с 2 200 л. с. в 1831 г. до 15 423 л. с. к концу 50-х годов)¹.

Новые производственные отношения пробивали себе дорогу, естественно, лишь в пределах, возможных в условиях господства феодально-крепостнического строя. Это находило свое выражение в постепенном упадке вотчинной и посессионной мануфактур, основанных на малопроизводительном подневольном труде, и в развитии капиталистической мануфактуры, постепенно перераставшей в капиталистическую фабрику.

Крепостная промышленность была представлена вотчинной и посессионной мануфактурой. Вотчинная мануфактура принадлежала исключительно дворянам, и крепостные крестьяне отбывали здесь барщину. Как правило, они получали известную заработную плату деньгами или натурой. Вполне понятно, что эта оплата была значительно ниже, нежели на капиталистической мануфактуре. На некоторых же мануфактурах работавшие там крепостные вовсе не получали никакой платы.

Производительность труда на вотчинной мануфактуре была "крайне низкой, а условия труда поистине ужасны. Заблоцкий-Десятовский, характеризуя условия труда на одной из помещичьих мануфактур в Нижегородской губернии, в своей записке «О крепостном состоянии в России» писал: «Они (крестьяне.— П. 3.) не привыкли. К работе, дело отправляют худо, их наказывают. Не выполнившего урока секут и сажают в воскресенье за работу. По отзывам соседей, все эти люди точно вышедшие из тюрьмы. Многие находятся в бегах»².

Аналогичное положение наблюдалось и на посессионных мануфактурах, принадлежавших купечеству. Возникновение посессионных мануфактур относится еще к

¹ См.: М. 3 л о т н и к о в. От мануфактуры к фабрике. «Вопросы истории», 1946, № 11—12, стр. 48.

² А. П. Заблоцкий-Десятовский. Указ. соч., т. IV, стр. 294.

34

---

началу XVIII в., когда в 1721 г. Петр Великий предоставил купцам право приобретать крепостных, которые становились собственностью не владельца, а предприятия. Власть хозяина предприятия по отношению к этим крепостным была несколько ограничена. Владелец не имел права продавать крестьян, переводить их на другую работу или на другое предприятие. Не имел он также и права изменять характер производства, сокращать его и т. д. ¹

Посессионные крестьяне должны были повиноваться владельцу мануфактуры, который имел право наказывать их, вплоть до ссылки в Сибирь. Производительность подневольного труда на посессионных мануфактурах была такой же низкой, как и на вотчинных.

Естественно что ни та, ни другая форма крепостной мануфактуры не могла выдерживать конкуренции с капиталистической, основанной на применении вольнонаемного труда, и тем более с фабрикой. Из этих двух видов мануфактуры посессионная быстрее приходила в упадок, так как вследствие прикрепления к ней определенного количества крепостных, которым обязательно надо было предоставить работу, владелец мануфактуры не мог заменить даже отдельные процессы ручного труда машинным. Так, в 1833 г. владелец полотняной мануфактуры в Казани Осокин жаловался на невозможность пустить полностью в ход 33 приобретенные им трепальные и прядильные машины, которые значительно удешевили бы его производство. Осокин говорил, что он сможет пустить в ход не более семи, так как при условии эксплуатации всех машин у него высвободится большое количество рабочих, которым он независимо от всего принужден будет платить заработную плату¹. Именно это обстоятельство заставляло владельцев посессионных предприятий добиваться от правительства издания закона о праве отпуска на волю ненужных им рабочих (закон 1835 г.)².

Наибольшее распространение крепостной труд имел в, металлургической и суконной отраслях промышленности.

Безраздельное господство крепостного труда в металлургии обусловило упадок и застой в этой важней-

¹ См.: М. И. Туган - Барановский. Русская фабрика, стр. 100.

² См.: ПСЗ, собр. 2, т. X, № 7816.

35

---

шей отрасли производства. Так, в 1822—1824 гг. вся продукция черной металлургии составляла 8,96 млн. пудов чугуна и 6,1 млн. пудов железа, а через 20 с лишним лет, к концу 40-х годов, выплавка чугуна равнялась 11,85 млн. пудов и 8,37 млн. пудов железа. Только к концу 50-х годов выплавка несколько увеличилась, достигнув по чугуну 17,63 млн. пудов и по железу 12,2 млн. пудов¹. Если в 30-х годах XIX столетия выплавка чугуна в России составляла около 12% мировой добычи (общее количество 90 млн. пудов) и при этом Россия стояла впереди Соединенных Штатов Америки, Бельгии, Пруссии, то в конце 50-х годов выплавка чугуна в России составляла всего 4% мировой выплавки, в то время как на долю Англии приходилось более 50% ². Надо заметить, что в конце XVIII в. Англия по выплавке чугуна была позади России.

Действительно, металлургическая промышленность находилась в исключительном положении. Таможенные тарифы фактически не давали возможности ввоза чугуна и железа, исключая тем самым всякую конкуренцию. По тарифу 1822 г. пошлина составляла 250% стоимости железа и 600% стоимости чугуна. Вместе с тем горные заводы получали огромные правительственные ссуды, составлявшие, по вычислениям Безобразова, около 15 млн. руб. Все это не только не способствовало развитию металлургической промышленности, а, наоборот, обусловливало упадок и технический застой. Новые производительные силы, находившие свое выражение в переходе к пудлингованию, горячему дутью и в других усовершенствованиях, не могли получить большого распространения. Непреодолимой преградой этому являлись феодально-производственные отношения, безраздельно господствовавшие в этой отрасли промышленности.

Новые производительные силы получили большое развитие лишь в тех отраслях промышленности, где применялся вольнонаемный труд. Такой прежде всего являлась хлопчатобумажная промышленность, капиталистическая организация которой сложилась до отмены крепостного права.

¹ См.: С. Струмилин. Черная металлургия в России и в СССР. М.-Л., 1935, стр. 200—201.

² См.: В. Полетика. О железной промышленности в России. СПб., 1864, стр. 50—51.

36

---

По данным С. Г. Струмилина, продукция хлопчатобумажного производства с 1822 по 1860 г. увеличилась с 8,4 млн. до 71,1 млн. руб.¹, т. е. на 846% . Если учесть существенное удешевление пряжи, а также и готовой продукции, происходившее на протяжении рассматриваемого периода, то фактическое увеличение продукции будет значительно большим.

Относительно быстро развивались новые производительные силы в сахарной и писчебумажной промышленности. По данным В. К. Яцунского, те сахарные заводы, где производственный процесс был в основном механизирован, в 1853—1854 гг. давали 56% всей продукции, а писчебумажные механизированные предприятия к 1861 г. выпускали более половины продукции².

Процентное соотношение применения вольнонаемного труда в первой четверти XIX в. по отдельным отраслям промышленности представляло собой следующую картину ³:

Следовательно, уже к 1825 г., за исключением металлургической, писчебумажной и суконной промышленности, вольнонаемный труд получил большое распространение.

Количество вольнонаемных рабочих к 1825 г. равнялось 114 515, что составляло 33% по отношению к об-

¹ См.: С. Струмилин. Промышленный переворот в России. М., 1944, стр. 36.

² См.: В. К. Яцунcкий. Промышленный переворот в России. «Вопросы истории», 1952, № 12, стр. 60.

³ См.: П. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. M., 1956, стр. 524.

37

---

шему их числу. В 1860 г. этот процент составлял 61,4 и абсолютное число вольнонаемных рабочих достигало уже 528 650 человек¹.

Итак, из года в год новые производственные отношения получали все большее распространение, и только в металлургическом производстве по-прежнему почти безраздельно господствовал Крепостной труд.

Однако вольнонаемные рабочие в первой половине XIX в. в большинстве своем являлись крепостными, находившимися на оброке, что также крайне отрицательно сказывалось на развитии промышленности. Во-первых, помещик имел право в любой момент отозвать своего крепостного (позднее это право было несколько регламентировано), а во-вторых, фабрикант принужден был часть прибавочной стоимости отдавать помещику, т. е. выплачивать рабочему не только минимум заработной платы, необходимой для его существования, но и сумму оброка, который рабочий, будучи крепостным, платил своему владельцу. Это в известной степени уменьшало возможность для расширенного воспроизводства.

К тому же при крепостном праве не могла создаваться резервная армия труда, что являлось одним из решающих условий, необходимых для развития капиталистического способа производства

Таким образом, наличие крепостного права всячески тормозило процесс дальнейшего развития промышленности.

Для характеристики экономического развития страны в рассматриваемый нами период необходимо остановиться и на состоянии мелкого, так называемого кустарного производства, которое получает значительное развитие особенно во второй четверти XIX в. Кустарное производство развивалось главным образом из крестьянской домашней промышленности, а также из городских ремесел. Целые районы специализировались на тех или иных промыслах (изготовление ситцевых и шелковых тканей, металлических изделий, обуви, игрушек, мебели и т. д.). Важнейшими центрами кустарной хлопчатобумажной промышленности являлись Владимирская и Московская губернии; центром металлического производства было

¹ См.: М. Злотников. Указ. статья, стр. 39.

38

---

село Павлово Нижегородской губернии, сапожного — село Кимры Тверской губернии и т. д. Эти кустарные промыслы и послужили основой развития в дальнейшем капиталистической фабрики в ряде отраслей промышленности.

Именно из среды мелких предпринимателей, являвшихся в большинстве своем крепостными крестьянами, вышел ряд крупнейших представителей российского капитала (Морозовы, Гарелины, Кондрашевы и др.). Многие из них продолжали оставаться крепостными, так как их владельцы считали для себя более выгодным получать с них ежегодно тысячные оброки. Многие же мелкие производители разорялись и закабалялись скупщиком, превращаясь в наемных рабочих. Мелкая промышленность играла большую роль в деле развития капиталистического производства

Несмотря на все преграды, новые производительные силы и соответствующие им капиталистические производственные отношения получали все большее распространение. Все это обусловливало, с одной стороны, упадок и застой тех отраслей промышленности, которые были основаны на подневольном крепостном труде, и, с другой стороны, приводило к развитию тех отраслей, в которых получали распространение новые производственные отношения.

Товарно-денежные отношения все шире охватывали собой все отрасли хозяйственной жизни страны, что являлось следствием все усиливавшегося разделения труда. Общественное разделение труда, следовательно, находило свое выражение в росте городского населения и специализации отдельных хозяйственных районов страны: в развитии промышленности в центральных губерниях, зернового хозяйства и животноводства на юге, в посевах технических культур в северо-западных губерниях. Процент городского населения в 1796 г. составлял 4,1, а к 1856 г. он уже равнялся 7,8. Если же учесть значительное количество промышленного населения, проживавшего в так называемых сельских местностях, то этот процент будет значительно выше. Общее количество рабочих, занятых в промышленности к 1860 г., составляло 859 950 человек против 224 882 в 1804 г.¹ Все это

¹ См.: М. Злотников. Указ, статья, стр. 39

39

---

обусловило рост обмена, т. е. развитие внутреннего рынка.

Одним из показателей роста внутреннего рынка являются данные ярмарочной торговли. Обороты крупнейшей Нижегородской ярмарки составляли в 1817 г. 14 675 714 руб., в 1835 г. - 33 418 782 руб., в 1845 г. - 48 650 100 руб., в 1855 г. - 57 004 725 и в 1860 г. - 95 586 400 руб.¹.

Помимо Нижегородской, приобретает значение и украинские ярмарки: Киевская - контрактовая, Роменская, Харьковская, Курская - коренная. Общий оборот 11 украинских ярмарок в 1854 г. составлял 80 750 тыс. руб.², а общее количество ярмарок в середине 60-х годов достигло 6500³.

Все это свидетельствовало об относительно быстром развитии внутреннего рынка. Обороты внутренней торговли уже в 1818 г. равнялись 900 млн. руб.⁴. Большое место во внутренней торговле занимала продажа хлеба, составлявшая в середине века около 40 млн. четвертей (320 млн. пудов)⁵.

Наряду с внутренней торговлей, игравшей главную роль, росла и внешняя. На протяжении первой половины XIX в. оборот внешней торговли выражался в следующих цифрах (в среднем за год в тыс. руб. золотом)⁶:

Годы	Вывоз	Ввоз	Общий оборот
1801-1805	75,1	52,7	127,8
1821-1825	81,4	72,2	153,6
1841-1845	132,3	119,8	252,1
1851-1855	133,2	129,9	263,1

¹ См.: А. С. Гациский. Нижегородка. Н. Новгород, 1877, стр. 181-183.

² См.: И Аксаков. Исследование о торговле на украинских ярмарках. СПб., 1858, стр. 47

³ См.: П. Лященко. Указ. соч., т. I, стр. 487.

⁴ См.: К. Арсеньев. Начертание статистики Российского государства, ч. 1. СПб., 1818, стр. 174.

⁵ См.: А. Семенов. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVII столетия по 1858 г., ч. III. СПб., 1859, стр. 307.

⁶ См.: П. Лященко. Указ. соч., т. I, стр. 481.

40

---

Следовательно, обороты внешней торговли увеличиваются более чем в два раза, причем большой удельный вес в экспорте приобретает хлеб. Если в начале века ежегодный вывоз хлеба составлял 19 873 тыс. пудов (1801-1805 гг.), то в конце 50-х годов он равнялся 69 254 тыс. пудов¹, что составляло примерно 20% товарного хлеба. Таким образом, основная масса хлеба потреблялась внутри страны.

Рост внутренней и внешней торговли характеризовал собой развитие товарного производства, которое в этот период становилось уже капиталистическим. Однако господство феодально-крепостнического строя всячески задерживало развитие внутреннего рынка.

Усиление эксплуатации крепостного крестьянства на протяжении первой половины XIX в. вызвало обострение классовой борьбы, что выражалось в росте крестьянского движения. На протяжении рассматриваемого периода оно заметно усиливается. Однако по своему содержанию крестьянское движение по-прежнему оставалось стихийным, неорганизованным, носило царистский характер. Крестьяне продолжали надеяться на то, что освобождение от власти помещиков они получат в результате "монаршей милости". Несколько большие размеры приобретает крестьянское движение во второй четверти XIX в., характреризовавшейся углублением кризиса всей феодально-крепостнической системы. К сожалению, точных данных о размахе крестьянского движения мы до сего времени не имеем. Методика подсчетов крестьянского движения не разработана² и цифровые данные о нем напоминают "статистический" метод, по которому суммируются явления совершенно различного размера (по принципу: "один верблюд плюс одна курица"). Так, крестьянское волнение, в котором принимали участие тысячи крестьян, рассматривается как одно выступление, в то же время отказ от барщины десятка крестьян

¹ См.: И. М. Кулишер. Очерки истории русской торговли. Пг., 1923, стр. 275.

² См. статью В. К. Яцунского "К вопросу обработки и истолкования статистических данных о крестьянском движении в России в XIX - начале XX в.". В сб.: "Ajaloo jarskudel radadel. Tallin", 1966, стр. 146-153; см. также Б. Г. Литвак. Опыт статистического изучения крестьянского движения в России в XIX в. М., 1967.

41

---

также фиксируется как выступление. Более или менее точно определить размах крестьянского движения можно будет тогда, когда будет учитываться не только число волнений но и численность участвовавших в них крестьян.

К тому же одни количественные показания без изучения качественной стороны движения не дают возможности для всесторонней оценки крестьянских волнений.

Второй недостаток, имеющий место при изучении крестьянского движения в нашей литературе, заключается в стремлении преувеличивать размеры крестьянских волнений (руководствуясь принципом: чем больше крестьянских волнений, тем ценнее исследование). К сожалению, эта тенденция получила большое распространение, особенно в работах периферийных историков. Не избежала ее и ценная многотомная публикация «Крестьянское движение в России». Во-первых, в нее включаются документы о крестьянских волнениях, связанных с проведением карантинных мер, что не всегда является актом классовой борьбы. Во-вторых, в общее число крестьянских выступлений включаются также данные о жалобах и прошениях, поданных крестьянами. Однако подача таких жалоб и прошений далеко не всегда связывалась с волнением. Так, из 1903 выступлений крестьян, зафиксированных за период с 1826 по 1849 г., 510 относятся к подаче прошений¹. Сводные данные Министерства внутренних дел и III отделения имеют недостатки противоположного порядка. Первые фиксируют только крупные крестьянские выступления, а потому не отличаются полнотой. К тому же в отчетах Министерст-

¹ «Крестьянское движение в России в 1826—1849 гг.». М., 1961, стр. 821. Обобщенные данные, составленные на основании «Хроники» и приводящиеся в указанных томах «Крестьянского движения», страдают еще одним существенным недостатком. Они содержат данные не только документов, хранящихся в центральных архивах, но и факты, почерпнутые из работ, посвященных крестьянскому движению в отдельных губерниях и базирующихся на местных архивных фондах. Если даже принять, что все данные, сообщенные в этих исследованиях, соответствуют действительности (а в некоторых случаях они даже не содержат ссылки на источник), то общая картина крестьянского движения в России будет неверна: по одним губерниям оно будет представлено на основе материалов центральных архивов, по другим — и центральных, и местных.

42

---

ва внутренних дел, составлявшихся в свою очередь на основе губернаторских, порой умышленно преуменьшались размеры крестьянского движения¹. Данные же III отделения, основанные на донесениях штаб-офицеров корпуса жандармов, в отдельных случаях грешат известным преувеличением размаха крестьянских волнений.

Рассмотрим динамику крестьянских выступлений за период с 1826 по 1854 г. по данным «Хроники» крестьянского движения, сопоставив их с данными И. Игнатович, приводимыми ею в статье «Крестьянские волнения»², помещенной в сборнике «Великая реформа»:

¹ Цифры Министерства внутренних дел значительно отличаются от сведений III отделения. Привелем данные за ряд лет (случаи убийств и покушений на помещиков и вотчинную администрацию мы включаем в число волнений):

См. таблицу «Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.» в кн. «Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.». М., 1962, стр. 732—733.

² См.: «Крестьянское движение в России в 1826—1849 гг.». М., 1961, стр. 817, и «Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.», стр. 732—733; см. также: «Великая реформа», т. III. M., 1911, стр. 46. Надо сказать, что данные III отделения за 1850—1853 гг. полнее по сравнению со сведениями «Хроники». В первом случае указывается цифра 359, во втором —315 («Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.», стр. 732—733).

43

---

Надо сказать, что и те и другие цифры едва ли точны. К тому же сами по себе они не могут дать полного представления о крестьянском движении, имея в виду несовершенство статистических методов. Однако при всем их несовершенстве они определенно говорят о неуклонном росте крестьянского движения. В отдельные годы крестьянское движение приобретало массовый характер и доходило до открытой борьбы против крепостного права.

Наиболее крупным движением крестьян второй четверти XIX в. было восстание новгородских военных поселян в 1831 г. Несмотря на то, что причина его заключалась в борьбе поселян против определенных форм военной организации в армии, оно носило явно выраженный антифеодальный характер. Поводом для восстания послужили слухи, что эпидемия холеры происходит от отравления. Однако истинная причина его заключалась в невыносимом гнете, мелочной регламентации и палочном режиме. Подлинный антикрепостнический характер движения чрезвычайно ярко обнаруживается из высказывания одного из восставших. «Что тут говорить? — заявил он.— Для дураков яд да холера, а нам надобно, чтобы вашего дворянского козьего племени не было»¹. Восстание приняло огромные размеры, охватив значительную часть новгородских поселений. Николай I вынужден был даже пойти на переговоры с восставшими. После ликвидации восстания была произведена жестокая расправа. Общее количество осужденных составляло 3960 человек².

В результате восстания правительство вынуждено было ликвидировать военные поселения.

В 1839 г. крестьянские волнения охватили 12 центральных губерний. Поводом их явился неурожай, а также массовые пожары летом этого года. Как сообщал в своем отчете царю Бенкендорф, крестьяне избивали и арестовывали представителей сельской администрации (сельских писарей, приказных голов, становых приставов) и даже бросили в огонь исправника Корсунского уезда Симбирской губернии.

¹ П. Евстафьев. Восстание военных поселян в 1817—1831 гг. М., 1935, стр. 54.

² Там же, стр. 74.

44

---

Подобные же выступления получили распоостранение в целом ряде губерний. Так, в Кирсановском уезде Тамбовской губернии двое помещиков были присуждены крестьянами к смертной казни. В Тамбовском уезде «крестьяне делали заговор бросить в огонь всех помещиков и земских чиновников»¹. «Таким образом,— заключал отчет Бенкендорф,— едва ли не вся внутренняя Россия представляла в продолжение целого лета ряд происшествий, дотоле беспримерных»².

"Одной из наиболее частых форм протеста против кре-поктного права было стремление крестьян к переселениям. Так, в 1832 г. помещичьи крестьяне ряда губерний направляются на Кавказ. Поводом к этому явился указ 1832 г.³, по которому в целях колонизации Черноморья разрешалось селиться там различным категориям свободного населения. Хотя этот указ, естественно, не имел в виду крепостных, однако он вызвал большую волну самовольных переселений. Правительству пришлось принять энергичные меры для задержания беглецов и отменить изданный указ. Для возвращения самовольно ушедших крестьян были специально командированы царем флигель-адъютанты. Из области Войска Донского только в Воронежскую губернию было возвращено около 1200 человек⁴.

Большого размаха крестьянское движение достигло в 1847 г. в Витебской губернии. Среди крестьян распространялись слухи о том, что проработавшие три года на строительстве Петербургско-Московской железной дороги получают вольную. «Крестьяне, изнуренные недостатком продовольствия,— указывалось в отчете III отделения,— легко поверили этим слухам, распродавали свои имущества, истребляли земледельческие орудия и уходили из селений»⁵. Особенно крупных размеров движение достигло в Дриссенском уезде, где вооруженные крестьяне покушались на жизнь помещиков⁶. Посланные для подавления движения отряды корпуса внутренней

¹ «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. 1, стр. 35.

² Там же, стр. 36.

³ См.: ПСЗ, собр. 2, т. VII, № 5275.

⁴ См.: Е. А. Мороховец. Крестьянская реформа 1861 года. М, 1937, стр. 50.

⁵ «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. 1., стр. 77—78.

⁶ См.: «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. 1, стр. 78.

45

---

стражи оказались неспособными справиться с крестьянами, которые нападали на солдат. Только тогда, когда против восставших были направлены полевые войска, правительству удалось разгромить движение.

В 1848 г. в связи с революционными событиями в Западной Европе случаи неповиновения крестьян помещикам значительно увеличиваются. При этом важно отметить, что большая половина крестьянских волнений произошла в губерниях, близлежащих к западной границе. Именно на эти губернии оказали непосредственное влияние революционные события в Западной Европе. Значительное восстание крестьян произошло в 1853 г. в с. Маслов Кут Пятигорского уезда Ставропольской губернии, в имении помещиков Калантаровых. В этом движении участвовало более 2000 крестьян. «Мы хотим воли»¹, — заявляли они. Восстание было подавлено войсками, причем действовала не только пехота и кавалерия, но и артиллерия. Общее количество убитых и умерших от ран, по официальным данным, составило 123 человека².

Жажда воли, стремление крестьян освободиться от крепостной зависимости получают все большее и большее распространение. «...Мысль о свободе крестьян,— доносил Бенкендорф царю в 1841 г.,— тлеет между ними беспрерывно. Эти темные идеи мужиков все более и более развиваются и сулят нечто нехорошее»³. Из 423 случаев крестьянских волнений в 210 причиной являлось стремление крестьян освободиться от крепостной зависимости⁴.

Наряду с этими общими причинами крестьянские волненияпроисходили и по тем или иным конкретным поводам, связанным либо с усилением эксплуатации, либо с жестокостью помещиков. В этих случаях крестьяне отказывались от выполнения барщинных работ или от уплаты оброка. Борьба крестьян против крепостного права находила свое выражение не только в массовом движении, но и в индивидуальном терроре. За 16 лет,

¹ «Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.», стр. 368.

² Там же, стр. 370.

³ «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. 1., стр. 44.

⁴ См.: И. Игнатович. Крестьянские волнения. «Великая реформа», т. III , стр. 49.

46

---

с 1836 по 1851 г., по преуменьшенным данным Министерства внутренних дел, было убито 139 помещиков и управляющих имениями, произведено 70 покушений. Только за четыре года, с 1852 по 1855 г., убийств и покушений было 59¹.

Иногда борьба против помещиков приобретала характер партизанского движения. Так, в 20-х и первой половине 30-х годов на Правобережной Украине, в Подольской губернии, а также в ряде соседних уездов Киевской и Волынской губерний борьбу против помещиков возглавил крепостной крестьянин Устин Кармелюк. Сплотив вокруг себя крепостных, Кармелюк нападал на помещичьи имения, захватывал их имущество и раздавал его крестьянам. За 20 лет Кармелюком было совершено около тысячи нападений на помещичьи имения и вовлечено в борьбу до 20 тыс. крестьян². В 1835 г. он был убит одним из местных помещиков. Героическая борьба Кармелюка получила большую известность и способствовала активизации крестьянского движения на Украине.

Большое место в движении народных масс занимали волнения государственных крестьян и посессионных рабочих. На протяжении рассматриваемого периода волнения государственных крестьян значительно усилились в начале 40-х годов в связи с образованием Министерства государственных имуществ. Волнения удельных крестьян происходили главным образом в 30-х годах и были связаны с сокращением земельных наделов и повышением платежей. Выступления крепостных, работавших на вотчинных и посессионных мануфактурах, а также на казенных заводах, приобретают на протяжении первой половины XIX столетия, и особенно второй его четверти, значительные размеры.

Непосредственной причиной для этих волнений являлось резкое усиление эксплуатации, тяжелые условия крепостного труда, полнейший произвол владельцев и представителей администрации казенных заводов и, как следствие всего этого, нищенский уровень жизни

Формы движения выступавших заключались преимущественно в отказе от работы, неповиновении владель-

¹ См.: «Материалы для истории крепостного права в России». Приложения, табл. 4. Берлин, 1872.

² См.: Ф. Ястребов. Указ. соч., стр. 125.

47

---

цам предприятий, а также и представителям местной власти. В отдельных случаях происходили столкновения с полицией и войсками. Выступления рабочих характеризовались большей сплоченностью и организованностью (в той мере, в какой это возможно в условиях стихийного движения), чем крестьянские волнения, что обусловливалось самим характером труда промышленных рабочих, связанных между собой единым производственным процессом. Большой процент в этом движении приходился на волнения посессионных, рабочих, особенно усилившиеся во второй четверти века, когда посессионные мануфактуры приходят в упадок.

По данным «Хроники рабочего движения в России», с 1800 по 1860 г. произошло 244 волнения рабочих¹.

Анализ крестьянского движения, а также выступлений рабочих дает нам возможность сделать ряд обобщений. Кризис феодально-крепостнической системы обусловливал обострение классовых противоречий, что находило свое выражение в росте выступлений крепостных крестьян и рабочих. Эти выступления по-прежнему носили стихийный, неорганизованный характер. Но они имели большое прогрессивное значение: расшатывали основы феодально-крепостнического строя.

Крестьянское движение, направленное на борьбу против крепостного права, нарастая с каждым годом, представляло собой угрозу для существования самодержавно-крепостнического государства. Недаром шеф жандармов Бенкендорф е своем отчете царю в 1839 г. указывал, что «...крепостное состояние есть пороховой погреб под государством...»².

Кризис феодально-крепостнической системы под влиянием развития капитализма обусловил возникновение революционной идеологии, буржуазной по своему объективному содержанию. Представителями первого этапа русского освободительного движения выступают дворянские революционеры-декабристы.

Дальнейший процесс разложения феодально-крепостнической системы приводит к возникновению двух идеологий: революционно-демократической и либеральной.

¹ «Рабочее движение в России в XIX веке. 1800—1861», т. I. М., 1951, стр. 903—922.

² «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. 1, стр. 31.

48

---

В 40-е годы процесс размежевания идеологии только получает свое первоначальное развитие. Значительное влияние на это оказали революционные события 1848 г. в Западной Европе. Новая революционно-демократическая идеология с начала 60-х годов характеризует собой второй этап освободительного движения в России.

Первым представителем разночинного периода русского освободительного движения был Виссарион Григорьевич Белинский. Еще во время пребывания в университете он выступил со своей юношеской драмой «Дмитрий Калинин», в которой клеймил крепостное право.

Большое революционизирующее значение имело известное письмо Белинского к Гоголю, которое характеризует его как величайшего патриота, горячего защитника интересов крестьянства. «...Она,— писал он о России,— представляет собой ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей»¹.

Характеризуя это письмо, В. И. Ленин указывал, что оно было «...одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати...»².

Представителем нового этапа освободительного движения, наряду с Белинским, являлся и А. И. Герцен. В 1847 г. Герцен уезжает за границу, чтобы бороться там за освобождение русского народа. В 1853 г. им была основана в Лондоне Вольная русская типография, а в 1855 г. он начинает там же издавать журнал «Полярная звезда». С 1857 г. Герцен совместно с Огаревым издают «Колокол».

Со всей страстью, присущей ему, Герцен бичевал на страницах «Колокола» крепостников-помещиков, а также представителей царской администрации, начиная от

¹ В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 3. М., 1948, стр. 708.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 94.

49

---

становых приставов и исправников и кончая сановниками — сенаторами и министрами, угнетавших русский народ.

Несмотря на все преграды и таможенные рогатки, «Колокол» проникал в Россию, и не было ни одного передового человека, незнакомого с его содержанием.

В начале 50-х годов на арену общественной деятельности вступает Николай Гаврилович Чернышевский — крупнейший представитель русской революционной демократии.

В середине 50-х годов Чернышевский возглавил «Современник», пользовавшийся огромным влиянием среди передовой разночинной молодежи, оказывая на нее идеологическое и организующее воздействие. Могучая проповедь Чернышевского получала распространение не только в университетах и других высших учебных заведениях, но и проникала даже в закрытые военно-учебные заведения — кадетские корпуса и военные училища. Уже в этот период Чернышевский считал себя активным сторонником борьбы на стороне восставшего народа. «...У нас будет скоро бунт,— говорил он в 1852 г.,— а если он будет, я буду непременно участвовать в нем... Меня не испугает ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня»¹.

Огромное значение имела деятельность Чернышевского в «Современнике», являвшемся боевым органом революционной демократии. Ближайшим соратником Чернышевского был Николай Александрович Добролюбов, начавший сотрудничать в «Современнике» с 1856 г. Добролюбов, подобно Чернышевскому, страстно ненавидел самодержавие, угнетавшее русский народ, и страстно ожидал народного восстания.

Либеральная идеология принципиально отличалась от революционной.Либералы выражали интересы буржуазии, будучи ее идеологами. Они были противниками крепостного права. Однако боязнь революционных потрясений заставляла их действовать нерешительно.

Следует указать, что дореформенный либерализм представлял собой идеологию, бесспорно, прогрессивную. Комментируя слово «буржуа», В. И. Ленин в своей

¹ Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. I, стр. 418— 419.

50

---

работе «От какого наследства мы отказываемся?» писал: «...необходимо оговориться, что у нас зачастую крайне неправильно, узко, антиисторично понимают это слово, связывая с ним (без различия исторических эпох) своекорыстную защиту интересов меньшинства. Нельзя забывать,— продолжал он,— что в ту пору, когда писали просветители XVIII века (которых общепризнанное мнение относит к вожакам буржуазии), когда писали наши просветители от 40-х до 60-х годов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками. Новые общественно-экономические отношения и их противоречия тогда были еще в зародышевом состоянии. Никакого своекорыстия поэтому тогда в идеологах буржуазии не проявлялось; напротив, и на Западе и в России они совершенно искренно верили в общее благоденствие и искренно желали его, искренно не видели (отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепостного»¹.

Носителями либеральной идеологии выступали преимущественно представители той части дворянства, которая всем ходом экономического развития оказывалась вовлеченной в орбиту капиталистических отношений. К либералам принадлежали как западники (Т. Н. Грановский, И. С. Тургенев, К. Д. Кавелин и др.), так и славянофилы (братья К. С. и И. С. Аксаковы, братья И. В. и П. В. Киреевские, А. С. Хомяков, А. И. Кошелев и др.). Идеология последних в значительной мере содержала в себе черты дворянского консерватизма.

Все это, естественно, налагало свой отпечаток на программные положения либералов, в том числе и на проекты отмены крепостного права.

По мере обострения классовых противоречий либералы в страхе перед революционным взрывом все больше и больше сближались с правительством, образуя в период подготовки реформы единый лагерь господствующих классов.

Политика правительства в первой половине XIX в. определялась стремлением укрепить существующую государственную систему, способствовать ее дальнейшему развитию, предотвратить возможность крестьянских

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 520.

51

---

волнений, усиливавшихся по мере обострения классовых противоречий.

Правительство, несмотря на свою феодальную сущность, не могло не испытывать на себе влияния хода экономического развития, что и обусловило проведение ряда мер, имевших объективно буржуазный характер (развитие промышленности, торговли и т. д.). В центре правительственной политики стоял крестьянский вопрос. Объективный ход истории толкал правительство к отмене крепостного права. Это вызывалось также и соображениями государственной безопасности. Призрак пугачевщины волновал господствующие круги. Однако осуществить освобождение крестьян можно было лишь в какой-то степени опираясь на согласие дворянства. Русские самодержцы помнили не только о пугачевщине, но и о дворцовых переворотах, свергавших с трона неугодных дворянству царей. Так как дворянство (за исключением лишь отдельных представителей) не выражало согласия на ликвидацию крепостного права, то правительство, несмотря на понимание необходимости отменить его, ничего реального в этом направлении не делало, сохраняя status quo.

Поскольку крестьянский вопрос имел первостепенное значение, неоднократно возникали различные проекты отмены крепостного права. Так, в 1818 г. Александр I поручил одновременно нескольким лицам, в том числе Аракчееву, составить проекты «крестьянской реформы», указав, чтобы проект при этом «... не заключал в себе никаких мер, стеснительных для помещиков, и особенно, чтобы меры сии не представляли ничего насильственного со стороны правительства»¹.

Вступивший на российский престол в декабре 1825 г. Николай I неоднократно высказывался о необходимости отмены крепостного права, пытаясь предпринимать в этом отношении известные шаги. И это понимал не только Николай I.

В 1839 г. под влиянием массового крестьянского движения Бенкендорф, указывая на целесообразность постепенной отмены крепостного права, писал: «Начать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, и лучше начать по-

¹ В. И. С е м е в с к и й. Крестьянский вопрос в России, в ХVIII и первой половине XIX в., т. I. СПб., 1888, стр. 437.

52

---

степенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа. Тогда только будет мера спасительная, когда будет предпринята самим правительством, тихо, без шуму, без громких слов, и будет соблюдена благоразумная постепенность. Но что это необходимо и что крестьянское сословие есть пороховая мина, в этом все согласны»¹. Еще в начале столетия сделаны были в этом отношении известные шаги.

Наиболее существенные реформы были проведены в первой четверти XIX в. в отношении прибалтийского крестьянства. Непрерывные крестьянские волнения в Прибалтике на рубеже XVIII—XIX вв. заставили правительство Александра I приступить к аграрным преобразованиям. 11 мая 1803 г. был издан указ об учреждении комитета по «улучшению быта» остзейских крестьян. Составленный комитетом проект был утвержден царем 20 февраля 1804 г. и 27 августа того же года распространен на Эстляндию.

По этому закону крестьяне признавались прикрепленными к земле, а не к владельцу имения и продажа их без земли воспрещалась. За крестьянами закреплялись наследственные участки земли на 25 лет. Если участок отбирался раньше этого срока, то помещик обязывался компенсировать крестьян за понесенные ими расходы (землей наделялись только крестьяне, а не батраки, по-прежнему лишавшиеся земельного надела). Повинности за пользование землей были значительно повышены. Крестьяне получали некоторые личные права (право владения недвижимой собственностью, право вступления в брак).

Таким образом, феодальные производственные отношения по-прежнему сохранялись, и в положении крестьян не произошло каких-либо существенных изменений. Закон этот не мог, естественно, удовлетворить крестьянство, и осенью 1805 г. вновь произошли крестьянские волнения, которые были подавлены вооруженной силой. Вместе с тем Положение от 20 февраля 1804 г. не удовлетворило и дворянство, которое добилось издания в 1809 г. ряда «дополнительных статей», ухудшавших положение крестьян (увеличение барщины, возвращение помещикам части земель, образовавшихся из бывших

¹ «Крестьянское движение в 1827—1869 гг.», вып. I, стр. 32.

53

---

крестьянских усадеб). С другой стороны, «дополнительные статьи» содержали в себе ряд пунктов, определявших размер оплаты труда батраков, ограничивали продолжительность рабочего дня на барщине 12 часами. Один же ночной час работы приравнивался к полутора часам дневной.

Однако эстляндские помещики в 1811 г. снова поставили перед правительством вопрос о безземельном освобождении крестьян, что фактически не вносило каких-либо существенных изменений в положение крестьян, так как земля — основа феодального способа производства — целиком сохранялась в руках помещиков. По закону от 23 мая 1816 г. крепостное право отменялось, «эстляндское рыцарство» оставляло себе «токмо право собственности на землю»¹, т. е. полностью обезземеливало крестьян.

Для реализации этого закона устанавливался 14-летний период. Крестьянам предоставлялись права свободных сословий, однако административно-полицейская власть оставалась в руках помещиков. Последним вверялась волостная полиция, в полной зависимости от которой находились мирские общества. Предоставление крестьянам в пользование помещичьих земель и продажа их зависели от помещиков. Таким образом, крестьяне были вовсе лишены своих земель и, будучи наделены правами свободных сословий, фактически продолжали сохранять зависимость от их прежних владельцев.

25 августа 1817 г. было издано аналогичное эстляндскому «Учреждение о курляндских крестьянах»², а 26 марта 1810 г. — «Положение о лифляндских крестьянах»³.

Отмена крепостного права в прибалтийских губерниях мало улучшила положение крестьян. Юридическая свобода вследствие сохранения помещичьей власти над общиной превращалась почти в фикцию. За пользование помещичьей землей крестьяне обязаны были три четверти арендной платы отрабатывать натурой, т. е. нести барщину, которая в результате установления сдельщины требовала значительно большей затраты времени, неже-

¹ ПСЗ, собр. 1, т. XXXIII, № 26278, § 1.

² ПСЗ, собр., 1, т. XXXIV, № 27024.

³ См.: ПСЗ, собр. 1, т. XXXVI, № 27735.

54

---

ли это предусматривалось законом. Вольнонаемный труд не получил большего распространения. Производственные отношения в Прибалтике оставались старыми, не соответствуя уровню развития производительных сил.

Крестьянские волнения в Прибалтике не прекращались и в 40-х годах приняли довольно значительные размеры. Это заставило правительство в 1849 г. утвердить новое «Лифляндское крестьянское поземельное уложение», распространенное в 1856 г. на Эстляндию¹. Однако это «Уложение», запрещавшее помещику использовать в других целях так называемую податную землю (сдававшуюся в наем крестьянам), а также обязывающее предоставить ее преимущественно крестьянам данной волости, дало возможность помещикам в действительности уменьшить размеры арендных земель. Вследствие этого издание «Уложения» не улучшило положения крестьянства, ответившего на введение его серьезными волнениями.

В 1803 г. по инициативе одного из крупных помещиков, графа С. П. Румянцева, был издан закон о «свободных хлебопашцах» по которому помещикам предоставлялось право отпускать своих крестьян на волю, наделяя их землей. Указ этот какого-либо существенного значения не имел, так как освобождение крестьян а также условия этого освобождения зависели исключительно от помещиков. За первую четверть века в разряд «свободных хлебопашцев» было переведено всего лишь 33 782 мужские души², что составляло менее полупроцента от общего количества крепостных крестьян.

Однако издание этого закона все же означало известную уступку развивающимся капиталистическим отношениям.

Во второй четвертивека крестьянский вопрос являлся предметом неоднократных обсуждений в создавшихся специально для этого секретных комитетах. В комитете 6 декабря 1826 г. обсуждался проект Сперанского о том, чтобы сделать крестьян «крепкими» не владельцу, а земле.

В соответствии с этим в проекте комитета намечалось запрещение всякого отчуждения крестьян без земли,

 ¹ См : ПСЗ, собр. 2, т. XXIV, № 23385.

² См.: В. И. Семевский. Указ. соч., т. I, стр. 265—266.

55

---

продажи их «на своз». Особое положение о дворовых предусматривало не только ограничение стремления помещиков переводить своих крестьян в дворовые, но и создание ряда условий, которые понудили бы помещиков сокращать количество дворни. Вместе с тем в проекте предусматривалось право владельцев освобождать своих крестьян не только с землей, но и без земли, правда, лишь с согласия последних.

Таким образом, этот пункт находился в полном противоречии с первоначальными предположениями Сперанского. Но даже эти крайне незначительные меры вызвали резкое сопротивление дворянства. Николай I, первоначально одобрив проект, все же отсрочил его утверждение на неопределенное время.

В марте 1835 г. снова был образован Секретный комитет, который разработал план постепенного «уничтожения крепостного права», заключавшийся «в установлении для крестьян верного и со всей осторожностью размеренного перехода от одной степени на высшую и, так сказать, нечувствительного возведения их от состояния крепостного до состояния свободы в той мере, какую закон справедливости и польза государственная допустить могут»¹. По мнению комитета, «высшей степенью» свободы крестьян явится обезземеливание их по образцу прибалтийских губерний. Однако и этот план не получил никакой практической реализации, и единственным результатом работы комитета 1835 г. явилась подготовка реформы государственных крестьян, о которой говорилось выше.

Следующий Секретный комитет был открыт в конце 1839 г. и продолжал свою работу до начала 1842 г. Он занимался вопросом «об изменении быта крепостных крестьян».

Рост крестьянского движения вызывал большую тревогу среди господствующего класса, понимавшего необходимость в какой-то степени регламентировать отношения помещиков с крестьянами при условии сохранения крепостного права. Первоначально это предполагалось осуществить путем введения так называемых инвента-рей, предусматривающих заключение особых договоров,

¹ В. И. Семевский. Указ. соч., т. II, стр. 22.

56

---

в которых устанавливались бы точно как размеры крестьянских наделов, так и повинности за пользование ими. Однако попытка вмешаться во взаимоотношения помещиков с крестьянами в целях предотвращения роста крестьянского движения встретила упорное сопротивление дворянства, в силу чего правительство пошло на уступки. Следствием этого явился закон об «обязанных крестьянах», изданный 2 апреля 1842 г. Инициатором этого закона явился министр государственных имуществ П. Д. Киселев. Будучи сторонником известной регламентации отношений помещиков и крестьян, Киселев вместе с тем считал необходимым сохранить в руках дворянства всю принадлежавшую ему землю. Руководствуясь последним, он подверг критике указ 1803 г. о «свободных хлебопашцах», по которому помещики имели право освобождать крестьян с землей.

«Увольнение крестьян с землею,— писал Киселев,— требовало перехода всей недвижимой собственности из. владения дворян в пользу низшего сословия. Последствием сей меры было бы уничтожение самостоятельности дворянства и образование демократии из людей, перешедших из крепостного состояния»¹.

По указу об «обязанных крестьянах»² помещикам, «которые сами того пожелают», предоставлялось право заключать «по взаимному соглашению» с крестьянами договоры о пользовании известным количеством земли на определенных условиях. Помещики сохраняли «полное право вотчинной собственности на землю», а также права вотчинной полиции и суда. В силу того, что заключение договоров с крестьянами и установление размеров надела и повинностей зависели исключительно от воли помещиков, этот закон не имел почти никакого практического значения. На его основе три фамилии помещиков перевели 24 708 ревизских душ на положение обязанных крестьян³, что составляло около 0,25% по отношению к общему количеству помещичьих крестьян,

«...Условия об обязанных крестьянах были придуманы, может быть и с умыслом, таковы, что их невозмож-

¹ В. И. С е м е в с к и й. Указ. соч., т. II, стр. 35.

² См.: ПСЗ, собр. 2, т. XVII, № 15462.

³ См.: В. И. Семевский. Указ. соч., т. II, стр. 104.

57

---

но было исполнить»¹,— характеризовал этот закон впоследствии сам Александр II. В 1847 г. Николай I выразил желание, чтобы дворяне Смоленской губернии перевели своих крепостных в разряд обязанных. Принимая депутацию дворянства, он сказал: «...земля, заслуженная нами, дворянами, или предками нашими, есть наша дворянская. Заметьте,— продолжал он,— что я говорю с вами как первый дворянин в государстве, но крестьянин, находящийся ныне в крепостном состоянии, утвердившемся у нас почти не по праву, а обычаем через долгое время, не может считаться собственностью, а тем менее вещью»². Однако ничего реального и здесь сделано не было.

В начале 1840 г. был созван специальный секретный комитет по вопросу о дворовых. Решения его, касавшиеся некоторого сокращения численности дворовых, что предусматривалось еще проектом комитета 6 декабря 1826 г., снова не были утверждены Николаем I и по «высочайшему повелению» предлагалось «оставить сие дело впредь до удобного времени»³.

По этому же вопросу был созван секретный комитет 1844 г. Практический результат его деятельности крайне ничтожен. 12 июня 1844 г. было издано два распоряжения: первое — о предоставлении помещикам права отпускать дворовых людей на волю без земли по обоюдному согласию, и второе — о праве помещика освобождать своих дворовых в имениях, заложенных в банках. Естественно, что эти указы не могли иметь какого-либо значения для уменьшения количества дворовых.

Последующие секретные комитеты 1846, 1847 и 1848 гг., посвященные обсуждению отдельных частных вопросов, относившихся к положению крепостных крестьян, также не внесли каких-либо существенных изменений. Непосредственными результатами их деятельности явились следующие законы: указ от 8 ноября

¹ Центральный Государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР), коллекции Зимнего дворца, д. 2664, л. 1. Черновой набросок речи Александра II в Государственном совете 28 января 1861 г. (автограф).

² В. И. Семевский. Указ. соч., т. II, стр. 163.

³ Т а м же, стр. 115.

58

---

1847 г., разрешавший помещичьим крестьянам выкупиться на волю с землей в случае продажи имения с публичного торга (однако этот указ вызвал недовольство дворянства и был фактически отменен в 1849 г., так как выкуп крестьян и в этих случаях был поставлен в зависимость от согласия помещика) и закон от 3 марта 1848 г., дававший крепостным крестьянам право приобретать недвижимую собственность, «...но не иначе, как с согласия своих помещиков»¹.

Что касается имущества крепостных, ранее ими приобретенного на имя своего владельца, то в законе по этому поводу повелевалось: «Никаких о том от крепостных людей споров не допускать и никаких по оным розысканий не делать»², предоставляя это целиком на усмотрение помещика.

В заключение необходимо остановиться на инвентарной реформе. Проект Киселева о введении инвентарей, т. е. известной регламентации отношений помещиков с крестьянами, вызвав сопротивление дворянства, был отвергнут. Но несколько позднее, в 1846 г., его распространили на Правобережную Украину, где помещиками являлись польские дворяне. Издание этого закона вызывалось чисто политическими соображениями. Правительство ставило своей задачей создать себе опору в крестьянстве на случай дальнейшего развития польского национально-освободительного движения, в котором польская шляхта играла руководящую роль. Вместе с тем определенное влияние на это имело также и восстание крестьян в 1846 г. в Галиции, заставившее правительство ускорить введение инвентарей. Введенные на Правобережной Украине инвентари регламентировали как размеры крестьянских наделов, так и повинности за пользование ими, Помещики уже не имели права в дальнейшем уменьшать наделы, а также увеличивать повинности.

Следовательно, введение инвентарей должно было в какой-то мере ограничить помещичий произвол. Однако практически это ничего не изменило. Составление инвентарей поручалось самим помещикам. К тому же они, как правило, пытались игнорировать этот закон, о чем

¹ ПСЗ, собр. 2, т. XXIII, № 22042.

² Там же.

59

---

сообщал царю в своих докладах генерал-губернатор Бибиков. Так, в докладе от 6 октября 1848 г., характеризуя отношение помещиков к инвентарным правилам, он приводил следующие факты: «В селе Пустоверни при наказании крестьян зять помещика Хомец приговаривал: «О тебе указ (имея в виду указ о введении инвентарей.— П. 3.), о тебе государево добро». В Радзивиловке помещик Ротариуш, наказывая мужиков, грозил: «Буду бить, положу указ на спине, пока не пробью указа и кожи»¹.

Подобные примеры были далеко не единичны. Об этом же сообщал в III отделение начальник IV округа жандармов генерал Буксгевден. Так, в особой записке «О действиях помещиков по инвентарным правилам и относительно экономов, в имениях находящихся», приложенной к докладу от 16 декабря 1848 г., Буксгевден, характеризуя положение в Волынской губернии, писал: «Со введения на Волыни инвентарных правил помещику после бесполезного ропота, предприняли умысел подавить это государственное направление, приписывая крестьянам род возмущения... Несколько произведено следственных дел по донесению земских исправников о возмущении крестьян, и в результате оказалось, что когда владельцы нарушали инвентарные правила, то крестьяне просили им дать то, что высочайшею волею даровано и за что крестьяне были наказаны прежде следствия розгами...»². Далее Буксгевден сообщал, что помещики остаются фактически безнаказанными.

Правительство в условиях загнивания всего государственного аппарата (массовый произвол, грабежи, взяточничество) не было в состоянии обеспечить выполнение даже этого закона.

В конце 40-х годов закон о введении инвентарных правил был распространен и на северо-западные губернии (Виленская, Ковенская, Гродненская), однако из-за противодействия местного дворянства он не был реализован.

¹ Центральный государственный исторический архив УССР, (ЦГИА УССР), ф. Канцелярии Киевского, Волынского и Подольского ген.-губернатора. Полицейская часть, оп. I, д. 73, 54, л. 45.

² ЦГАОР, ф. III отделения, IV экспедиция, д. 167, 1847, л. 31.

60

---

Если до 1848 г. правительство предпринимало какие-то робкие шаги в крестьянском вопросе, то революция 1848 г. на Западе настолько испугала правительство, что разговоры об отмене крепостного права были прекращены. Исключение представляет лишь попытка правительства в 1853 г. под непосредственным впечатлением восстания в Масловом Куте регламентировать барщину¹. Как известно, в 1797 г. после крупных крестьянских волнений Павлом I был издан указ о трехдневной барщине. Указ этот по существу рекомендовал помещикам этот размер барщины, а не законодательно устанавливал ее. На протяжении первой половины века об этом указе порой вспоминали, однако он не выполнялся. 24 октября 1853 г. Министерство внутренних дел направило местным властям секретный циркуляр, предписывавший предводителям дворянства, «чтобы они сами наблюдали и при всех случаях внушали помещикам о непременном соблюдении закона, по коему крестьяне обязаны работать в пользу помещика только три дня в каждую неделю»².

Циркуляр этот также не внес каких-либо значительных изменений в вопрос о размере барщины. На протяжении первой половины века правительство, понимая опасность, которую таило в себе крепостное право, не могло тем не менее, помимо воли дворянства, пойти на какие-либо серьезные изменения положения крестьянства.

К середине XIX в. кризис феодально-крепостнической системы достиг такого предела, при котором дальнейшее развитие страны на базе господствовавших крепостнических отношений становилось невозможным. По существу экономический прогресс в первой половине XIX в. в России осуществлялся не на основе крепостнической системы, а в обход ей — в результате развития новых, капиталистических отношений. Именно это обстоятельство и обусловило тот факт, что полного застоя и упадка не было ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности.

¹ См.: С. Б. Окунь и Э. С. П а й н а. Указ от 5 апреля 1797 года и его эволюция. «Исследования по отечественному источниковедению», вып. 7. Сборник статей, посвященных 75-летию профессора С. Н. Валка. М.—Л., 1964, стр. 283—299.

² «Крестьянское движение в России в 1850—1856 гг.», стр. 386.

61

---

Вместе с тем развитие капитализма всячески тормозилось существованием крепостного права и в условиях сохранения его не могло получить сколько-нибудь существенного развития.

Кризис феодальной системы находил свое выражение и в ухудшении положения основной массы непосредственных производителей — крепостных крестьян, что являлось следствием усиления эксплуатации. Это в свою очередь приводило к обострению классовых противоречий, к усилению борьбы народных масс, не желавших мириться с существующим порядком вещей.

Все это настоятельно требовало отмены крепостного права. Однако самодержавие, понимавшее необходимость освобождения крестьянства, не могло пойти на это вопреки воле дворянства. Для того чтобы правительство решилось пойти на такой шаг, потребовалось событие, потрясшее всю страну. И таким событием явилась Крымская война.

62

Назад                     Содержание                     Вперед