. . .

34.

После переговоров у командующего 64-й армией генерал-лейтенанта Шумилова, Паулюса, Шмидта и пленных офицеров штаба под усиленной охраной повезли на КП Донского фронта в Малую Ивановку, где ждали его представитель Ставки Воронов и командующей фронтом Рокоссовский. В первой машине сидели четверо: Ласкин рядом с шофером, Паулюс и Шмидт, во второй – Адам и два советских офицера. Остальные немецкие офицеры ехали в автобусе вместе с солдатами охраны.

Последний день января выдался серым, холодным. По снежным полям ветер гонял позёмку, кругом было уныло-однообразно. Где-то далеко раскатисто ухали орудия – немцы еще продолжали сопротивляться…

На обочинах дороги там и сям виднелись присыпанные снегом трупы, сгоревшие автомобили, мотоциклы, темнели заиндевевшие остовы танков, покорёженные орудия. В неглубокой балке пленные немцы аккуратно складывали в штабеля трупы соотечественников. Таких штабелей – одинаковых по размеру и счету – было уже много.

"Это ужасно, ужасно", - прошептал Паулюс, не в силах отвести взгляд.

Шмидт, щурясь, вертел головой и что-то невнятно бормотал.

Проезжали мимо немецкого кладбища. Ровные ряды стандартных крестов, как солдатские шеренги на парадном плацу, тянулись далеко, насколько хватал глаз. На каждом кресте – припорошенная снегом каска. Опустившиеся было на перекладины две вороны, при приближении машин поднялись и, задевая крыльями каски, полетели наискосок по кладбищу. Каски заколыхались, и Паулюсу представилось, что похороненные здесь немцы встали все враз и укоризненно качали вслед ему головами… Паулюс зябко вздрогнул. Только теперь почувствовал он свою причастность к великой человеческой трагедии, разыгравшейся на "сухопутном мосту".

"Могу ли я дальше жить с таким бременем на душе?.. Как осудит меня за это история? – тяжело и мучительно думал генерал-фельдмаршал, приподымая воротник шинели. – Мне легче бы пустить пулю в висок, но как воспримут это жена, сын? Я должен объяснить им все, убедить в истинных причинах моего отречения от присяги".

Стараясь отделаться от терзавших сердце мыслей, он просил Бога дать ему забвение, хотя бы на короткое время…

35.

Звонко скрипнув тормозами, машины остановились у командного пункта. Паулюс медленно вылез из автомобиля, оглянулся. Встретивший его советский офицер повел за собой в дом. Шмидт направился было за ними, но его и остальных офицеров задержали в приемной. Распахнув дверь комнаты, где сидели Воронов и Рокоссовский, офицер доложил:

- Товарищ командующий фронтом, военнопленный генерал-фельдмаршал германской армии Паулюс доставлен! – Пропуская Паулюса, отошел в сторону.

Войдя в комнату, Паулюс встал навытяжку перед русскими генералами. Воронов и Рокоссовский приветствовали его стоя. Затем пригласили к столу. Указав на папиросы, Рокоссовский закурил.

- Желаете ли чаю? – спросил Рокоссовский.

Паулюс, поняв без переводчика, согласно кивнул.

Чай был тут же подан. Отпив полстакана, он сказал:

- Я буду надеяться, что вы не станете задавать вопросов, касающихся нарушения мной присяги.

После перевода его слов, Воронов предложил фельдмаршалу дать распоряжение о прекращении сопротивления северной группировки "котла".

- Господин генерал, я, как военнопленный, не имею права отдавать такие приказы. Этого требует устав германской армии.

- Не настаиваю, - сказал Воронов. – Будут ли к нам ваши личные просьбы?

Паулюс допил чай и, закурив вторую папиросу, сказал дрогнувшим голосом:

- Для меня сейчас главное – это проявление вашей милости к моим солдатам. В их несчастье я чувствую долю и своей вины.

- Все, что можно, мы сделаем, - заверил его Рокоссовский, - хотя, как вы понимаете, в настоящий момент это очень тяжело.

- Да, да, да, - печально подтвердил Паулюс, и в его полуприкрытых глазах представилась "дорога смерти"…

Вскоре его и офицеров штаба перевели в другое помещение.

Он долго стоял у окна. В стекла упруго бил ветер с колючей позёмкой и где-то отдаленно слышалась орудийная стрельба. Бои на севере "котла" еще продолжались…

. . .

Фатьянов А.М. Сухопутный мост. - Интернет-журнал "Русский переплет", 30.Х.2002 г.

читать всю книгу