ЧАСТЬ 4

«Вторая часть. О теперешнем положении города. Город Царицын, как и в 1-й части сказано, расположен при реке Волге, в нагорной стороне, и устье впадающей в нее речки Царицы, в расстоянии от Санкт-Петербурга на 1694, Москвы 995³/₄ и от Саратова 365¹/₂ верст под 48°41'59" северной широты и 62° 12'40" восточной долготы. Занимает место покатистое и от того бывает всегда сух. Герба г. Царицын не имеет, а в Управлении Губернском переходил по временам то к Астраханской, то к Саратовской, и наконец решительно остался при последней с 1797 г. Уезд его распространялся и за Волгою, но в 1836 году из частей Заволжских составлен был новый уезд под названием Царевского, с выводом отсюда в открытый вновь город и уездного суда. Каковым отделением царицынцам причинено чувствительное по оборотам коммерции расстройство. Теперь же Царицынский уезд граничит с таковыми ж: Камышинским, Царевским, Черноярским и землею донских казаков.

Город Царицын со своими предместьями имеет в окружении до 6 верст, а крепость до 3 верст, и восьмиверстный выгон, распространенный большею частию к одной стороне до речки Мечетной. Чрез Царицын пролегают пять почтовых трактов именно: Московский, Астраханский, Черкасский, Саратовский и Царевский.

Царицын разделяется на три части: на так называемую крепость, обведенную земляным валом, и форштадты Преображенский и Зацарицынский (По Высочайше конфирмованному 18 июня 1820 г. плану на город Царицын предположено вновь к построению в крепости присутственные места, в форшгадгах Преображенском другая приходская церковь, — в Зацарицынском тоже приходская церковь — купеческие лавки и сарай для хранения товаров, однако этого и поныне в действие не приведено. — Прим. А.М.), отделяющиеся от крепости первый обширною площадью, а последний помянутою речкою Царицею. В крепости четыре церкви, в том числе одна Соборная, и все каменныя. Из них при двух, Троицкой и Предтеченской, существовали в древние времена монастыри, при первой — мужской, а последней — женский, по уничтожению же их церкви обращены в приходские. Домов казенных три, из них два каменные: в них помещаются уездное казначейство, уездное училище (Кроме Уездного открыто в 1839 г., по распоряжению Святейшего Синода, училище для калмыцких детей, принявших христианскую веру, под дирекцию местного благочинного. — Прим. А.М.) и первоклассная почтовая контора. Городских три же: занимаются один Магистратом (Магистрату в апреле 1839 г. Всемилостивейше даровано право совершения крепостных актов, как и в Уездных судах, по неимению в Царицыне такового. — Прим. А.М.) и Думою с Сиротским и Словесным судами; один — полициею с Квартирною комиссисю, на этом доме сделана каланча со шпилем для флага, выставляемого в торговые дни, и один — военною больницею. Из частных: гостинный каменный ряд, много деревянных амбаров и лавок, домов обывательских каменных и деревянных имеется более двухсот.

В форштадтах: Преображенском — две каменных церкви, одна во имя Преображения Господня, приходская, и одна Скорбященская, вновь выстроенная в 1838 году — кладбищенская; тюремный замок, казенные хлебные и винные магазины, цейхауз, выстроенный от города для хранения вещей, принадлежащих инвалидной команде; частных: мясной ряд, купеческие амбары и до трехсот обывательских домов. Зацарицынском: магазин Казачьей команды для складки провианта и фуража со сборною при нем избою, более двухсот обывательских домов и возле оных существуют две ярмарки: Троицкая и Ивановская 24-го июня, продолжение оных хотя и назначено по неделе, но бывают не более трех или четырех дней: главный торг на них скотом, пригоняемым из Калмыцких орд и губерний Астраханской, Кавказской и земли Донских казаков, сверх того торгуют разными красными и мелочными товарами, винами, хлебом и сушеною рыбой. Привоз и пригон простирался в 1838-м году на первую на 1 050 000 рублей, вторую на 585 000 рублей, в продажу употреблено в Троицкую на 449 000 рублей, Ивановскую — на 118 000 рублей. Доходу за места и лавки городовые собираются в пользу его около девятисот рублей. При том же форштадте назначена и опубликована пристань для сухопутной перевалки на таковую ж вновь открытую на Дону при Калачевских хуторах, ниже теперешней Качалинской более восьмидесяти верст, к чему со стороны начальства путей сообщения принято в уважение еще в 1814 году: 1-е) что по устройству двух мостов и двух гатей, дорога от Царицына к Калачевским хуторам (72 версты) будет удобнее той, какая ныне пролегает от Дубовки до Качалина. 2-е) Складка товаров по пространству и возвышенности берегов будет также гораздо удобнее, нежели в Качалине, где теснота большая, грязь в водополе, удаленность мест нагрузки и нездоровой при оном воздух делают великие затруднения, и 3-е) суда от Дубовки до Царицына легко проходить могут в одни сутки или вдвое, но от Качалина до Калачевского затона в сухое лето им нужно на сие недель шесть и более, чрез то теряется время и товары не могут поспевать заблаговременно для распродажи их. Однако ж, не взирая на столь лестные выгоды, торгующие, по привычке ли к прежним местам или по другим предрассудкам и до ныне не воспользовались столь полезным для них открытием. Кроме того, при той же пристани возле устья речки Царицы в течение всего лета выгружаются в весьма важном количестве вывозимые на судах из Астрахани сухие рыбные товары и икра, и отправляются на фурах в Курскую, Воронежскую и прочие губернии, на что выходит фур тысяч до пятнадцати; а из Макарьевской ярмарки и других верховых мест сплавливаются на судах тоже в большом количестве разные товары и хлебный казенный спирт, и отправляются с Царицынской пристани на Кавказскую линию и в Грузию на фурах или конных подводах, как время и обстоятельства дозволяют.

Местное купечество занимается покупкою и продажею всех вообще красных и мелочных товаров, и кроме того, хлебом, лесом, скотом, шкурами, шерстью овечьей и верблюжьей, виноградными винами, разного рода водками и рыбою свежею свежею и соленою, улавливаемою в снятых некоторыми на откуп по реке Волге водах, для внутреннего потребления и вывоза в другие места последней на ярмарки коренную в Курске, Урюпинскую Крещенскую и в города Саратов и Москву, а товары — тоже на ярмарки, бываемые на Дону, большую же частью в Калмыцкие Орды. Низшего класса люди упражняются в продаже мелочных товаров, съестных припасов как в городе, так и с соседних ярмонках и калмыцких ордах, в селении арбузов и прочих овощей и хлеба, получая от первых при случае урожая хорошие пользы, а некоторые рыболовством и содержанием постоялых домов, приносящих им по случаю расположения города на пяти почтовых трактах также изрядную прибыль.

Всех вообще жителей в городе Царицыне считается до пяти тысяч человек мужеского и женского пола, и находятся команды инвалидная и казачья, принадлежащая к составу Астраханского казачьего войска.

Из богоугодных заведений имеются при церквах три богадельни, в коих помещаются убогие вдовы и сироты, пропитывающиеся подаянием людей благочестивых и сострадательных.

В 1837 году Царицын имел разных доходов 10 328 рублей 2 копейки, в том числе получается из Казначейства взамен отобранных Ахтубинских рыбных ловель 5243 рубля 29 копеек, следственно за исключением их непосредственного дохода с небольшим пять тысяч рублей, которые почти без остатка употребляются на содержание магистрата, Думы, сиротского и словесного судов, квартирной комиссии и частью полицию и других общественных построений.

Из заводов существуют в Царицыне: полпивной, кирпичные и свечные, других же никаких нет, кроме домашних в малом числе кожевенных, есть разного рода мастеровые из них немногие записаны в цех.

Из мельниц: одна водяная о двух поставах на речке Царице мещанина Феодора Прочистенкова, а хотя были опыты на заведение на сей речке и еще водяных мельниц, но ненадежность грунта, который заключается в песчаноглинистой земле, и большая покатость речки, от чего во время весны и сильных дождей бывает весьма быстрое стремление воды, делают непреодолимые препятствия к упрочению оных. Другая — ветряная на выгонной земле мещанина Петра Ромадановского. Имеются также фруктовые сады, принадлежащие разным людям, разведенные при городе по речке Царице и в выгоне на сей же речке и речках первой Елшанке и Мечетной.

Кроме того, заведений, служащих к удовлетворению прихотей человека: 6 ренсковых погребков, 2 гостиницы, 1 харчевня, 6 питейных домов и 2 выставки (Выставками назывались в старые годы питейные временные помещения на ярмарках и базарах. — Прим. А.М.). С подлинного верно: города Царицына Протоиерей и Благочинный П. Лугарев.

Из полученных мною в марте 1902 г., хранящихся в Саратов. губерн. архивной комиссии, рукописей нашего покойного историка Леопольдова, приведу выписки более близкие Царицынскому краю: 1) предание о Кизляре и Саратовских пленницах. В Кизляре Ставропольской губернии, до сих пор, существует в народе предание, что название города — Кизляр означает девицы. Здесь обитали Кумыки, имевшие своих ханов, один из которых, сделав набег на Саратовский край, ограбил его и многих жителей увел в плен, в т. ч. двух девиц красавиц для своего гарема (по преданию, одна из них имела волосы на голове-длиннее своего роста). Но пленницы не желая быть женами хана, ушли на берег р. Терека, бросились в него и утонули.2) открытие трех новых городов в Саратовской губернии: 18 декабря 1835 г. состоялся Высочайший указ об открытии в Саратовской губернии новых городов Николаева. Нового Узеня и Царева. Открытие их последовало 9, 12 и 18 мая 1836 г.; проектировал их известный русский ученый, тайный советник Конст. Иван. Арсеньев, командированный правительством. Поводами были: быстрое умножение населения в Саратовском Заволжье; 5-ти уездам: Царицынскому, Камышинскому, Саратовскому, Волгскому и Хвалынскому принадлежали там огромные, населенные уже, полосы земли, углубляясь в степь верст на 200. За такою отдаленностью, эти уездные управления, отделенные р. Волгою, не могли обслуживать их своею деятельностью. Кроме того необходимость устройства новых городов в Заволжье вызывалась: 1) для выгод местной торговой промышленности и 2) для обезопасения русских сел от своеволия киргизов, кочевавших по оконечностям рек — Ахтубы, Еруслана, Торгуна, двух Узеней и Большого Иргиза, от которых русские селения много терпели грабежей и разбоев. У каждого города образовались свои уезды из отчисленных участков от 5-ти приволжских городов: Николаевский — от Волги до границ Симбирской (ныне — Самарской, с 1850 г.) и Оренбургской губернии; Новоузенский — от Волги до границ Астраханской и Оренбургской губерний, и Царевский — от Ахтубинской долины до Астраханской губернии. Из частей Хвалынского и Волгского уездов образовался — Николаевский, из частей Саратовского и Камышинского — Новоузенский и из частей Камышинского и Царицынского — Царевский. Город Николаевск переименован из селения Мечетного, Новоузенск — из селения Чертанлы, Царев — из слободы Царевки. Первый стоит на берегу Большого Иргиза, второй — при селении речки Чертанлы с Большим Узенем и третий — при Волжском протоке Ахтубе и речках Царевке и Калгуте. С 1850 г. заволжские уезды: Николаевский и Новоузенский отчислены от Саратовской губернии во вновь образованную Самарскую, а Царевский — в Астраханскую. 3) Чума в Саратовской губернии. Давая подробное описание чумы 1805-1808 гг., Леопольдов, между прочим говорит: В 1805 г., близ Царицына, на Кавказской дороге, была учреждена карантинная застава, в предохранение от проезжающих с Кавказской линии, где существовала чума. В декабре 1806 г., зараза оказалась близь Астрахани, в Царевском селении, между юртовскими татарами. Астраханский губернатор князь Тенишев известил 2 декабря Саратовского — Белякова, о принятии мер против зла, обезопасив границу. В 1807 г. писал об этом и министр внутренних дел в Саратовской губернии. В конце 1807 г. пришло известие в Саратов, что чума появилась в некоторых приволжских селениях Черноярского уезда. Управляющий тогда Саратовской губернией, вице-губернатор Панчулидзев, предписал принять меры предосторожности, на основании карантинных правил. Город Царицын разделен был на 4 квартала; купеческое общество избрало из среды своей квартальных и по 3 каждому из них помощника; все они действовали на правах полицейских и карантинных, в зависимости от городской полиции. На больших, а инде на проселочных дорогах и по Волге, где сочтено нужным, учреждены заставы. Подле же Царицына, на хуторе тамошнего купца Аристова, учрежден карантин, который оставался до 1823 г. В Астрахань послан был сенатор Неплюев (распоряжения его приведены в рукописи Леопольдова, равно и Высочайшие повеления того времени). Государь приказал затем строжайше расследовать и предать суду виновных в пропуске судна мещанина Полякова через Черноярский карантин, в Царицыне, Камышине и самом Саратове и сверх того сделал замечание на упущения Саратовского губернатора Панчулидзева: в пропуске судна, шедшего из зараженного края, без всякой осторожности и опасения; в выпуске в другие губернии бывших на нем людей без всякой предусмотрительности; в скором открытии сообщения с селением Балыклейским и с Александровской станицею; в позднем донесении о столь важном обстоятельстве, как открытие заразительной болезни, между тем как донесения (Панчулидзева) от 29 декабря успокаивали на счет болезни (желчной лихорадки) в с. Сосновке. Что Государь от носит на его (Панчулидзева) ответственность. Вслед за сим по Высочайшей воле отправлен в Саратов сенатор Козодавлев, прибывший сюда 23 февраля 1808 г. Собрав снедения о ходе заразы, он приказал снять оцепления и восстановить свободное сообщение в уездах: Аткарском, Балашовском, Серрдобском, Петровском, Кузнецком, Хвалынском и Вольском, которые находились в благополучном состоянии, оставив цепь кордонов, которые заняты были Донскими казаками в следующем порядке: от земель Войска Донского, по границе Алжирского уезда с Камышинским и Саратовским, через селения: Сосновку, Ильмень, Кленовку, Копены, Латрык, Двоенки, Карповку на хутор Канин и примкнулись к Саратову; от Саратова через Волгу, к Покровской слободе, вниз по Волге до Узморья, от коего ио степи через Еруслан. На Узенях цепь соединилась с непременными кордонами, отделяющими Саратовскую губернию от земель казаков Уральского войска. Кордоны в нагорной стороне устроены были не далее 10 верст один от другого. Зараза успела проникнуть лишь в города Царицын, Камышин, Саратов, в селения — Балыклей, Александровскую станицу, Красный Яр, Иловатый Ерик, Сосновку, Бабановку (Обольяниновку на правом берегу Волги), х. Разгуляев (близ Царицына); но и тут она похитила немного жертв; число всех умерших в оцепленных местах не превышало 153 человека. (Далее г-н Леопольдов описывает подробно признаки болезни). Зараза прекратилась 31 марта 1808 г.; сообщение с Астраханской губернией и Кавказом восстановлено и велено только ограничиться карантинными правилами. Саратовская губерния объявлена благополучной; но вскоре обнаружился случай заразы и г. Саратов снова был заперт на несколько дней. Сенатор Козодавлев выехал 29 апреля.

Несмотря на все действия местного начальства, они возбудили ропот народный. Разглашали люди неспокойные, что чумы не было. Являлись пасквили: из них замечателен был сочиненный майором Филипповым. Сенатор представил его в Петербург. Отсюда пришло повеление: «пасквиль сожечь публично через палача, а сочинителя предать суду». Дело прошло все инстанции. Высочайшая конфирмация последовала следующая: «хотя дерзость и неблагонамеренность поступка Филиппова и других заслуживала бы в полной мере наказание, но, по особенному снисхождению Я прощаю всех их, с тем однако ж, чтобы майор Филиппов, как главный разглашатель, был выдержан под стражею на хлебе и воде в продолжении одной недели. Я надеюсь, что они, восчувствовав всю тяжесть преступления их, непременным долгом впредь себе поставят уклоняться от подобных поступков». Судили также некоторых солдат и обывателей, бежавших насильственно через кордоны без карантинного очищения в другие губернии. Впоследствии они пойманы и посажены в карантины. По суду они были наказаны по мере вины их. (Затем в рукописи перечислены убытки и нужды — как следствие оцепления и карантинных застав). 4) Страна яблоней, так, по словам Леопольдова, называлась у татар полоса по правую сторону Волги, от нынешних Царицына до Камышина к западу — до р. Дона, к северу —немного дальше Илавлы. Здесь встречается множество диких яблоней: они рассеяны по полям и степям, а в балке доселе (1850 г.) встречаются обширные рощи их. После татар начали здесь селиться русские, кои истребляли леса, а с ними и яблони, которых здесь все еще очень много. 5) Сидебка (от слова — сидеть): подробно описан лов белорыбицы сидебкою по Волжскому низовью от Саратова до границы Астраханской губернии. Ловушка эта устраивается зимою (преимущественно в феврале и марте): во льду вырубают лунку (прорубь), в которую вставляют концами согнутую хворостинку из тальника, в виде дуги, а на расстоянии аршина от нее становятся три довольно толстые талины (у ловцов — тагарки). Через них перевешивают небольшое деревцо, топким концом к лунке, со сторожком на тонкой веревочке. Сторожек привязывается к одному концу ближе и образует крючок. Коротким концом он зацепляется за означенную дужку, а другим наклоняется к воде. К этому концу прикрепляется блесна с удочкою и опускается в воду. Сидебки, по устройству и действию, походят па колодезный журавль. Когда рыба схватит блесну, тогда сторожек вдруг отцепляется от дужки, а перевес постепенно подводит рыбу к поверхности лупки. Ловцы, постоянно сидящие, сторожа попавшуюся рыбу, подбегают и железным крюком вытаскивают ее на лед (см. выше Блесна). 6) Бердея (рук. 1846 г.) — порядочная речка, протекающая в Царицынском уезде. Берет начало свое близ Волги, течет прямо на запад и, усиленная родниками, вливается в Иловлу. При ней луга изобилуют растительностью; воды ее чисты и здоровы; лесу около нее мало. Эта речка незначительная сама по себе, имеет историческое значение. Название ее татарское. Тут, во время владычества татар над Россиею, жил татарский начальник со своим улусом, — Бердея. Что тут жили татары, это доказывают курганы, еще не вовсе исчезнувшие (см. выше Бердея). 7) Село Отрада — в Царицынском уезде, в 10 верстах от г. Царицына. Многим из царицынцев оно памятно и имело свое громкое значение. какое умел придать ему умный основатель его, в царствование Екатерины II, генерал-поручик и Астраханский губернатор Никита Афанасьевич Бекетов, по матери родственник Всеволожских, известный влиянием своим на развитие рыболовства в Каспийском море. Народное предание говорит, что село Отрада было любимою прогулкою и отдыхом светлейшего князя Григ. Григ. Орлова, когда он пользовался Сарептскими минеральными водами в здешнем пустынном крае. Он часто посещал Отраду, где в роскошном доме хозяина Бекетова, внутри комнат устроены были водопроводные чугунные трубы и бассейны, в которых свободно плавали осетры и стерляди, не пугавшееся зрителей. В таком состоянии была Отрада в конце прошлого столетия; потом село это перешло во владение генерал-майора П.С. Попова. 8) Донесение Царицынского коменданта Цыплетева Императрице Екатерине II об осаде Пугачевым Царицына, из которого видно: Пугачев был в Дубовке 17 августа (в 53 вер., от Царицына); у него 34 пушки. Дербетские калмыки, кочующие между Волгой и Доном, грабят и убивают русских, угоняют скот, сады опустошают, мельницы и дома жгут, деревни разоряют; владелец их Ценден перешел к Пугачеву в Дубовке с 3000 калмыков. Донской полковник Майков держит разъезды под Дубовкой и сообщает о движении Пугачева, который 20 августа вышел из Дубовки. С Дону, между тем, прибыли к Царицын полковники: Федор Кутейников (бывший раньше в сражении с злодеем при речке Пролейке, под командою князя Дондукова), Василий Греков, Григорий Поздеев, Карп, Михаил и Варлам Денисовы, хотя и с неполными полками; в Царицыне они взяли порох и свинец и соединились с линейным атаманом Василием Перфиловым. 20 августа они сражались, но неудачно, причем Кутейников был взят в плен и Пугачев велел его расстрелять, причем, упав раненым Кутейников притворяясь мертвым, по уходе мятежников, добрался 25 августа на Царицынскую линию. 21 августа дошла весть, что казаки бегут. Комендант велел сжечь в Царицыне форштадт с соляными амбарами, чтобы они не служили прикрытием мятежникам. 21 августа перед Царицынской крепостью показались шайки Пугачева. в Царицыне было в строю более 6000 человек и поставлено 6 батарей. Штык-юнкер Ушаков и другие батареи стреляли метко; удачно действовали 100 казаков малороссийских и Московский легион при ротмистре Степане Савельеве. Со злодейских батарей от 2 до 7 час, по полудни, стреляли в крепость и город ядрами, гранатами и бомбами, перелетавшими даже через крепость в Волгу. Артиллерии майор Харитонов беспрестанно отражал злодеев от крепости из разных орудий, больше из 12 и 6 фунтовых и трех мортир, подорвал у неприятеля пороховой ящик и сбил батарею. Удачно действовали и прочие батареи под начальством: Ушакова, Харкова, Чепцова, Власова. Стреляли мятежников и в буераках. Мятежники кинулись было в порожнее береговое место, но были отражены Харитоновыми и Елчиным, освободившимся из плена от мятежников. В 7 часов неприятель скрылся за горы. Казаки открыли, что по Волге плывет обоз Пугачева; учрежденная брандвахта захватила суда и лодки и не дала им спуститься ниже Царицына. За Волгой Ахтубинские крестьяне шелковичных заводов возмущены; Волжское войско и калмыки тоже. Мятежников на Волге сбивали и они уходили на Ахтубу, другие — сдавались. Там отбили невольников и невольниц, в числе коих были 3 дочери и племянница бывшего Саратовского коменданта Юнгера, коих мать убита в Саратове Пугачевым на Соколовой горе. Их спас прапорщик Лаптев с 12 солдатами и привез в Царицын. В крепости и на Волге никого из наших убито не было, только во многих местах неприятель зажигал крепость гранатами и бомбами, но команда под руководством майора Шапкина скоро тушила огонь; лишь на одной крепостной батарее взорвано пуд пороху и никого не повредило, на другой — разорвало пушку, опалило и ранило бомбардира. У неприятеля, на суше и воде, взято в плен и побито из орудий более 2000 человек. Вслед затем 22 августа (?) прибыли Михельсон, Муффель и Меллин (граф); гонятся за Пугачевым и с дороги прислали пленных из злодейской толпы 190 человек в Царицын. Дальнейшие успехи еще неизвестны. (Леопольдов указывает здесь на неверность донесения Цыплетева, говоря: 22 августа Пугачев приступил еще к осаде города. Тут его опять отбили, с большим уроном: сбито у него 5 батарей. Он хотел подле города перешагнуть Царицынскую линию. Его не пустили. Пошел далее вдоль ее, ночевал в 10 верстах у с. Городища и уже силою прорвался сквозь вал и ров линии. Я видел на месте разрыв линии, доселе заметный).

В своем донесении Государыне Цыплетев называет лиц более отличившихся при отбитии нападений самозванца: по артиллерии — майор Харитонов, капитан Елчин, подпоручик Ильин, штык-юнкер Ушаков и Харков, майор Бутыркин, лейтенант Колпенский, капитан Свербеев, майор Куткин, инженер-поручик Муханов с кондуктором Духаниным, товарищ воеводы майор Фатьянов; из гарнизонных батальонов, офицеры — князь Андроников и Анненков, Козодаев, Тимашев, Шапкин, Санцев, Петров, Шопулин, фон-Гревс, Титов; из купечества: бургомистр Клюев, ратман Сыромятников; атаман войска Донского Перфильев, полковники — Майков, Греков, Поздеев, Денисовы, Желтухин, Тарарин, Савельев и прочие. Далее Леопольдов говорит, что «в Камышине, а не в Царицыне, как приводит Полевой, Суворов взял отряд у графа Меллина, переправился на левый берег Волги, в Николаевскую слободу, откуда писал Царицынскому коменданту полковнику Цыплетеву от 8 сентября 1774 г. следующий ордер: «Сегодня вступаю в Николаевскую слободу, а отселе отправляюсь к реке Узеню с деташементом генерал-майора графа Меллина, куда по известиям, до меня дошедшим, разбойник Емелька ушел». От 9 сентября того же года, из лагеря в степи, на р. Еруслане, Суворов писал к Цыплетеву: «По полученному из Саратова известию, уведомился я, что разбойник Пугачев частию бег свой наклоняет на речки Узени, куда и я с деташементом графа Меллина следую; а чтоб оной Пугачев от передовых команд преследующих его, никакого не сделал оборота: то Ваше Высокоблагородие из Царицына имеете как от своей команды, равно и генерал-майора князя Багратиона, когда прибудет от своего деташемента, к предупреждению могущих от злодея произойти покушений, содействованиями отрядить к озеру Эльтону надлежащие команды. Хотя бы и не случилось, но за поворотом Емелькиным наблюдать, как от меня предписано Его Сиятельству князя Багратиону, которому о сем ордере дать знать и объявить. (В рукописи Леопольдова имеется интересная записка: «портрет и письмо Суворова». Записка писана Степаном Григорьевым Долгово-Сабуровым, в Царицыне, в ноябре 1802 г.; собственноручное письмо Суворова — из Москвы в начале декабря 1773 г. — Долгово-Сабурову (бывшему у него адъютантом) — Прим. А.М.)

9) В рукописях имеются копии с 2-х манифестов Пугачева, под именем императора Петра III: один от 10 августа 1774 г. атаману Антиповской станицы Ивану Платонову со старшинами и всея Антиповской станице, склониться под его скипетром и короною, причем «повелеваем, по прибытии нашем с армиею, учинить пристойное стретение; понеже завтра в половине дня прибыть имеем; для чего быть готовыми в нашу службу, а злодеев дворян всячески стараться искоренять: во верность чего за подписанием собственной нашей руки и приложением короны. Петр». Другая — 23 августа 1774 г. города Царицына Донского войска казачьим старшинам и всему Донскому войску, в котором говорится, что «под скипетр и корону нашу почти уже вся Россия добропорядочным образом по прежней своей присяге склонилась сверх того несколько Донского и Волжского войска оказывают на службе нашей во искоренении противников, разорителей и возмутителей империи дворян ревность и усердие, и получили себе свободную вольность и нашу Монаршую милость и награждение древнего святых отец предания крестом и молитвою, головами и бородами, того ради как мы всемилостивейший монарх и попечитель обо всех верноподданных рабах желает преклонить единственное верноподданство всех и вас и видеть доказательство к службе нашей ревности от вас; вы же ныне помрачены но и ослеплены прельщением тех проклятого рода дворян, которые не насытясь Россиею, но и природное казачье войско хотели разделить в крепость свою, и истребить казачий род. Мы однако по власти всевышней десницы надеямся что вы признав оказанный против нашей Монаршей власти и своего царя противности и зверския стремления, которыя вам всегда будут в погибель и повелителем вашим, раскаетесь и приидите в чувство покаяния; за что можете получить монаршее наше прощение и сверх того награждение такое же какое получили от нас склонившееся верноподданого раба; но свидетельство того мы собственной рукой подписать соизволили. Петр».

10) Копия с ордена командующего войсками, посланными для усмирения Пугачевского бунта, графа Петра Ивановича Панина, лейб-гвардии поручику Державину, из Симбирска, 12 октября 1774 г. (подлинник хранился в середине XIX столетия у Нерехтинского уездного предводителя дворянства Константина Карловича Бошняка). В ордере Панин высказывает красноречивому Державину очень нелестную характеристику его поступков во время Пугачевского нашествия на Саратовский край и советует отложить желание предстать пред военным судом. 11) Самозванец Богомолов — из подлинного дела, хранящегося в Царицынском архие, и разбойник Заметаев (по народному — Метелкин) из архивных документов. 12) Город Царев и место древнего татарского Сарая. 13) Обращение калмыков к христианской религии, с 1724 по 1845 гг. и Царицынский протоиерей Петр Лугарев. 14) Важнейшие перемены в Саратовской губернии (рукоп. 1851 г.). Леопольдов, между прочим указывает, что после покорения Казани и Астрахани Иоанн Грозный основал Царицын, первый из нижневолжских городов, для отражения набегов. С 1719 г. Царицын принадлежал к Астраханской губернии. В 1766 г., при Екатерине II было уже 20 губерний в России. Царицын принадлежал к Астраханской, был безъуездным городом и имел 679 душ жителей; провинциального устройства здесь не было, а были полковые управления, потому что население состояло больше из казаков Волжского войска (см. «Очерки России», К. Ив. Арсеньева, изд. 1848 г.). В 1780 г. Царицын стал принадлежать к Саратовскому наместничеству и ему дан уезд. 15) Проезд вдовы калмыцкого хана Аюки, Дарма-Балы, через Царицын. Калмыцкий хан Аюка, известный даже в Китае, любимец Петра Великого, кочевавший на р. Торгуне, умер в 1722 г. Жена его Дарма-Бала жила там около 20 лет после смерти мужа. Но она вздумала ехать на родину, в калмыцкую орду, кочевавшую за Царицыном к Дону. Русское правительство оказало внимание к ней, что доказывается документом, который в подлиннике хранится в Царицынском магистрате и сообщенный Леопольдову (рукопись 1850 г.) городским головою Михаилом Федоровичем Белоярцевым: «от генерал-лейтенанта и кавалера Еропкина в Царицынский магистрат предложение. Во исполнение именного указа Ея И. В. о приготовлении к отправлению Аюкиной Ханьши, Дарма-Балы в повеленное место 40 подвод с надлежащею упряжью и телегами от меня предложено было г-ну майору, Царицынскому коменданту Аксакову, который вчерашнего числа поданным ко мне доношением, объявил, что у состоявших под ведением Царицынской канцелярии бобылей, то есть государственных крестьян, положенных в подушный оклад, по рапорту дворянина Капустина и по сказке от старосты означенных бобылей, нашлось только 42 лошади, из них 6 в расходе, а из наличных де надлежит употребить к возке, как из Царицына в Астрахань, так и следующих из Астрахани в разные места курьеров и прочих проезжающих, и ежели оные подводы нарядить, то, за неимением других подвод к возке курьеров, проезжающих и прочая остановка последовать может. Того ради вышеописанными резонами, во объявленное число 20 подвод с упряжью и с телегами изготовить по силе указа 1725 г. от магистрата из обывательских немедленно, дабы по отправлению оной Ханши в надлежащее место за изготовлением подвод остановки последовать не могло; а за оные подводы, по силе плаката, плачены будут прогонные деньги. Д. Еропкин. Октября 30 дня 1745 г.». 16) Волга в Саратовской губернии (рук. 1850 г. Андрея Леопольдова; к ней приложена таблица вскрытия и замерзаний ее в г. Саратове с 1762 по 1849 гг.). Между прочим автор говорит, что в Ахтубинской долине лесу еще много и обширные поляны богаты растительностью, представляя, по спаде вод, роскошные сенокосы; начинающиеся лишь в августе, и пастбища для скота, не боясь никакой засухи; так что в 1833 и 1848 страшно сухих годах, здесь накошено было огромное количество сена и сюда пригоняли скот из дальних мест на зиму, для прокорма его. В урожайный год, при Ахтубе, стог сена, более 10 возов, продается за 2 рубля серебром; дождливое же лето портит волжское сено. В розлив весною вся долина, вер. на 30 шириною, залита водою. По Ахтубе же производится важнейший лов рыбы. 17) Летом 1844 г. производилось разрытие Царевских курганов и развалин татарской столицы Сарая, командированным от Министерства Внутренних Дел чиновником надворным советником Александром Васильевичем Терещенко, который нанимал за счет казны партию рабочих и вел дневник работам, печатавшийся 4 года в местных Саратовских Губернских Ведомостях: находили остатки зданий, монеты и разные вещи, относящиеся к домашнему быту. Выламываемый кирпич отличных качеств, собирался и был наконец продан частным лицам. 18) 1848 г.: лето в Саратовском крае стояло жаркое и сухое с апреля до сентября, дождей почти вовсе не было, урожай был самый скудный (в 1833 г. был неурожай еще хуже), сена и соломы мало уродилось. Настала зима, и зима лютая. Лошади продавались ни почем и под конец зимы их даже и даром не брали. За соломенную, полусгнившую крышу с радостью давали тесовую или огромную цену. Сено продавалось по 5 и до 15 руб. серебром за воз в 20 пудов, а на Дону до 35 руб.; воз соломы доходил до 5 руб. Скота погибло до 150 тыс. голов. Леопольдов приводит замечательное физическое явление в посаде Дубовке в 1848 г.: 2 августа, обширная и темная туча, предшествуемая бурею, пылью и песком, накрыла посад Дубовку в 10 часу ночи. Вдруг из нее сверкнула молния — и на нижней части шпица колокольни при Успенской церкви появился огненный белый клуб в виде шара и осветил церковь и окрестность. Этот клуб прильнувший к боку шпица, безпрестанно испускал из себя искры тоже белого цвета, с треском, который слышен был на расстоянии до 200 сажен. Потом этот шар, силою ветра, передвинуло с южной на восточную сторону, где он уже менее искрился и менее трещал, но в объеме не уменьшался. Наконец сверкнула ослепительная молния, сопровождаемая сильным ударом грома и шар изчез, при проливном дожде. Итог огненный шар был видим в продолжение 12 мин. Очевидцы, объятые страхом. думали, что церковь горит. После осматривали шпиц и не нашли на нем никакого признака огня. Он обит листовым железом и окрашен медянкою. 19) В 1849 г., в октябре, в некоторых садах Камышинского и Царицынского уездов цвели во второй раз фруктовые деревья: вишни, дули, сливы, бергамоты: разумеется они не дали плодов — утренние морозы убили цвет и завязь плода. 22 октября была гроза и во время дождя видна была радуга. Так было тепло в здешнем низовье. 20) В отчетности Саратовского магистрата, уже после Пугачевщины упоминается имя лопатников: когда Петр I предположил копать канал от Волги до Дона, то повелел сделать набор людей, которые названы лопатниками и состояли на правах солдат; после их увольняли в отставку и они уже включались в сословие пахотных солдат. 21) Сарайские древности (рук. 1845 г.): развалины Сарая раскинуты на 15 верст в окрестностях недавно открытого уездного города Саратовской губернии (с 1850 г. Астраханской) — Царева. При Царе Михаиле Феодоровиче ломали остатки стен засыпанных мусором, а инде еще уцелевших, грузили кирпич на суда и по Ахтубе сплавляли к Астрахани, где строили из него кремлевские стены, собор и другие здания. В рукописном описании Астрахани сказано: «Апреля в 10 день 1631 г. в царствование Михаила Феодоровича, при воеводах: Салтыкове и Житове, при дьяках Смывалове и Трофимовиче, застроен города Астрахань каменный, князем Оболенским, Хохловым, да дьяком Патрикеевым; велено кирпич брать на Ахтубе, и Ханскую мечеть и дом ханский сломать, чтобы было на построение довольно, как белого камня, так и железа от Ахтубы». При добытии драгоценностей в то время наши летописи ничего не говорят. Потом Сарайские развалины снова запустели. При Петре I начали близ селиться русские, и развалины снова начали тревожить. С этого времени, по сказаниям народным, стали находить в мусоре: мрамор, золото, разные орудия и прочее. Находили эти вещи поселяне и за бесценок продавали их людям, понимавшим цену вещам. Народная молва говорит, что один Сарептский немец приобрел древностей Сарайских на значительную сумму и уехал с ними за границу. Наконец русское правительство, имея в виду описания развалин Сарайских, сделанные им, Леопольдовым, и напечатанные в журнале Министерства Внутренних Дел, снова обратило на них внимание. По Высочайшему повелению назначено произвести разрытие Царевских курганов. Для этого послан от Министерства Внутренних Дел чиновник Терещенко, который несколько лет занимался этим делом: им открыто несколько могильных склепов с костями человеческими и другими разными вещами, не очень важными; найдено многое множество монет серебряных, а больше медных. Терещенко имел помощника — учителя Саратовской духовной семинарии, Гордея Семеновича Саблукова, отлично знающего татарский язык; пересылал к нему находимые монеты. Саблуков отчищал их, разбирал надписи и делал им описания. Отсюда они пересылались в Санкт-Петербург, где по рассмотрении академиком Френом, признаны принадлежащими Золотой орде и времени от 1310 до 1394 г. христианской эры. Из числа этих монет — 65 серебряных и 212 медных назначены в дар Саратовской гимназии: они были препровождены от Министерства Народного Просвещения к попечителю Казанского учебного округа, который поручил рассмотреть их профессору Эрдману и сделать каждой описание. При Казанском университете оставлены 7 медных татарских и 1 русская, остальные присланы в Саратовскую гимназию (Что сталось с этой коллекцией в настоящее время и увеличилась ли она в течение 50 слишком лет мне неизвестно. — Прим. А.М.), (см. «Очерк Сарая» А. Леопольдова // Саратовск. Губерн. Введомости, 1845 г., №№ 24 и 26). 22) А. Леопольдов указывает некоторые породы, навсегда откочевавших из Саратовского края, птиц и зверей: саратовские старожилы видели здесь в старину соколов (Соколова гора в Саратове). В лесах здешнего края водились фазаны (народ называл их «райской птицей»), теперь они перекочевали на Кавказ. Здесь же были и орлы. Кабаны водились в перелесках поволжских; за ними охотились с ружьями; особенно много было их в лесах Ахтубинских, в чем уверял г-на Леопольдова один Ахтубинский охотник; теперь они переселились на Кавказ. Приютом сайгаков, породы коз или серн, были необозримые и дикие степи заволжские и царицынские; здесь видывали их целые стада не так давно: отец его, проездом в Астрахань, охотился за ними с ружьем и убивал их. Медведи некогда водились в обширных лесах Волгского уезда, почему герб этого города — в золотом поле медведь; они переселились в Жигулевские горы, Самарской губернии. Автор рукописи предполагает, что в незапамятные времена, может быть, обитали здесь и львы на песчаных степях царицынских и за Волгою на низовьях р. Еруслана (в нынешнем Новоузенском уезде): сведущие татары объясняли ему, что Еруслан искаженное татарское слово — Араслан, что в их переводе значит лев.

О здешнем крае мы читаем следующее у Олеария (Путешествие в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. (Перевод с немецкого П. Барсова. М., 1870 г. — Прим. А.М.): «Рассказывали нам, что между р. Волгою и Доном растет редкий вид дыни или скорее тыквы, которая величиною и ростом похожа на обыкновенные дыни, наружностью же походит как бы на ягненка, имея весьма ясно очертанные члены его, и русские поэтому называют ее баранец (Boranetz). Стебель этой дыни начинается как обыкновенно, тотчас у пупочка, но самая дыня, которая во время росту переменяет место на такое расстояние, как только дозволяет этот стебель, куда ни обратится, везде высушивает траву, и русские говорят, что эта дыня пожирает траву. Когда плод созрел, то стебель засыхает, самый же плод покрывается курчавой шерстью, как у ягненка, и шерсть эту, как рассказывают, можно выделывать и приготовлять к употреблению против холода. В Москве нам показывали несколько кусочков этой шерсти, вырванных из одеяла, и выдавали нам на шерсть дыни баранец, шерсть эта была нежна и курчава, как шкурка ягненка, вырезанного из брюха матки (мерлушка), или недавно рожденного. Скалигер в своем «Ехеrс. 181» также упоминает об этом плоде, как будто он бывает в полном росте во все время, пока вокруг него есть трава и зелень, как и ягненок на полном лугу, при недостатке же травы он портится и пропадает; русские же говорят, что в таком случае плод этот скоро созреет. Должно быть справедливо и то, что Скалигер пишет далее, якобы одни только волки, и никакой другой зверь, охотники до этого плода, и даже на нем ловятся». Далее Олеарий говорит: «В этой стране (от истока Ахтубы — Achtobska и Царицына), почти до самой Астрахани, по обоим берегам Волги в кустарнике растет в изобилии солодковый корень (Glycyrrhiza) (Солодика, солодка или лакрица. О.Б. — Прим. А.М.) или сладкое дерево, которое здесь особенно рослое, дает ствол вышиною в полчеловека, семена его лежат в чашечке, вроде черного журавлиного боба. Такой же кустарник видели мы потом в Мидии, где он растет везде на лугах, особенно же при р. Араксе (Аrахе) корни его толщиною в руку, дают более нежный сок, чем у нас».

От Царицыпа до Астрахани, в 1862 г., по большой почтовой дороге были следующие почтовые станиции: Царицын, Сарепта, Саратовской губернии; Татьянинская, Рай-Городок (Поповицкая), Солодники, Вязовка, Старицкая, уезд. гор. Черный Яр, Соленое займище, Грачевская, Пришибинская, Ветлянская, Копановская, уездный город Енотаевск, Косиковская (Косикина), Сероглазинская, Замьяновская, Лебяжинская, Дурновская, Солянка и губернский город Астрахань.

После покорения Астрахани, уже в самом нач. XVII века митрополитам и монастырям жаловались, по царским грамотам, рыбные ловли по Волге, в Казани, Тетюшах, Самаре, Саратове и на Царицыне: В указе царя Михаила Федоровича, 1624 года, говорится, что «на царский обиход (как было раньше) рыбных запасов по окладе не собирается», потому что многие рыбные ловцы, оброчившиеся прежде в Казани в государственных водах, стали оброчиться меньше прежнего, «льготя себе и не хотя на наш обиход рыбы давать», так как оброчатся на Самаре и на Царицыне, у Казанского митрополита и монастырей, которым пожалованы эти ловли для «монастырского кормления» (при Иване Васильевиче и Федоре Ивановиче разрешалось им ловить в указанных местах беспошлинно лишь известным числом связок: связка — 10 сетей рыболовных): почему запрещено ловцам снимать рыбные ловли ни у митрополита, ни у монастырей, которые должны ловить рыбу «своими ловцами», а им оброчиться в государевых рыбных ловлях «и оброк с них денежной и на наш обиход всякую рыбу велено имать в нашу казну в Казани по прежнему» (См. Известия Казанского Общества археологии, истории и этнографии, 1901 г., Вып. 5 и 6, стр. 292).