Наперед не лишне припомнить, что давая географическое описание Оки мы оставили ее пониже Горбатова, у устья Клязьмы. Приняв эту последнюю, Ока делает несколько очень крутых поворотов. Мы подчеркиваем последнее обстоятельство в намерении утвердить его в памяти читателя при решении вопроса, который мы ставим рубрикою этой небольшой главы.

Окаймленная слева обширной болотистой равниной, а справа своим высоким берегом, "горами", которые по приближении к Нижнему зовутся Слудою, Ока наконец встречает свою славную соперницу Волгу и огибает Нижний у самой подошвы тех гор, с которых мы любовались величием Волги. Тихо, плавно и, так сказать, солидно встречаются между собою две великие, родные нам реки. Грандиозный простор окружающей панорамы сообщает вид торжественности это встречи. Кто-кто не любовался этой картиной по нескольку раз, не скучая! Несколько поэтически настроенное при этом воображение, проникнутое вместе с тем сознанием исторического значения этих двух вечно юных красавиц, внедряет в душе нашей не просто чувство удовольствия, а сознательную любовь к ним, поскольку людям свойственно любить свою родину помимо даже населяющих ее соотечественников.

Ока и Волга — обе разом перед нашими глазами. Нет, это не враги-соперники; посмотрите, как, слившись своими устьями и слив здесь два потока Славянского племени от славного Днепра и знаменитого Волхова, эти две сестры-реки, как бы обнявшись, дружно и еще величественнее покатили свои волны по одному направлению к одной и той же общей цели, неодолимо увлекая за собою и Русский народ в направлении трех богатейших мест: к Каменному поясу, к плодородной Болгарии и к морю Хвалынскому. Это — две сестры-реки, одинаков усердно послужившие Русскому народу прежде, не забывающие его своими милостями и доныне.

Тем не менее обе эти сестры — не ровесницы. Ближайшее знакомство с обеими сестрами приводит нас к заключению, что старшинство принадлежит Оке, а не Волге. Это мы сейчас и увидим.

Прежде однако разъясним маленькое недоумение, которое должно было возникнуть в читателе, когда мы сказали, что Ока огибает Нижний у самой подошвы тех гор, с которых мы любовались Волгою: естественно спросить: что же под самым Нижним — Волга или Ока? и за тем: которая из них должна бы удержать за собой название в дальнейшем течении за Нижним? Отвечая на первый вопрос, скажем: под самым Нижним нет Волги, и Нижний не употребляет ни одного ведра волжской воды. В Нижнем это и известно всем местным рыбакам и лодочникам, так что при переезде на ту сторону вы нисколько не удивите лодочника вопросом: что, переехали мы Оку или нет еще? Смотря по расстоянию от городского берега, а главное по цвету воды, он нам ответить, переехали ли вы Оку и вступили в Волгу, или еще нет. В тихую погоду летом, при известном падении света, с некоторых пунктов (лучше напр. от церкви Успения) совершенно ясно видна черта, разделяющая воды двух уже соединившихся в одно русло реке; весною в ясный и тихий день с любого места набережной видна эта черта, идущая от так называемой "Стрелки" на острове Козий, или Подновский.

Где-то дальше, уже за Поодновьем, воды Оки и Волги более или менее смешиваются, и уже окончательно образуют одну реку.

Ответив на второй вопрос труднее, не вдаваясь в рассмотрение всех тех условий, при которых пришлось встретиться двум соперницам рекам, тем более, что вековая традиция утвердила за рекой, идущей мимо Нижнего, имя волги на место старого ее имени Итиль, или Атель, но об этом последнем, т. е. о прежних именах Волги, равно как и Камы скажем еще далее (в III томе).

Уже видя с нижегородской набережной Волгу, идущую из Балахны между своим низменными луговыми берегами к Оке, и Оку, которая идет, как и шала издалека, имея на правом берегу горы, нам, кажется, невольно придется натолкнуться на вопрос: действительно ли Ока впадает в Волгу? не правильнее ли считать наоборот? Если с практической точки зрения не может иметь не только существенного, но и совсем никакого значения вопрос о том, что́ представляет собою данное скопление проточной воды — приток или главную реку, то с точки зрения географии, раз принявшей эти термины, подобный вопрос может иметь претензию на большее или меньшее внимание к нему. Если, далее, в некоторых случаях неясность данных, представляемых самою природою местности с одной стороны и малозначительность рек с другой могут служить достаточным поводом к тому, чтобы не поднимать вопроса о характере соединения 2-х рек или, как говорит Рэклю, не заниматься неблагодарной работой, то в рассматриваемом нами случае такого повода нет, и raison d'être вопроса, поставленного на географическую почву, в наших глазах не подлежит сомнению, особенно если примем в расчет, что даже в таких узко-специальных географических трудах, как наприм. "Списки населенных мест", отводится место указанию поводов, по которым тамбовцы наприм. склонны считать не Цну притоком Мокши, а наоборот (даже на одной местной карте Тамбовской губернии и на карте Рязанского княжества, составленной Иловайским, Цна, а не Мокша означена впадающею в Оку), или по которым наприм. безвестная речка Короча — приток притока Донца Нижеголи, должна считаться не впадающей в последнюю, а принимающей ее в себя. Наконец наше Географическое Общество, в одном из своих отчетов сообщая об экспедиции Барбота-де-Марни, говорит: "обращено было также экспедициею внимание на рассмотрение вопроса о том, которая из рек — Вычегда или Двина должна считаться главною рекою" (Отчет Географ. Общ. за 1864 г., стр. 82.). Ко всему этому прибавим, что если ни длина реки, ни обилие притоков, ни величина бассейна, ни геологический характер берегов, ни прошедшее реки (если, конечно, такое может быть узнано) не могут порознь взятые иметь решающего значения, то совокупность их, думаем, вполне уже достаточна, чтобы вопрос решался, так сказать, сам собою.

Посмотрите же, много ли у Волги шансов считаться относительно Оки главною рекою, а не притоком ее. Мы уже сказали, что под самым Нижним нет Волги; она оттеснена к луговой стороне; а весною положительно почти все летнее русло занято одною Окою, и волжские воды текут по низменной луговой пойме. Это во-первых. А затем поставим на вид и то, что странно меньшую реку считать за главную, а бо́льшую за проток. Волга (считая за верховье ее Руну), до встречи с Окою, прошла 1228 верст: Ока же до встречи с Волгою прошла 1400 верст. Это во вторых. Что касается величины бассейнов, то мы не имеем сведений о том, как велика площадь бассейна Волги (т. е. до встречи ее с Окою); измерения же, произведенные нами по картам в 20-ти и 25-ти верстом масштабе, дали для бассейна Волги, около 4210 кв. м; Окский бассейн известен: площадь его = 4600 кв. м; значит бассейн Оки также больше Волжского, притом почти на 400 кв. миль. Это встретьих. Ожидаем, что многие из читателей, ближе знающих Волгу, нежели Оку, скажут: Волга имеет большое число притоков, из которых некоторые как наприм. Молога, Унжа, имеют за полтысячи верст в длину. Правда; Волга богата притоками: до Нижнего в нее несут свои воды 37 рек (считая только такие, меньшие из которых имеют протяжение около 100 верст) и составляют в сложности водную линию слишком в 6000 верст. Это так; но сообщим же, что Ока имеет притоков еще больше: ей несут свои воды около 50 таких же рек, составляющих вместе линию значительно более 7000 верст. Но лучше назовем все эти реки, а вместе с тем покажем и их протяжение.

¹⁾ Длину некоторых рек, имеющих около 100 верст протяжения, мы обозначаем в точности, сколько именно, имея на то указание в Географич. статист. словаре Семенова; длины прочих рек этого рода обозначены согласно измерениям, произведенным по картам "Подробного атласа Российск. Им." изд. картографич. заведения Ильина в масштабах 10—15—20-25 верст. в английск. дюйме; при том длины эти скорее превосходят 90 и 95 верст, нежели не достигают их.

²⁾ Географическо-статистич. словарь Семенова опеделяет длин Лоасни всего в 50 верст. Карта же Москов. губ. в 10 верстн. масш. изображает ее гораздо большею; измерение циркулем дало 100 верст.

³⁾ Тот же словарь для Осетра дает только 100 верст. Измерение же по карте Рязанской губ. в 15 верст. масшт. дает до 165 верст. Как раз эту же цифру находим в словаре Толля.

⁴⁾ Эта цифра получена измерением по карте Московской губ. в 10 верстн. масшт.; официальные свед., как сообщает словарь Семенова, исчисляют длину Рузы во 124 в.; самый же словарь говорит, что длина Рузы "как кажется, не превосходит 100 верст."

⁵⁾ Словарь Семенова дает Пре 150 в.; наша же цифра получена измерением по карте.

⁶⁾ 80 — по измер. на карте; словарь Семенова дает 75; словарь Толля — около 100.

⁷⁾ 95 — по измер. на карте; словарь Семенова дает "более 80."

⁸⁾ 220 — по измер. на карте; слов. Сем. дает 160.

⁹⁾ 234 — по измер. на карте в 10-верстн. масштабе; словарь Семенова дает более 350.

Отсюда можно бы заключить, что Ока, конечно, и воды дает больше, нежели Волга; но такое заключение может оказаться опрометчивым. Мы не имеем никаких сведений о количестве воды, даваемой Окою, а также и Волгою у Нижнего, но допускаем возможность, что Волга дает больше воды, чем Ока, так как Волга с ее притоками идет по местностям более прохладным и лесистым, поэтому питается сильнее, а расходует на испарение меньше; тогда как Ока с своими питательными жилами наоборот,— протекает по местам, где леса в значительной мере уже истреблены, и где летом значительно теплее, отчего она и питается, может быть, менее Волги, а расходует на испарение несомненно более ее. Припомним еще и то обстоятельство, что для Волги человек собирает огромное количество запасной весенней воды (до 100.000,000 кубич. саж.), поддерживающей в ней судоходный горизонт, а Оке подобного продовольствия не положено. За всем тем есть основание думать, что разница в количестве вод между Окою и Волгою очень не велика и даже едва ли не в пользу Оки. Средняя ширина обеих рек на всем их протяжении очень мало разнится; ее можно положить приблизительно 155 — 165 сажен; но Волга чаще обнаруживает стремление к расширению русла и на пути от Рыбинска к Нижнему местами расширяется до 1 версты, имеет 370,500, раз даже 800 саж. вместо нормальной ширины 300 саж.; тогда как Ока наоборот,— вместо наррим. 150 — 200 саж. в Каширском уезде уменьшает свою ширину до 115 при Калуге, а далее даже до 60; затем снова достигает ширины 250, но в Тамбовской губернии, не смотря на увеличение своих вод водами Цны и Мокши, приобретает среднюю ширину 210, а далее местами суживается до 150, мало где превосходя 300 саж. Только уже в самый момент встречи с Волгою она расширяется до 330 сажен. При таких колебаниях ширины в обеих реках, но при средней для всего протяжения почти одинаковой ширине, реки эти имеют следующие глубины:

Повторяем, что все таки мы не отрицаем возможности того обстоятельства, что у Нижнего Волга может быть дает несколько более воды, нежели Ока. Но обстоятельство это, взятое в отдельности, а тем более в виду вышеизложенного, не может из Волги сделать главной реки. Хотя в наших глазах это достаточно ясно само по себе, однако не лишне будет, на случай, подкрепить высказанный взгляд авторитетом науки. Для этого мы имеем пример в той же экспедиции Барбота-де-Марни, которая, не смотря на то, что р. Вычегда дает большую массу воды, нежели Двина, признала из последней главную реку, а в Вычегде — приток, т. е. согласно исконному взгляду, и вопреки мнению некоторых писателей. Обращаем здесь внимание читателя и на то, что как бы экспедиция ни была компетентна или авторитетна, решение ее отнюдь не безапелляционно и если обязательно, то не в силу авторитета, а в силу того довода, который она представляет и с которым мы сейчас познакомимся. Для нас же, в нашем случае, авторитет экспедищи важен только как пример, подтверждающий наше мнение, что одного только преобладания массы воды недостаточно для признания Волги главною рекою относительно Оки.

Теперь обратимся к характеру встречи двух направлений. В нашем представлении возникает в настоящем случае 3 отношения, въ которых может быть разсматриваема эта встреча: 1) в отношении общего направления рек, во всей их длине, к дальнейшему течению; 2) в отношении общего же направления, какое приняли реки в нижней части течения, к дальнейшему течению, и 3) в отношении направления, какое они приняли в момент встречи, к тому же дальнейшему течению.

В первом случае, как помнит читатель, Волга держалась двух направлений: северо-восточного и затем юго-восточного; Ока почти одного северо-восточного. От Нижнего направление русла, как бы по закону параллелограмма сил, делается восточным и, стало быть, не принадлежит направлению ни той ни другой реки.

Во втором случае — Волга от устья Унжи пошла на юго-восток, а Ока от Клязьмы на восток; стало быть дальнейшее направление более согласуется с направлением Оки.

В третьем случае — Волга следует направлению юго-восточному, Ока — северному; дальнейшее направление в первой части своей юго-восточное и потому более согласуется с направлением Волги. А отсюда можно бы подумать, что Волга отклоняет Оку, так как последняя принимает направление Волги. Но во 1-х, как мы увидим далее, весьма сомнительно, чтоб это было именно так; а во 2-х если б и так, что же из этого следует? Мы видели неоднократно, как выражалось до сих пор отношение главной реки к притоку: Волга не раз вступала не в свою собственную долину и как бы подчинялась направлению притока. Теперь мы видим в этой роли Оку: значит она главная река? Сами мы однако такого заключения отсюда именно не делаем. Но из сказанного мы приходим только к заключению, что на основании трех данных способов рассмотрения встречи ни Волга ни Ока не могут бесспорно претендовать на принадлежность дальнейшего направления которой либо из них. Обе реки в этом отношении равноправны, а указание на отклонение Оки Волгою такой аргумент, который, не взирая на соблазнительность его для Волги, может, как мы показали, решительно обратиться против нее.

Желающие почему бы то ни было удержать главенство за Волгою могут однако сказать еще: если ту часть течения, которая следуетъ за Нижним, мы последовательно примем — раз как продолжение Волги, другой — как продолжение Оки, то должны будем признат, что в первом случав получится более прямая линия направления, нежели в последнем.

А потому... потому Волга не можетъ быть притоком Оки.

Но таковой аргумент уже крайне слаб: а кроме того по свойству своему напоминает аргумент об отклонении, потому что совершенно в параллель приведенному рассуждению можно привести чуть ли не десяток таких. Вот нам пример: если ту часть течения, которая следует за Мологою мы последовательно примем — разъ, как продолжение Мологи, другой — как продолжение Волги, то должны будем признать, что в первом случае получается более прямая линия направления, нежели в последнем. А потому — Молога не может быт притоком Волги.

Затем нельзя умолчать о том доводе, по которому Вычегда сочтена за приток Двины и по которому и Ока, может быть, может подлежать той же участи. Вот что говорится в «отчее Географического Общества» за 1864 год о доводе названной уже нами экспедиции: «Некоторые писатели, видя в Вычегде большую длину, большую глубину и большую массу воды, считают ее главною рекою, а верхнюю Двину принимают за ее приток. Хотя Двина и Вычегда соединяются в местности низменной и ровной и долины их не обозначаются резко,тем не менее однако ж, принимая во внимание, что направление русел Юга и Двины есть выражение наибольшего углубления во всей площади середины северной России,— углубления, к которому стремятся реки Луза, Сухона, Вычегда, Вага и Пипега, должно принять помянутое Южско-Двинское русло за главный водоток».

Полагаем, позволительно не принимать этого заключения на одну веру, если возникают сомнения. Мы их и изложим, по скольку это может относиться к вопросу о взаимных отношениях не только Двины и Вычегды, но и Оки с Волгою.

Начнем с того, что обратим внимание на величину какой бы то ни было реки, т. е. на обстоятельство, которое в глазах экспедиции отошло на второй план перед другим признаком, который и послужил аргументом для признания главенства за Сухоною перед Вычегдою.

Прежде всего спросим: что или какие признаки составляют сущность понятия выражаемого словом река. Конечно, прежде всего вода и единовременно с этим течение ее; за тем следует второстепенный признак — русло; а далее — также второстепенные признаки, уже не невыражающие самой сущности реки, это берега, и если есть,— долина. Но это еще не все признаки, и при том недостает существенного, который мы найдем, как скоро повернем вопрос другой стороной, при чем он примет такую форму: в чем выражается сущность понятия о реке в виду существования других родственных, понятий о ручье и речке? Не входя в невозможную философию о математически точном определении последних двух видовых понятий, можно однако признать (конечно, условно), что например ручей представляет собою такую незначительную для человека водную артерию, которая не имеешь, да и не может иметь, значительного протяжения, измеряемого не только сотнями, но даже несколькими десятками верст; ширина его, говоря вообще, может быть ограничена просто шагом человека и много что прыжком, а глубина— несколькими вершками. Речка необходимо представляется человеку более важным водотоком. При виде ручья человек, так сказать, инстинктивно меряешь мощность ручья самим собою и, сообразно этому, относится к ручыо индифферентно в рассуждении его размеров; он сознает безусловное превосходство своей мощи перед мощью ручья, а потому ему и в голову не может прийти задаваться соображениями наприм. о способе переправы через ручей: перешагнул, и все. Видя же перед собою речку, человек разом становится в некоторого рода почтительное отношение к ней, благодаря живому представлению о несоответствии собственных размеров с размерами речки, т. е. собственно ширины и глубинны ее. Ее уже он не только не перешагнешь, но, быть может, и не перейдешь в брод; попытка в этом роде даже может стоить жизни, а это внушает некоторую долю страха в подобные моменты. Таким образом водоток, который имеешь размеры ширины и глубины, достигающие и даже превосходящие размеры самого человека, водоток, который идет из-за десятков верст, по которому возможен ход мелких судов (лодок), человек отнес уже к другому, высшему типу, который он называет речкою. Но эта уменьшительная форма сейчас же напоминаешь о существовании еще более высшего типа водных артерий. Этот-то высший тип и находишь себе выражение в слове река. Сущность отличия реки и заключается только в большей или меньшей почтенности ее размеров: чем больше река, тем важнее она в глазах человека. И это так естественно, что может, пожалуй, показаться странным — о чем же тут и толковать? Да, но нам надо прочно установить ответ на вопрос: что существенного заключается в понятии о реке? Мы видим, что существенно важны такие признаки: 1) вода и одновременно с этим 2) течение и 3) значительность размеров. Но как в сфере терминологии первые два признака одинаково принадлежат и ручью и речке , то собственно для реки остается важнейшим признаком последний. Следует кстати уже прибавить и еще один существенный признак, выясненный уже не массою человечества, а представителями его в науке. Это — большее или меньшее богатство водных жил, питающих реку и составляющих с нею одно целое — бассейн реки или речную область. Но о последнем мы уже говорили по отношению к Оке и Волг; по отношению же к Сухоне и Вычегде нам не предстоит говорить об этом, тем более, что и сама экспедиция обходит этот вопрос молчанием. Точно также минуем и первые два признака составляющие, так сказать, всеизвестную необходимость; нам только нужен третий призинак, входящий составною частью в сущность понятия о реке. И мы видимъ себя вынужденными поставить вопрос, который собственно странно и ставить: какие признаки важнее (ведь это просто то же, что существеннее): существенные или второстепенные? Существенные (надо же уже и ответить). А если так, то теперь и спросим: что же нас молжет мирить с выводом экспедиции, которая целых три важные признака («большую длину, большую глубину и большую массу воды»), соединяющиеся в один общий существеннейший признак величину, подчиняет другому и притом не существенному? По нашему крайнему разумению, ни что не может мирить с этим, пока не будет найдено положение более логичное, нежели то, по которому существенное существеннее несущественного.

Не даром же поэтому некоторые писатели принимают Вычегду за реку главную. Географическо-статистический словарь, составленный членами Географического Общества, давая цифру протяжения Северной Двины в общепринятом понимании ее течения, вместе с тем дает и другую цифру, принимая за начало исток Вычегды. Прилагаемый чертеж дает наглядное понятие о положении дела; но чтобы не было повода к предположению утрировки в изображении, которое к том же представляет только части рек, скажем, что как Сухона, так и Юг до слияния с Вычегдою не представляют такого протяжения как последняя, превосходящая каждую из первых вдвое; что касается ширины Сухоны по слиянии ее с Югом, то она определяется 250-ю саж.; Вычегда же достигает 400 сажен (Самый чертеж есть точная копия части карты Вологодской губернии из подробного атласа Росси изд. А. Ильиным).

Можно бы даже обратить внимание и на то, что долины Вычегды и Сухоны довольно ясно разнятся по своим характерам, если судить на основании имеющихся сведений; напр. в Географическом словаре говорится: «Но ниже устья Вычегды характер течения Двины изменяется: она разливает здесь свои воды по обширной долине»... Значит, Сухона вступает в долину Вычегды? Но мы не будем останавливаться на рассмотрении этой стороны вопроса: указываем на нее мимоходом и переходим к доводу экспедиции, состоящему в том, что «направление русел Юга и Двины есть выражение наибольшего углубления во всей площади середины северной России, углубления, к которому стремятся реки: Луза, Сухона, Вычегда, Вага и Пинега». Довод этот уже не по сравнению с доводом о величине реки, а просто даже сам в себе возбуждает некоторое недоумение. Мы спрашиваем: основательно ли было бы, если б кто нибудь, оппонируя против нашего воззрения на отношение Оки к Волге, сказал: «разве вы забываете, что у Воги кроме исчисленных вами притоков есть и другие, наприм. Сура, Ветлуга, Свияга. Вятка и Камою и проч.?» Полагаем, что такое возражение неосновательно, и мы напомнили бы, что в этом то и вопрос, Волгою или Окою следует считать то русло, в которое впадает Сура, Ветлуга и прочие реки и которое является уже после соединения Волги с Окою; что следует сравнивать реки только до́ момента их встречи. Экспедиция же, сравнивая Двину с Вычегдою награждает первую такими притоками, которые, как напри. Вага и Пинега, занимают совершенно аналогичное положение с Сурой или Ветлугой в сейчас приведенном примере: они впадают в реку уже после соединения Сухоны (или Двины или Юга) с Вычегдою. Пускай река, текущая далее Сольвычегодска, выражает собою наибольшее углубление, — что же из того? Чье же все таки оно, Сухоны (или Юга) или Вычегды? Они обе равно стремятся занять его. Можно ведь и так рассуждать, имея на виду ту часть местности, где встречаются реки: посмотрите на эту широкую, дугообразно изогнутую ленту, идущую с востока на запад: не находите ли вы, что местность этой дуги выражает собою наибольшее углубление? что там, где вы читаете надписи: Сухона, Юг, местность выше? и что таким образом об эти реки стремятся к тому дугообразно идущему руслу? и что следовательно русло это, выражая собою наибольшее углубление, да к тому же обладая большими размерами очевидно принадлежит Вычегде, а не Сухоне или Югу?

Что против этого сказать?... Или наприм. вы можете представить себе положение вещей в таком виде. Вам бросается в глаза тот узел в Вологодской и Пермской губерниях, недалеко от Уральских гор, который представляет собою водораздел трех больших бассейнов: Печеры, Камы и Двины; системы всех терх рек до того сближаются между собою, что их разделяют только небольшие волоки; отсюда вы видите, как направляются три огромные ложбины: одна к Ледовитому океану, другая в диаметрально противоположную сторону — к Каспийскому морю, а третья пошла на северо-запад к Белому морю; отсюда же потянулась высокая гряда в направлении к Чесской губе и Калгуеву, — это рубеж, разделяющий владения Печеры от владений Двины; отсюда же тянется на запад и другая далекая гряда, строго разграничивающая области, принадлежащие Печоре и Двине, от областей, питающих Каму и Волгу. Словом — пункт замечательный, исходный. Здесь то и следует видеть начало той широкой 1600 верстной ложбины, которая, представляя собою единое цельное и великое, разрывает надвое всю эту необозримую равнину, что лежит между Уралом и страной великих озер, выражая своим направлением наибольшее углубление, к которому стремятся реки: Выл, Вишера, Вым и Пинега с одной стороны, Усть-Немь, Сысола, Юг, Сухона и Вага с другой.

Что на это сказать? Не отрицая возможности точки зрения экспедиции, нельзя не признать той же, если не более подходящей, возможности за вашею точкою зрения. Но ни при той, ни при другой не видно; что же решает вопрос о взаимном отношении Сухоны (или Юга) и Вычегды? Глазу может нравиться более то или другое направление долины; воображение может создавать в своем представлении с одинаковым удобством ту или другую комбинацию долин; но разум не может принять ни той ни другой, пока не познает той сущности, которую выражают реки и посредством которой по преимуществу выражается взаимное отношение их. Так человечество всегда и определяло эти отношения, хотя (это натурально) не без ошибок, которые и подмечены наукою. Риттэр прямо констатирует тот факт, что бывают случаи, когда название главной реки основано только на навыке; на деле же положение представляется совсем в обратном виде, т. е. приток оказывается длиннее реки; форма их, говорить тот же ученый, во всем похожа на форму целой системы, но она меньшей величины.

Этим однако мы не хотим сказать, чтобы только одной величиною определялся характер отношений двух встречных рек и как нельзя более разделяем мнение Риттэра, что «характеристическую индивидуальность рек определяет все разнообразие отношений». Таким образом мы допускаем, что геогнозия в частности и геология вообще могли бы, может быть, указать на такие особенности во внешнем виде, либо в строении берегов Сухоны или Юга, а главное в истории образования их долин, которые (особенности) многое прибавили бы к доводу экспедиции. Это мы и постараемся сделать (конечно вкратце) по отношению к Оке и Волге.

Но закончим о направлениях. Скажем, что, приняв аргумент экспедиции, мы пожалуй должны были бы Печеру отодвинуть на второй план перед Ижмою, Оу перед Цною, Дон перед Иловлею и т. д., и заключим: что вообще одно просто только направление реки представляет аргумент самый слабый при отсутствии многих других, к которым он может служить только плюсом, не представляя существенного значения в своей отдельности.

В рассуждении Оки и Волги можно бы в вопросе о их направлениях ограничиться применением сказанного; однако для вящей полноты приведем еще два примера, попросив читателя обратить внимание на следующее изображение (I) двух рек: не согласиться ли читатель, что, судя по направлению, река b впадает в реку a, служа т. о. ее притоком? А между тем в действительности считается наоборот; русло c принимается как продолжение русла b. В a мы имеем реку Вятку, а в b Каму; c — тоже, конечно, уже Кама. Черт. II представляет другую пару двух больших рек, из которых верхняя считается главною, а нижняя притоком.

Однако верхняя река в ширине своей уступает нижней, и вот авторитетный ученый Риттэр, говорит, что еще остается сомнительным — не есть ли наоборот: не первая ли приток последней? (Риттэр — «Европа» перев. Вейнберга. Стр. 154.)

— «Но ведь это же и есть Ока и Волга»! заметит нам читатель, узнавая их по общеизвестному направлению.

Да, направление замечательно похоже; тем не менее это не Ока и Волга, а другая пара больших рек Европы: Дунай (в д — д) и Инн (в c).

Сходство до того близко и сравнение столь подходяще, авторитет Риттера так силен и вместе с тем все предшествовавшие рассуждения, как хотелось бы думать, на столько беспристрастны и понятны, что теперь уже полагаем возможным покончить с вопросом о направлении.

Переходим к берегам и долине. Сравним берега и долину Волги и Оки с берегами и долиною уже соединившихся рек за Нижним. Для тех, кто плавал по Волге по крайней мере до Казани, было бы даже излишне делать это сравнение; исследовать тут нечего: все на виду у каждого. Будем возможно кратки.

А вот характеристика берегов и долины реки за Нижним:

Правый берег, как у Оки, нагорный; левый — луговой. Берега так же высоки, как у Оки.

Долина, как и у Оки, — на левой стороне, и также представляет обширную равнину, во многих местах затопляемую на большие пространства, и точно также богатую озерами; озера эти речного же образования и представляют собою следы прежнего русла реки.

Далее, в геологическом отношении берега реки за Нижним представляют, как увидим, то же строение, что и окские, хотя, правда, и волжские выше (верст за 30—40) построены из того же материала; но только у Волги под конец оба берега состоят из аллювиальных образований.

Полноту сходства может довершить и характер растительности, которая за Нижним представляет такие формы, каких нет на Волге, но какие пребывают именно на берегах Оки.

Словом сказать, общий вид картины, характеризующей течение реки за Нижним, разительно схож или, мало того, тождественен с видом картины на Оке. Ей по этому, а не Волге, принадлежит преимущественно и дальнейшее русло.

Есть наконец и еще одно весьма важное обстоятельство, которого мы должны коснуться: это — история образования долин.

В последний геологический период, период, которому по преимуществу приписывают формирование новейшего вида земной поверхности и речных долин, было время, когда море, разносившее эрратические валуны и щебень, простиралось до Окских гор; затем настала пора условий, при которых это море начало отступать к западу и северу в направлении к нынешним Балтийскому и Белому морям. Тогда-то все атмосферные осадки и стоки из озер и болот, оставленных отступившим морем, в первый раз образовали русло Оки. Волги же еще не было. Но по мере того, как отступало море, в сторону Оки стали стекать и воды с северо-западной стороны. Без претензии на полную точность позволим себе выразиться так, что тогда-то атмосферные и озерные воды, стекая, дали начало руслу Унжи. Волги еще не было.

Прилагаемая карточка дет понятие о том виде, какой приблизительно должна была иметь описываемая местность в то время.

Здесь в A, B, C и D мы видим разобщенные пресноводные внутренние бассейны, или огромные озера, оставленные бывшим здесь сплошным морем: E — Окское плато; a и b — недавние острова, теперь окруженные болотами; d — сток воды из озера C; e — будущая Клязьма; f — будущая Волга и g — будущая река Кострома.

С дальнейшим отступлением моря образовалось русло Костромы, которая впала в Унжу, затем Шексны, которая несла свои воды в русло Костромы, далее русло Мологи, Медведицы и т. д., пока наконец не явились в свою очередь Жукопа, Кудь и Руна. Явился человек и объединил в своем представлении образ одного русла как главного, с которым он имел чаще дело, и со временем дал ему имя — Волга. Здесь, между прочим, нам делается ясным и то, почему эта река, при встрече с своими притоками, принимает и их направление.

Таким образом, поскольку верен взгляд геологии на появлении и исчезновение Ледникового моря, верно будет и то, что Ока явилась раньше Волги, а потому она и не могла усвоить направление Волги и впадать в Волгу, которой еще и не было; потому же самому и река под буквою h есть Ока, а в F представляется ее долина.

Чтоб нам не быть одиноким в суждении о важности геологической истории речной долины, при рассмотрении вопроса о подчиненном положении Волги к Оке, приведем следующие слова геолога Л. Л. Крылова, относящиеся к Шексне: «я не знаю причин, ради которых Бело-озеро считается за исходный пункт, когда про соседние же реки говорят, что они только проходят через такие-то озера. Почему для этого озера и для этой реки сделано какое-то исключение, я совершенно не понимаю: если причина этого заключается в величине резервуара, то почему же наприм. Женевское или Баденское озеро не принимают за исток Роны или Рена. Другое дело если бы было доказано раннее происхождение Бело-озера сравнительно с Шексною: тогда бесспорно последняя была бы обязана своим образованием первому»... Еще: «быть может, исследования укажут, как на естественное начало Шексны, на один из ее притоков, как наприм. р. Суду; быть может, они совершенно изменят наше современный взгляд на дело; но до тех пор последнего допущения я не могу сделать, потому что река Суда, по моему мнению, позднейшего происхождения»...

Резюмируем все сказанное в этой главе в следующих кратких положениях:

1) Ока больше Волги;

2) Речная область Оки больше речной области Волги;

3) Направление Оки к востоку есть ее собственное, не обусловленное направлением Волги, и начинается ранее, нежели под Нижним;

4) Горы, идущие за Нижним, суть окские горы;

5) Долина ниже Нижнего есть окская долина;

6) Ока существовала еще в то время, когда Волги еще не было;

7) А потому мы имеем основание полагать, что Ока есть главная река, а Волга ее приток.

За всем тем, в последующем описании этой реки мы будем называть ее Волгою согласно установившейся традиции.

Виктор Рагозин, 1881.