Вчера вечером я засмотрелся на беленьких поросят. Их трое. Они ещё очень маленькие, а матери у них нет. Они бегают всегда вместе, втроём, ешё не хрюкают, а только повизгивают и спят, тесно прижавшись друг к другу.

Вчера вечером было холодновато. Поросята улеглись спать на дворе рядом, рыльцами все в одну сторону, хвостиками — в другую. Задремали. Но, должно быть, одному из крайних стало холодно. Догадался он, что с края лежать нехорошо, в середине лучше.

Встал, растолкал своих братьев и улёгся между ними. Улёгся и заснул.

Опять все задремали. Но через минутку стало холодно другому поросёнку. Он встал, взобрался на братьев и давай сверху втискиваться в середину. Они, хрюкнув во сне, подвинулись, и он улёгся, как ему хотелось.

Успокоились. Но тут холодно стало третьему поросёнку; он тоже растолкал братьев и улёгся на тёплое местечко.

А тут уж успел опять озябнуть первый, потом второй... И так без конца.

Мне было любопытно посмотреть, когда же они успокоятся и уснут. Но я так и не дождался этого. Каждую минуту они засыпали и тут же просыпались, потому что всем троим хотелось быть в середине.

На помощь поросятам пришла колхозница Марья.

— Бедняжки! Озябли, небось,— сказала она.— Мать-то вас всех согрела бы...

Марья принесла из чулана старый войлок и прикрыла поросят. Все трое сейчас же уснули. Из-под войлока виднелись только сонные свиные рыльца.