Однажды, в начале февраля, я пробирался от Логова до Захарьина. Погода стояла хорошая, тихая; шоссейная дорога была обкатана машинами. Но к полудню начался снегопад, подул ветер и разыгралась такая метель, что в двух шагах ничего не было видно.

Вскоре дорогу замело совсем, образовались сугробы. Не знаю, сколько времени я продолжал идти, но стало уже темнеть.

Мокрый, дрожащий от усталости, я остановился возле какого-то запорошённого кустика. Ноги мои подкосились, я присел на сугроб.

Кажется, я уже заснул, когда кто-то окликнул меня:

— Жив или нет? Эй!..

Я очнулся. Я увидел перед собой человека, закутанного в тулуп.

— Ты чего это тут? — сказал он, нагибаясь.

Я привстал, встряхнулся и сказал, что потерял дорогу.

— Да вы на дороге,— сказал человек,— Видите вешки?..

Впереди торчала небольшая ветка, за ней, в снежной мути — другая. Такая же ветка была и в том месте, где сидел я.

— Захарьино далеко?

— Да, далековато. Тут ведь от Логова до самого Захарьина вешки стоят...

— Кто их знает,—сказал я,— вешки это или просто кусты... Я человек нездешний.

— А... Так вот, это вешки. Мы, доротдел, вместе с колхозными пионерами этих вешек наставили. А я проверяю... Вот по ним: и иди. Прямо так. В самом Захарьине, значит, и будешь. Колхоз это наш, «Путь в коммунизм».

Он ушёл, а я торопливо стал пробираться от вешки к вешке и с благодарностью думал о захарьинских пионерах, которые трогательно позаботились о прохожих, неизвестных им людях.

Вопросы.

1. Что изменилось в природе, пока путник пробирался от Логова до Захарьина?

2. Что случилось с путником?

3. Что помогло путнику найти дорогу?

4. О ком с благодарностью думал путник, возвращаясь домой?