В колхоз «Красный луч» приехал из редакции газеты сотрудник Болотов. Ему было поручено узнать и написать статью, как крестьянин Никита Величко спас от пожара колхозный хлеб, старика и детей.

Болотов застал в доме мальчика лет десяти-одиннадцати, это был сын Никиты Величко. На столе лежали тетради и задачник.

— Ты что тут делаешь? — спросил Болотов.

— Уроки учу.

— А ты бы мне рассказал, как тут у вас пожар-то был, как твой отец геройски спас из огня людей.

— Это у Шубиных горело, а отец тогда в городе был.

— Может быть, у вас ещё другой пожар был?

— Нет, пожар у нас один был,— усмехнулся мальчик,— А вот Никит у нас два. Первый номер — значит отец мой. А другой номер — это и есть я, самый, Никита Величко.

— Так это ты? — удивился Болотов,—Значит, писать мне про тебя надо?

— А чего про меня писать?

— Как чего?.. Ведь ты герой! Рассказывай, как было дело.

— Ну ещё, герой,— сконфузился Никита,— Это так вышло... невзначай. У нас все колхозники на работу ушли, картошку копать. А у Шубиных — дедушка Моисеич, больной, безногий, и ребят двое... Совсем маленькие — Ленка и Макарка. А я бегу в школу, тороплюсь... Вдруг, гляжу, у Шубиных по двору туман ходит. Вроде из-под крыши натягивает. Я стал, гляжу. А оттуда как вдруг полыхнёт! Сразу занялось. И нет никого народу на селе. Пока сбегаешь, дозовёшься — сгорят живьём.

Ну, я книжки положил подальше, чтоб не сгорели, пиджаком голову обмотал, да и нырнул в самый жар. А в избе дыму полно. Уже лавка горит. Ленка с Макаркой ползают, ревут, за дедушку безногого цепляются. А дедушка Шубин свалился у сеней.

Ну, значит, вынес я ребят на волю. На воле хорошо, главное— дышать свободно. А ведь надо ещё за дедушкой... Сгорит ведь.

Закрылся я пиджаком весь и опять туда. Дымище там! Трещит всё. Дедушка Шубин, как увидел меня, опять руками замахал:

— Куда ты, малыш!—хрипит.— Спасайся, вон отсюда скорей. Сдалось тебе чужого деда из огня вызволять! Сгоришь! Брось меня! Иди, Никитка, иди...

Я уж и, правда, хотел было бежать, да вспомнил, что я пионер. Дедушке Шубину и говорю:

— Какой ты,— говорю,— чужой, мы тут все свои.

И стал его тащить. Он ходить не мог. У него одна нога. А мне тяжело... дым — не продохнуть. Искры летят... Боязно. А я всё-таки говорю:

— Ничего, дедушка, давай как-нибудь шагать на трёх ногах.

Вытащил всё-таки. Отдышался и скорей за народом. А пиджак весь прожёг. Ну и всё...

— Ведь ты же сам мог сгореть! — сказал Болотов.

— Ну, так что ж! — удивился Никита.— А ведь дедушка Шубин тоже мог сгореть. А хлеб-то рядом в амбаре... Ведь всего колхоза хлеб. Я уж не первый год в школе учусь. У нас во втором классе каждый мальчишка сделал бы так на моём месте. Девчонка бы тоже так поступила. Мы все друг-дружкины. Пиджак только жалко: новый был. Из братнина сшит. Ну, меня от колхоза новым зато премировали.

Болотов стал собираться в путь.

— А товарищ Сталин будет читать про меня в газете? — спросил вдруг Никита.

— Ну, конечно, все будут.

— Про меня?! — и лицо мальчика озарилось радостью.

Вопросы.

1. Какой: подвиг совершил мальчик?

2. Почему Никиту можно назвать скромным?