Однажды летом я сидел в городском саду и читал книгу. Книга была интересная, я зачитался и не заметил, как наступил вечер. Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я захлопнул книгу, поднялся и пошёл к выходу.

Сад уже опустел, на улицах мелькали огоньки, и где-то за деревьями звенел колокольчик сторожа.

Я боялся, что сад закроется, и шёл очень быстро.

Вдруг я остановился. Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто-то плачет.

Я свернул на боковую дорожку — там белел в темноте небольшой каменный домик, около его стены стоял маленький мальчик, лет семи или восьми, и, опустив голову, громко и безутешно плакал.

Я подошёл и спросил его:

— Эй, что с тобой, мальчик?

Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:

— Ничего.

— Как это ничего? Тебя кто обидел?

— Никто.

— Так чего ж ты плачешь?

Ему ешё трудно было говорить, он ещё не проглотил всех слёз, ещё всхлипывал, икал, шмыгал носом.

— Давай пошли,—сказал я ему.— Смотри, уже поздно, уже сад закрывается...

И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдёрнул руку и сказал:

— Не могу.

— Что не можешь?

— Идти не могу.

— Как? Почему? Что с тобой?

— Ничего,— сказал мальчик.

— Ты что — нездоров?

— Нет,— сказал он.— Здоров.

— Так почему ж ты идти не можешь?

— Я часовой,— сказал он.

— Как часовой? Какой часовой?

— Ну что вы — не понимаете? Мы играем.

— Да с кем же ты играешь?

Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:

— Не знаю.

Тут я, признаться, подумал, что, наверное, мальчик всё-таки болен и что у него голова не в порядке.

— Послушай,— сказал я ему,— Что ты говоришь? Как же это так? Играешь и не знаешь, с кем?

— Да,— сказал мальчик,— Не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие-то большие ребята подходят и говорят: «Хочешь играть в войну?» Я говорю: «Хочу». Стали играть, мне говорят: «Ты сержант». Один большой мальчик — он маршал был... он привёл меня сюда и говорит: «Тут у нас пороховой склад. А ты будешь часовой. Стой здесь, пока я тебя не сменю». Я говорю: «Хорошо». А он говорит: «Дай честное слово, что не уйдёшь».

- Ну?

— Ну, я и сказал: «Честное слово, не уйду».

— Ну и что?

— Ну и вот. Стою, стою, а они не идут.

— Так! — улыбнулся я.— А давно они тебя сюда поставили?

— Ещё светло было.

— Так где же они?

Мальчик опять вздохнул и сказал:

— Я думаю, они ушли.

— Как ушли? Так чего ж ты тогда стоишь?

— Я честное слово сказал...

Я уже хотел засмеяться, но потом спохватился и подумал, что смешного тут ничего нет и что мальчик совершенно прав. Если дал честное слово, так надо стоять, что бы ни случилось — хоть лопни. А игра это или не игра — всё равно.

— Вот так история получилась! — сказал я ему.— Что же ты будешь делать?

— Не знаю,— сказал мальчик и опять заплакал.

Мне очень хотелось ему как-нибудь помочь. Но что я мог сделать? Идти искать этих глупых мальчишек, которые поставили его на караул, взяли с него честное слово, а сами убежали домой? Да где же их сейчас найдёшь, этих мальчишек? Они уж, небось, поужинали, и спать легли, и десятые сны видят.

А человек на часах стоит. В темноте. И голодный, небось.

— Ты, наверно, есть хочешь? — спросил я у него.

— Да,— сказал он,— хочу.

— Ну, вот что,— сказал я, подумав.— Ты вали беги домой, поужинай, а я пока за тебя постою тут.

— Да,— сказал мальчик,— а это можно разве?

— Почему же нельзя?

— Вы же не военный.

Я почесал затылок и сказал:

— Правильно. Ничего не выйдет. Я даже не могу тебя снять С караула. Это может сделать только военный, только начальник...

И тут мне вдруг в голову пришла мысль. Я подумал, что если освободить мальчика от честного слова, сиять его с караула может только военный, так в чём же дело? Надо, значит, идти искать военного.

Я сказал мальчику: «Подожди минутку», а сам, не теряя времени, побежал к выходу.

Ворота ещё не были закрыты, ещё сторож ходил где-то в самых дальних уголках сада и дозванивал там в свой колокольчик.

Остановившись у ворот, я стал поджидать, не пройдёт ли мимо какой-нибудь военный. Но, как назло, ни один военный не показывался на улице.

Наконец я увидел за углом, на трамвайной остановке, защитную офицерскую фуражку с красным кавалерийским околышем. Кажется, ещё никогда в жизни я так не радовался, как обрадовался в эту минуту. Сломя голову я побежал к остановке. И вдруг не успел добежать, вижу-— к остановке подходит трамвай и командир, молодой кавалерийский майор, вместе с остальной публикой собирается протискиваться в вагон.

Запыхавшись, я подбежал к нему, схватил его за руку и закричал:

— Товарищ майор. Подождите! Товарищ майор...

Он оглянулся, с удивлением на меня посмотрел и сказал:

— В чём дело?

— Видите ли, в чём дело,— сказал я.— Тут в саду, около будки, на часах стоит мальчик. Он не может уйти, он дал честное слово... Он очень маленький. Он плачет...

Командир ничего не понял. Но когда я немножко подробнее объяснил ему, в чём дело, он не стал раздумывать и сразу же сказал:

— Идёмте, идёмте! Конечно! Что же вы мне сразу не сказали?

Когда мы подошли к саду, сторож как раз вешал на ворота замок. Я попросил его несколько минут подождать, сказал, что всаду у меня остался мальчик, и мы с майором побежали в глубину сада.

В темноте мы с трудом отыскали белую будку. Мальчик стоял на том же месте, где я его оставил, и опять, но на этот раз очень тихо, плакал. Я окликнул его. Он обрадовался, даже вскрикнул от радости, а я сказал:

— Ну вот, я привёл начальника.

Увидев офицера, мальчик как-то весь выпрямился, вытянулся и стал на несколько сантиметров выше.

— Товарищ караульный,— обратился к нему офицер,— какое вы носите звание?

— Я сержант,— сказал мальчик.

— Товарищ сержант, приказываю оставить вверенный вам пост.

Мальчик помолчал, посопел, шмыгнул носом и сказал:

— А у вас какое звание? Я не вижу, сколько у вас звёздочек?

— Я — майор.

И тогда мальчик приложил руку к широкому козырьку своей серенькой кепки и сказал:

— Есть, товарищ майор: приказано оставить пост.

И сказал это он так звонко и так ловко, что мы оба не выдержали и расхохотались. И мальчик тоже весело и с облегчением засмеялся.

Не успели мы втроём выйти из сада, как за нами хлопнули ворота и сторож несколько раз повернул в скважине ключ.

— Молодец, товарищ сержант! — сказал он.—Из тебя выйдет настоящий воин. До свидания!

Мальчик что-то пробормотал и сказал:

— До свидания...

А майор отдал нам обоим честь и, увидев, что опять подходит его трамвай, побежал к остановке.

Я тоже попрощался с мальчиком и пожал ему руку.

— Может быть, тебя проводить? — спросил я у него.

— Нет, я близко живу. Я не боюсь,— сказал мальчик.

Я посмотрел на его маленький веснущатый нос и подумал, что ему действительно нечего бояться. Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, нс испугается и более страшных вещей.

А когда он вырастет... Ещё неизвестно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек.

Я подумал так, и мне стало очень приятно, что я познакомился с этим мальчиком.

И я ещё раз крепко и с удовольствием пожал ему руку.

«Честное слово» — советский кукольный мультипликационный фильм, снятый на студии «Экран» в 1978 году режиссёром Марианной Новогрудской