Сразу после боя в деревню вступил небольшой немецкий отряд. По обе стороны улицы чернели сплошные пепелища, а в опустевших садах понуро склонялись обгорелые деревья.

Тишину летнего дня нарушила соловьиная трель. На минуту песня затихла, но сейчас же зазвенела с новой силой.

Солдаты и лейтенант насторожились, принялись оглядывать окрестный кустарник, свешивающиеся на дорогу ветки берёз и вдруг совсем близко от себя заметили мальчика, который сидел, свесив ноги, на краю канавы. Без шапки, в зелёной курточке под цвет листвы, он что-то строгал, прижимая к груди кусок дерева.

— Эй, ты! — подозвал к себе мальчугана лейтенант.

Паренёк торопливо сунул в карман нож, отряхнул облепившие куртку стружки и подошёл к офицеру.

— А ну-ка, покажи,— сказал немец.

Мальчик вытащил изо рта какую-то деревянную штучку и подал её, поглядывая на него весёлыми голубыми глазами.

Это была берёзовая свистулька — свирель.

— Ловко сделано, мальчик, ловко,— кивнул головой лейтенант. На одно мгновение его угрюмое, неприятное лицо осветилось усмешкой.— Кто тебя научил так свистать?

— Я сам научился. Ещё и по-кукушечьи умею кричать.

И мальчик закричал кукушкой. Потом он снова сунул в рот свою свистульку и засвистал.

— Ты один остался в деревне?—продолжал расспросы немец, подымая бинокль к глазам.

— Как это — один? Тут и воробьёв много, и ворон, и куропаток. А соловей — я один!

— Ты, оборванец! — перебил его офицер.—Я тебя спрашиваю, есть ли тут люди?

— Люди? Людей здесь с самого начала войны уже нет,— спокойно ответил мальчик.— Как поднялась стрельба и деревня загорелась, все давай кричать: «Звери, звери идут» — и убежали.

«Дурачок!» — подумал лейтенант и насмешливо улыбнулся.

— Ну, а дорогу на Сурмонтас ты знаешь? Так это место, кажется, называется?

— Как не знать,—уверенно ответил мальчик.—Мы с дядей на мельницу рыбу удить в запруде ходили. Щуки там какие — гусят глотают!

— Хорошо, хорошо, веди. Правильно проведёшь, дам тебе эту вещицу,—и лейтенант показал на зажигалку.— А заведёшь не туда, голову тебе сверну. Понял?

Отряд тронулся в путь. Впереди ехала походная кухня, а следом за ней рядом с лейтенантом шагал мальчик. Он то пел соловьём, то кричал по-кукушечьи, размахивал руками, задевал придорожные ветки, нагибался за шишками, подкидывал их ногами и, казалось, совсем забыл про солдат, которые шли за ним.

Лес. становился всё гуше, извилистая дорожка тянулась среди молодых, но густых берёз, заросших просек и снова взбегала на тенистые холмы, покрытые ельником.

— А что у вас говорят про партизан? Водятся они здесь? —• спросил лейтенант.

— Это грибы такие? Нет, не водятся. У нас тут только рыжики, подберёзовики, опёнки,— ответил мальчуган.

Офицер понял, что от него ничего не добьёшься, и перестал С ним разговаривать.

-----

А далеко в лесу, составив винтовки у дерева, залегло несколько партизан. Просветы между тонкими стволами молодого ельника позволяли им видеть изгиб дороги. По временам они перекидывались односложными словами и, осторожно раздвигая ветки, внимательно всматривались вдаль.

— Слышите? — сказал вдруг один из лежавших и, наполовину приподнявшись, повернул голову в ту сторону, откуда сквозь неясный шопот леса еле внятно доносилось птичье пение.— Соловушка!

— Может, тебе показалось? — спросил другой. Насторожившись, он стал вслушиваться, но ничего не услышал. Однако, на всякий случай, он вытащил из-под пня четыре гранаты и положил перед собой.

— А теперь слышишь?

Всё громче раздавалось пение соловья.

Тот, кто первым услышал соловьиную трель, неподвижно застыл, как бы замер на месте, и принялся медленно считать: «Раз, два, три, четыре...», сопровождая каждое услышанное коленце взмахом руки.

— Тридцать два фрица...— считал человек, прислушиваясь к птичьей песне, понятной одним партизанам.— Два пулемёта,— добавил он, услышав вслед за соловьиными трелями крик кукушки.

— Справимся! — сказал, беря винтовку в руки, бородатый мужчина и поправил висевшую на ремне сумку с патронами.

— Надо справиться! — откликнулся тот, кто слушал птичье пение.— Мы с дядей Степаном пропустим их вперёд, а когда вы начнёте, поддадим им сзади жару. Если с нами что-нибудь случится, не забудь про Соловушку...

Через несколько минут за молодым ельником показался немецкий отряд. Соловей свистел всё с тем же увлечением, но в его песне уже не было ничего нового для людей, притаившихся в тишине леса.

-----

Немцы вышли на лесную полянку. Вдруг, словно эхо, на свист мальчугана откликнулся другой свист из лесной чащи. Мальчик вдруг остановился и, круто повернувшись, нырнул в лес. Удары выстрелов нарушили лесную тишину. Лейтенант, не успев схватиться за револьвер, покатился в дорожную пыль. Один за другим валились подбитые из автоматов солдаты. Стоны, крики, отрывистые слова команды огласили лес.

На другой день у околицы сожжённой деревни, там, где расходились тропинки, на том же месте, у края канавы сидел паренёк в зелёной куртке и что-то строгал, по временам оглядываясь на ведущие в деревню дороги, словно кого-то ожидая.

С его губ слетала переливчатая птичья трель, которую нельзя было отличить от настоящей соловьиной песни даже самому привычному уху.

Победа. Водружение знамени над рейхстагом. С картины художника Д. К. Мочальского.

Вопросы.

1. Почему можно назвать Соловушку верным сыном родины, беззаветно преданным ей?

2. Каким способом мальчик предупреждал партизан о численности немцев, о количестве имеющихся у них пулемётов?

3. В чём ещё проявлялась находчивость Соловушки?