К насыпи подъехал броневик.

Из него вышел человек в чёрной коже.

— Командующему армией, лично,— сказал он, вынимая пакет.

Ворошилов быстро подошёл к нему.

— От товарища Сталина. Товарищ Сталин посылает вам броневик в личное распоряжение...

В пятидесяти верстах от Царицына развёртывался новый фронт.

Ворошилов поехал его осматривать. С ним поехали Лукаш и Кисель.

Ворошилов вошёл в броневик и захлопнул стальную дверцу. Броневик зачихал, пустил густое облако и покатил в степь. За ним, пригнувшись на высоких сёдлах, поскакали восемнадцать красных казаков — молодые, сильные, смелые ребята.

Только что прошёл дождь. Воздух был парной. Из-под колёс и копыт летели лепёшки грязи. В стороне, куда шёл броневик, из грозовой тучи свешивались косые сизые полосы ливня. Лукаш в открытое отверстие брони указывал расположение отрядов. Проехали окопы и свернули вдоль фронта. Туча, волоча по степи ливень, уползала за Дон. Во влажной дали виднелись стога.

Броневик, замедляя ход, подъехал к одному из хуторов — на берегу заросшего камышом пруда. Здесь только что прошёл сильный ливень. За плетнями стояли ещё тяжёлые от дождя вишнёвые сады. На улице — лужи. Ворота во всех дворах и ставни в хатах— закрыты. Хутор, видимо, был покинут. Проехали мостик и за поворотом увидели поперёк всей улицы сваленные телеги, брёвна, мешки с землёй. Командир Кисель сказал:

— Дьяволы, это они за ночь нагородили!.. Вчера разведка установила хутор покинутым, и мы так и считаем...

Ворошилов остановил машину:

— Прикажи конвою отстать.

Лукаш, приоткрыв дверцу, сказал подскочившему казаку:

— Командующий приказал держаться в полуверсте.

— Пошёл прямо, - сказал Ворошилов.

Броневик проскочил через баррикаду, но и она оказалась опустевшей, только две ошалелые курицы кинулись из-под колёс. Отсюда дорога начала вертеться между плетнями... Водитель Цыбаченко, луганский металлист, неодобрительно покручивал головой, вертя вправо и влево руль: дорога становилась всё хуже, машина по самые оси завязала в колеи, полные чёрной воды.

— Давай, давай,— повторил Ворошилов.

Впереди показалась большая лужа. Броневик рванулся и засел. Мотор заглох.

— Сели,— сказал Цыбаченко, открывая дверцу. Ворошилов с силой нажал ему на плечо:

— Сиди смирно.

— Товарищ Ворошилов, да тут же никого нет.— Кисель, морщась, с усилием открыл дверцу...— Разве они днём станут по садам сидеть. Они все сейчас в балках, в степи.

Ворошилов строго сказал:

— Не выходи...

Но Кисель уже открыл дверцу и высунулся по пояс. Из-за плетня хлестнули выстрелы. Он, даже не ахнув, головой вперёд, вывалился из броневика. Лукаш быстро захлопнул дверцу. По броне резнул второй залп.

Ворошилов приказал:

— Давай пулемёт...

Лукаш ответил:

— Ничего не выйдет...

Выстрелы били, не переставая; было хорошо слышно, как бряцали ружейные затворы, сопели люди. Пули не пробивали брони.

— Береги глаза,— крикнул Ворошилов; щека его была в крови.

Нападающие, видя, что броневик не отвечает и засел грузно, начали высовывать из-за плетня бородатые, орущие лица, скаля зубы, прицеливаясь в узкую щель в передней броне.

Осмелев, галдя, повалили плетень и окружили машину,— станичников было не меньше полсотни; бешено застучали прикладами в броню:

— Антихристы! Большевики! Вылезай!

Навалясь, раскачивали машину. Лезли на купол. (Купол — круглая крыша) Силились просунуть винтовки в щель. Но, опасаясь револьверных выстрелов изнутри, бросили это занятие. Стали совещаться.

— Нанесём хворосту, зажарим их живьём...

— Чего там — хворост! Давай гранату.

Лукаш сказал:

— Дело скверное.

— Пустяки,— ответил Ворошилов.— Мужики хозяйственные, зачем им рвать хороший броневик. Пускай спорят. Наш конвой их сейчас атакует, либо даст знать в полк...

Действительно, казакам скоро жалко стало такой хорошей боевой машины. Несколько человек побежало за волами. Другие опять принялись ругаться и стрелять.

Лукаш крикнул в щель:

— Эй, станичники, бросьте дурить! Всё равно вы нам ничего не сделаете. За нами идёт конвой — две сотни, бегите скорее по садам, покуда вас не начали рубить.

Тогда казаки, разинув губастые, зубастые рты, захохотали,— приседая, били себя по ляжкам...

— Го-го-го... Хо-хо-хо!.. Мы вам сейчас покажем, где лежит ваш конвой. Привезём вас в Калач к атаману, он найдёт средство выйти вам из броневика.

Привели шесть пар волов. Принесли здоровую верёвку. Привязали её к передней оси. Сзади броневик подхватили жердями: «Ну, борись, ну, ещё!..» Броневик тяжело полез из грязи...

Ворошилов сказал:

— До последней минуты — держись.

— Ладно,— сказал Лукаш.— Патроны есть у тебя?

— Есть.

Понукая волов, крича, гогоча, казаки потащили броневик через лужу на сухую дорогу. Водитель Цыбаченко спокойно сидел, немножко правил. После лужи шёл крутой подъём. Казаки забежали вперёд машины, помогая волам. Цыбаченко глядел в щель перед собой и правил. Подъём кончился, казаки запыхались, волы стали.

Цыбаченко, не оборачиваясь, крикнул:

— Давай пулемёт!

Он включил мотор. Застреляли цилиндры, мотор заревел. Испуганные волы шарахнулись, верёвка оборвалась. Лукаш изпод купола загрохотал пулемётом. Казаки кинулись по канавам. Броневик пронёсся мимо них, обдавая дымом и пулями.