В репертуаре русского театра первой половины XIX в. было несколько замечательных пьес: «Недоросль» Фонвизина, «Горе от ума» Грибоедова, «Ревизор» и «Женитьба» Гоголя. Но пьесы эти были лишь блестящим исключением на общем фоне массового репертуара русских театров. Преобладающую часть этого репертуара составляли малохудожественные изделия, не имевшие никакого литературного значения. Это были или безвкусные, напыщенные мелодрамы (Мелодрама — драма с преувеличенной слезливостью ила нагромождением ужасов; действующие лица в мелодраме резко делятся на добродетельных героев и отъявленных злодеев (отсюда термин — мелодраматический злодей.)), созданные в духе казённого патриотизма (например, «Рука всевышнего отечество спасла» Кукольника), или бессодержательные водевили (Водевиль — одноактная весёлая комедия, иногда с пением и танцами.). Ни требовательных актёров, ни подлинно культурных зрителей, ни взыскательных ценителей искусства такой репертуар удовлетворить не мог. Правда, появлялись тогда на сцене и пьесы крупнейших западноевропейских драматургов (Шекспира, Мольера и др.), но, улучшая и обогащая театральный репертуар России, они выходили за рамки национальной русской драматургии. «Репертуар русской сцены необыкновенно беден»,— писал Белинский в 1841 г.

Русский театр ждал драматурга, который продолжил бы лучшие традиции реалистической драматургии Фонвизина, Грибоедова, Пушкина и Гоголя и внёс бы новый богатый вклад в дело создания русской национальной драматургии. Такой замчательный драматург и явился у нас в середине XIX в. в лице А. Н. Островского.

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО А. Н. ОСТРОВСКОГО

Детство и юношеские годы

Александр Николаевич Островский родился в Москве 31 марта 1823 г. в семье чиновника-разночинца.

Семья Островских жила в то время в Замоскворечье, на Малой Ордынке. Замоскворечье было тогда районом Москвы, где издавна обосновалось купечество. Здесь было много типичных купеческих особняков, окружённых глухими заборами, служебными постройками и садами. Картины быта и своеобразных нравов этого замкнутого купеческого мирка с раннего детства запали в душу будущего драматурга.

Первым учителем мальчика был семинарист, подготовивший его к поступлению в губернскую гимназию (единственную тогда в Москве). Гимназист Островский страстно увлекался театром и, посещая спектакли Московского Малого театра, где выступали замечательные актёры Щепкин и Мочалов, весь находился под обаянием их могучих артистических талантов.

Окончив гимназию, Островский по совету отца поступил в 1840 г. на юридический факультет Московского университета. Но не юридические науки были его призванием. В 1843 г. он оставил университет, не окончив курса обучения, и решил полностью отдаться литературной деятельности.

Служба

Отец настоял, однако, на том, чтобы Островский определился на службу канцеляристом в так называемый «совестный суд». Это учреждение, существовавшее ещё со времён Екатерины II, рассматривало «по совести» судебные дела, уголовные и гражданские, между родителями и детьми. Судились здесь люди самых различных слоёв населения, преимущественно же купцы и мещане. Они не любили выносить сор из избы, жили замкнуто, и постороннему взгляду трудно было проникнуть в их личную жизнь. На суде же обнаруживались все закулисные пружины их имущественных и семейных отношений, и это как нельзя более пригодилось впоследствии бытописателю «тёмного царства».

Спустя два года Островский перешёл служить в коммерческий суд. «Жалованья» он получал четыре рубля в месяц. Перед Островским проходила длинная вереница дел — о злостных банкротствах, уловках с кредиторами, о хитроумных обходах закона, к которым прибегали купцы, стремясь разбогатеть во что бы то ни стало. Будущих персонажей своих купеческих комедий он изучал здесь в натуре.

С замоскворецкими Тит Титычами встречался он и у себя дома. Отец его, оставив казённую службу, занялся частной адвокатской практикой в качестве «ходатая по гражданским делам». Клиентами были главным образом купцы, постоянные посетители его приёмной. Александр Николаевич через отца мог пополнить своё знакомство с своеобразной жизнью купечества.

Начало драматургической деятельности. «Банкрот»

Первые произведения А. Н. Островского были напечатаны в 1847 г. в газете «Московский городской листок» под следующими заглавиями: «Несостоятельный должник» (сцены из комедии), «Картины семейного счастья» и «Записки замоскворецкого жителя».

Понятно, что молодой писатель использовал прежде всего свой богатый запас наблюдений над бытом купцов, приказчиков и мещан. «Замоскворецкие жители» были им впервые «открыты» в русской художественной литературе, за что позднее Островского называли Колумбом Замоскворечья.

Правда, в русской комедии до Островского, начиная ещё с XVIII в., неоднократно делались попытки представить на сцене купеческую жизнь, нарисовать картины домашнего быта купцов, показать их взаимоотношения с другими классами общества. Однако даже лучшие из пьес («Сиделец» Плавильщикоза, «Санкт-Петербургский гостиный двор» Матинского) были схематичны, далеки от подлинно реалистического искусства и не оставили сколько-нибудь заметного следа в истории нашей литературы.

Сцены с заглавием «Несостоятельный должник» представляли собой отрывок из незаконченной тогда комедии «Банкрот» (озаглавленной позже «Свои люди — сочтёмся»), В литературных и артистических кругах Москвы они имели исключительный успех, который навсегда определил дальнейший жизненный путь Островского. «Я стал считать себя русским писателем и уже без сомнений и колебаний поверил в своё призвание», — писал он в автобиографической заметке.

Слушать Островского, который превосходно читал свои произведения, приезжали литераторы, профессора, артисты. «Читал ли ты,— спрашивал одного из своих друзей В. Ф. Одоевский,— комедию или лучше трагедию Островского «Свои люди — сочтёмся», которой настоящее название «Банкрот»?.. Я считаю на Руси три трагедии: «Недоросль», «Горе от ума», «Ревизор», на «Банкроте» я поставил нумер четвёртый». Сохранилось также письмо Гоголя, в котором он с похвалой отзывается о таланте молодого драматурга.

Нетрудно объяснить причины такого крупного успеха, выпавшего на долю первой комедии А. Н. Островского. Его своеобразное дарование выразилось в «Банкроте» со всей силой художественного реализма. Как живые встают перед нами лица самодура-хозяина Большова, его безответной, тупо покорной жены, дочки Липочки, исковерканной нелепым образованием, и плута-приказчика Подхалюзина.

Правдиво, до мельчайших деталей, с превосходным знанием всей обстановки очерчена в пьесе жизнь представителей старомосковского купечества. «Тёмное царство» — так охарактеризовал великий русский критик Н. А. Добролюбов эту затхлую, грубую жизнь, основанную на деспотизме, невежестве, обмане и произволе.

Не удивительно, что комедия Островского, так метко и сильно обличавшая «тёмное царство», вызвала ожесточённый отпор со стороны реакционных «столпов» купечества. В результате пришлось пострадать не только пьесе, но и её автору. Его обвинили в политической неблагонадёжности, отдали под негласный надзор полиции и вынудили выйти в отставку с государственной службы. На комедию же «Банкрот», несмотря на то что она была уже напечатана в журнале (под названием «Свои люди — сочтёмся»), театральная цензура наложила запрет. Только одиннадцать лет спустя, в 1861 г., эта замечательная пьеса была допущена к представлению в Петербурге и Москве и то в изменённом виде. За эти годы Островский успел поставить одиннадцать других пьес, написанных после «Банкрота», в том числе: «Не в свои сани не садись», «Бедную невесту», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется», «В чужом пиру похмелье» и «Грозу».

Драматические произведения А. Н. Островского постепенно входят в репертуар русского театра. Каждый год он даёт одну, иногда и две новые пьесы. Всего им было создано сорок семь оригинальных комедий, драм, драматических хроник, не считая пьес, написанных в сотрудничестве с другими драматургами, а также переводов произведений западноевропейских писателей (Шекспира, Сервантеса, Гольдони, Теренция). (Шекспир (1564—1616) — гениальный английский драматург. Сервантес (1547—1616) — знаменитый испанский-писатель. Гольдони (1707—1793) — итальянский драматург. Теренций (185—159 гг. до н. э.) — римский писатель-драматург.)

Вот почему реалистическое творчество Островского возродило русскую сцену. Всю жизнь он работал только для неё, все его пьесы входили в репертуар театров; очень многие из них пользовалась шумным успехом у публики сделались её любимейшими представлениями.

Творчество Островского в 50-е годы

В начале 50-х годов драматург выступил с комедиями, окрашенными славянофильским (Славянофилы (в буквальном переводе—друзья славян)—сторонники своеобразного мировоззрения, доходившие в защите национальной самобытности русского народа до крайностей; в общественной борьбе 30—40-х годов занимали консервативные позиции.) настроением. Таковы пьесы «Не в свои сани не садись» и «Бедность не порок». В это время Островский сблизился с литературным критиком и поэтом Аполлоном Григорьевым, с Тертием Филипповым, Борисом Алмазовым и другими членами и сотрудниками так называемой «молодой редакции» журнала «Москвитянин». Под их влиянием он несколько иначе, чем раньше, подходит к изображению типов русского купечества: любуется патриархальными отношениями, сложившимися в купеческом доме между хозяевами и работниками, осуждает претензии купцов жить на новый, «европейский» манер, сочувственно воспроизводит сохранившиеся в купеческом быту традиционные обычаи, обряды и старинные песни («Бедность не порок»).

Даже злые самодуры, заедающие век своих домашних, оказывается, способны подчас совершать поистине добрые, великодушные поступки: в критические минуты на них неожиданно находит «просветление», они меняют гнев на милость, и всё кончается по-хорошему. Так кончается, например, комедия «Бедность не порок». Главный герой её, провинциальный купец-самодур Гордей Торцов, оскорблённый другим купцом, Коршуновым, неожиданно изменяет решение выдать дочь за Коршунова и, растроганный речами своего брата Любима, выдаёт дочь замуж за приказчика Митю.

Однако славянофильские настроения Островского не были глубокими и продолжительными. События 50-х годов (Крымская война, крушение старого, крепостного порядка) должны были рассеять славянофильские иллюзии о патриархальной жизни. В литературе очень усилились обличительные тенденции, и последующие пьесы Островского в этом отношении не представляли собой исключения.

С середины 50-х годов Островский сближается с редакцией «Современника». Начиная с 1856 г. он печатает свои пьесы преимущественно в журналах Некрасова «Современник» и «Отечественные записки». Это сближение с редакцией русских прогрессивных журналов само по себе свидетельствовало, что идеализация патриархальной старины в настроениях Островского уступила место критическому отношению к старозаветному укладу жизни, поискам иных, прогрессивных форм жизни.

В 1857 г. вышло «Доходное место» Островского, разоблачающее тогдашний бюрократический строй с его чиновниками-взяточниками, продажными карьеристами, подхалимами. Пьеса эта была напечатана в журнале «Русская беседа».

В комедии сталкиваются две силы: пробуждающаяся новая общественная сила в лице Жадова и сила консервативных грубых традиций, представленная в лице самодура Вышневского и его сторонников — Юсова и Белогубова. Моральная победа остаётся за Жадовым. В этой трактовке Жадова и в отрицательном изображении мира чиновников-взяточников и заключалось прогрессивное значение пьесы. Заслугой Островского явилось и то, что в его пьесах были представлены на суд общества не только мелкие, но и высокопоставленные чиновники.

В том же 1856 г. Островский совершил с научно-этнографической целью большую поездку по верховьям Волги (от Твери до Нижнего Новгорода), обогатившую его новыми ценными материалами для творческой работы.

Собранного материала хватило ему на несколько драматических произведений. Лучшим из них была «Гроза», законченная автором в 1859 г.

Дворяне и промышленники нового типа в пьесах Островского

Среди многочисленных драматических произведений Островского, подвившихся после «Грозы», большой интерес представляют пьесы, написанные на тему о дворянском разорении. Типы промотавшихся дворян фигурировали и в ранних комедиях драматурга, но лишь эпизодически, изредка. В комедии «Не в свои сани не садись» выведен был, например, отставкой кавалерист Вихорев, промотавший своё состояние и намеревавшийся поправить дело выгодной женитьбой на купеческой дочери. В произведениях второго периода творчества Островского галерея дворянских типов увеличивается. Мы встречаем здесь и представителей титулованной знати, проматывающих остатки больших наследственных состояний, и искателей богатых невест, и авантюристок, рассчитывающих на «выгодную партию», и беспечных прожигателей жизни, и даже самых обыкновенных приживальщиков у богатых купцов.

Целая группа таких представителей разорившегося барства выведена в комедии «Бешеные деньги». Чебоксаров, лишившийся службы за то, что он «не знал различия между своими и казёнными деньгами», и теперь тщетно пытавшийся спасти своё последнее имение; дочь его Лидия, не желающая звать, «что значит дорого, что дёшево», и готовая торговать своей красотой; Кучумов, промотавшийся аристократ, с грустью отмечающий, что княжеские и графские дворцы перешли к «Петровым да Ивановым»; Телятев, беспечно прожигающий деньги в надежде на наследство со стороны «одиннадцати тёток и бабушек»; Глумов, интересующийся главным образом клубом и ресторанами, совершенно беспринципный человек,— таковы колоритные фигуры этих представителей оскудевшего барства в комедии «Бешеные деньги». Чебоксаровых, Кучумовых, Телятевых и Глумовых объединяет то, что все они живут на «бешеные деньги», т. е. деньги, которые попадают к ним случайно и которые долго в их карманах не держатся.

В комедиях «Лес» (1871) и «Волки и овцы» (1875) мы встречаемся с другой разновидностью дворянской группы. Это помещицы Гурмыжская («Лес») и Мурзавецкая («Волки и овцы»). Они ещё сохранили видимость внешнего дворянского благополучия. У них есть имения, слуги, родственники, живущие на их счёт. Но моральное разложение коснулось и этих представителей последних «дворянских гнёзд».

Гурмыжская, развращённая барыня, занята всецело своими любовными похождениями и, несмотря на преклонный возраст, выходит замуж за недоучившегося гимназиста.

А Мурзавецкая, помещица-ханжа, «барышня» лет шестидесяти пяти, не прочь использовать даже поддельные письма и векселя для поддержки пошатнувшегося благосостояния. В таком обличительном плане рисует Островский дворян.

Много внимания в произведениях второго периода творчества Островский уделяет и изображению дельцов новой складки, пришедших на смену Большовым и Тит Титычам из Замоскворечья. Таковы Васильков («Бешеные деньги»), Беркутов («Волки и овцы»), Кнуров и Вожеватов («Бесприданница»), Великатов («Таланты и поклонники»). Это уже далеко не прежние невежественные самодуры вроде Большова и Дикого. Наоборот, дельцы эти обычно образованны, знакомы даже с западноевропейскими порядками. Таков, например. Васильков в пьесе «Бешеные деньги». Это расчётливый, энергичный делец. Таков и Беркутов («Болки и овцы»), хищная натура которого подчёркнута даже в его фамилии, тип дельца из дворян, интересующегося главным образом постройкой заводов, железнодорожными спекуляциями и приобретением лесных угодий. Это изворотливый, удачливый и смелый «рыцарь наживы а чистогана».

Образы труженинов

С большой любовью Островский останавливается в пьесах этого периода и на образах маленьких, честных тружеников, разночинцев и актёров. Таков, например, разночинец Мелузов в комедии «Таланты и поклонники», бедняк, ставящий своей задачей борьбу с развращённым дворянским обществом, пропаганду просвещения. У него есть свой мир радостей, недоступных пониманию пустых и легкомысленных бар; мечты и беседы о «движении науки», «об успехах цивилизации». «Я просвещаю, а вы развращаете», — говорит он, обращаясь к Бакину, губернскому чиновнику из дворян.

В трёх пьесах Островский с особенным сочувствием останавливается на художественной характеристике актёрской среды («Лес», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые»). Провинциальные актёры влачили у нас тогда жалкое существование. Так называемое «светское» общество считало ещё тогда профессию «комедиантов» предосудительной и относилось к ней свысока, пренебрежительно. Иначе смотрел на эту профессию Островский, близко знакомый с артистической средой. Идейность, чувство собственного достоинства, презрительное отношение к людям, привилегии которых основаны иг богатстве и высоком общественном положении, любовь к искусству— вот те чувства, которые характеризуют лучших, представителей актерского мира у Островского. Нравственное превосходство актёра Несчастливцева над пошлой средой провинциальных помещиков особенно сильно звучит в следующих его словах: «Комедианты? Нет, мы артисты, благородные артисты, а комедианты вы. Мы, коли любим, так уж любим; коли не любим, так ссоримся или дерёмся; коли помогаем, так уж последним трудовым грошом. А вы? Вы всю жизнь толкуете о благе общества, о любви к человечеству. А что вы сделали?»

«Снегурочка»

Особое место в творчестве Островского и во всей русской драматургии занимает весенняя сказка «Снегурочка» (1873). Островский искусно использовал в «Снегурочке» богатство русской народной поэзии: обрядовые и лирические песни, поверья, свадебные приговоры, местные преданья (например, о граде берендеев).

Несомненно также влияние на сказку Островского замечательного памятника русской литературы XII в. — «Слова о полку Игореве», которое можно почувствовать и в хоре гусляров, и в обращений Купавы к пчёлкам, хмелю и реке, напоминающем по форме плач Ярославны.

Используя все эти источники, Островский по-своему переработал их — вложил в них своё содержание и создал подлинный поэтический шедевр.

Основная мысль сказки Островского может быть выражена в следующих словах. Любовь — могучее чувство, свойственное всякому живому существу, чувство естественное и неизбежное. За краткий миг этого прекрасного, светлого чувства можно заплатить жизнью. Жизнью своей.заплатила за несколько счастливых мгновений любви и Снегурочка. Она была целомудренна и холодна. Но с наступлением весны и в её сердце проснулась потребность в любви и радости. Мать-Весна напоминает ей, что любовь погубит её, но Снегурочка отвечает:

Пусть гибну я, любви одно мгновенье

Дороже мне годов тоски и слёз...

Встретив Мизгиря, она полюбила его, и весь мир наполнился для неё незнакомым очарованием. Но недолго длилось её счастье. Вечный враг Деда Мороза — Ярило-Солнце — губит Снегурочку, и она умирает, растаяв, «как весенний снег».

Образ Снегурочки переносит нас в мир сказочной народной фантастики. Но жизнь берендеев, нарисованная в пьесе, воссоздаётся Островским в чертах бытовых зарисовок, хотя и во вкусе народно-поэтических исторических представлений; здесь и царь в «узорчатом кафтане», и бояре с боярынями, и скоморохи, и глашатаи, и народные игры, празднества и обычаи и т. п.

Образы Снегурочки, Леля, Купавы, царя Берендея и других овеяны в пьесе подлинной поэзией, а жалобы Купавы и её разговор с Берендеем принадлежат к лучшим поэтическим сокровищам русской драматической литературы.

Поэтические достоинства «Снегурочки» привлекли к себе внимание крупнейших русских композиторов — Чайковского и Римского-Корсакова, написавших музыку на сюжет этой сказки.

Жизнь Островского в 60—80-е годы

После, появления в свет драмы «Гроза» жизнь Островского шла внешне ровно, без особых перемен. Порвав с казённой службой (1851 г.), он целиком отдаётся любимому делу — драматургии. Однако ни трудолюбие, ни возраставшая популярность не принесли Островскому материальной обеспеченности. Особенно тяжело было его положение в середине 60-х годов. В 1866 г. драматург пишет актёру Ф. Бурдину: «Объявляю тебе по секрету, что "я совсем оставляю театральное поприще. Причины вот какие: выгод от театра я почти не имею, хотя все театры в России живут моим репертуаром!.. Давши театру 25 оригинальных пьес, я не добился, чтобы меня хоть мало отличали от какого-нибудь плохого переводчика. По крайней мере я приобрету себе спокойствие и независимость вместо хлопот и унижения».

Понять причины этих жалоб будет нетрудно, если мы представим себе положение русских писателей-драматургов в середине XIX в. Театр в России был тогда государственной монополией. Частных театров в Москве и Петербурге до 1881 г. не было. Так как пьеса могла увидеть в России свет, только появившись на императорской сцене Москвы и Петербурга, то драматурги находились в полной зависимости от дирекции государственных театров. Безвыходность положения иногда вынуждала их отдавать пьесы в театр бесплатно, лишь бы пьеса появилась на сцене. Не избежал этой участи и Островский. Так, за первую пьесу, поставленную на сцене («Не в свои сани не садись»), он не получил от театра ни копейки. Первый гонорар от театра был получен Островским только в 1854 г. за пьесу «Бедность не порок».

Положение Островского осложнялось ещё и несправедливым отношением к нему со стороны театральной администрации. Пьесы его казались театральным чиновникам грубыми и неизящными. Начальник репертуарной части Московского театра композитор А. Н. Верстовский ворчал, что сцена «провоняла от полушубков Островского».

Материальные невзгоды, впрочем, не парализовали энергии Островского. Драматург по складу своего характера не был замкнутым кабинетным работником. Это был человек выдающихся организаторских способностей. Тяжёлое положение русского театра, естественно, толкало его на борьбу с театральной рутиной, толкало к общественной деятельности. В 1859 г. по инициативе Островского основывается «Общество для пособия нуждающимся литераторам и учёным».

В 1865 г. он организует в Москве «Артистический кружок», а в 1874 г.— «Общество русских драматических писателей и оперных композиторов».

В 1881 г. Островский составил докладную записку правительству о создании русского национального театра, настойчиво проводя в ней мысль о необходимости разрешения в России частных театров. В этой «Записке» он писал: «Театр с честным, художественным, здоровым народным репертуаром развивает народное самосознание и воспитывает сознательную любовь к отечеству. Драматическая поэзия ближе к народу, чем все другие отрасли литературы. Всякие другие произведения пишутся "для образованных людей, а драмы и комедии — для всего народа; эта близость к народу нисколько не унижает драматической поэзии, а, напротив, удваивает её силы и не даёт ей опошлиться и измельчать».

В январе 1886 г. Островский был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Мечты драматурга о возможности реорганизации театрального дела в России, наконец, стали сбываться.

Островскому не удалось провести в жизнь своих широких планов. Здоровье его к этому времени было уже подорвано. Весной 1886 г. он, тяжело заболев, уезжает в сельцо Щелыково Костромской губернии. Там 2 июня 1886 г. он умер от грудной жабы.