НАЧАЛО

Проблема «мужика» в романе. Образы Платона Каратаева и Тихона Щербатого

В романе, насчитывающем 559 действующих лиц, большое место уделено изображению крестьянства. Но показано оно своеобразно. В годы создания романа крестьянская проблема стояла особенно остро. Однако Толстой, идя вразрез с революционной крестьянской демократией, затушёвывает остроту классовых противоречий между крестьянством и помещиками. В романе нет ни жестоких бар, ни несчастных слуг. Бунт в Богучарове возникает как-то стихийно, случайно и объясняется особым характером богучаровских крестьян, живших долгое время без барина, и тем, что вообще было мало помещиков в этой местности. Прокламации французов, призывавшие жителей остаться в своих деревнях, ходили среди крестьян этих мест. Но вспыхнувший на этой почве «бунт» принимает чисто пассивный характер и выражается лишь в отказе крестьян дать Марье Болконской лошадей для выезда её из имения. Подавляют «бунт» всего три человека. И тут же Толстой рассказывает о внезапном переломе в настроении крестьян. «Бунтари» не только выполняют всё требуемое от них, но весело, с улыбками и с особой заботливостью укладывают на подводы барские вещи.

Выступая с таким антиисторическим изображением картин крепостного быта и предупреждая возможные упрёки критики. Толстой прямо заявляет: «Я знаю, в чём состоит этот характер времени, которого не находят в моём романе,— это ужасы крепостнического права, закладывание жён в стены, сечение взрослых сыновей. Салтычиха и т. п., и этот характер, того времени, который живёт в нашем представлении, я не считаю верным и не желаю выразить».

Толстой чрезвычайно высоко ставит земледельческий труд, считая, что он морально очищает человека. В крестьянстве он видел особый мир, сближение с которым может оздоровить человека из привилегированных классов. И в романе Толстой освещает крестьян с морально-психологической, а не с классовой стороны. Образ Каратаева должен был наиболее полно воплотить все лучшие черты русского крестьянства, как его понимал Толстой. Пьер Безухов встречается с Каратаевым в исключительно тяжёлых условиях, в бараке для военнопленных, куда его привели после расстрела французами ни в чём не повинных русских людей. Пьер сам только что, благодаря счастливой случайности, избежал смерти. Бессмысленность и жестокость происшедшего разрушили в душе Пьера убеждение в благоустройстве мира. «Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь — не в его власти». В этот момент душевной катастрофы Пьер и встречается с Платоном. Первое впечатление от Каратаева было впечатление благообразия и простоты, своеобразной душевной гармонии. При первом же вопросе Каратаева к Пьеру «такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе, что... у Пьера задрожала челюсть, и он почувствовал слёзы». Когда он на другой день увидел Каратаева, «первое впечатление чего-то круглого подтвердилось вполне. Он восхищается Каратаевым».

У Каратаева личное, индивидуальное заслонено «роевым», слитностью с крестьянским миром, в котором автор не желает видеть сложности классовых противоречий. Непротивленство подчёркнуто и характером пословиц и поговорок, которыми полна речь Каратаева: «Не нашим умом, а божьим судом»; «Рок головы ищет»; «Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь— надулось, а вытащишь — ничего нету».

В образе Каратаева Толстой пытался воплотить черты идеализируемого им патриархального крестьянства. Между тем «каратаевщина» в патриархальном крестьянстве была одной из причин, тормозивших демократическое освободительное движение в России. Толстой не хотел видеть, что часть крестьянства активно боролась против помещиков, даже выступала с оружием в руках.

Каратаев олицетворяет в романе только некоторую часть русского крестьянства. Следует подчеркнуть, что простой народ, солдаты не склонны восхищаться Каратаевым: они относятся к нему снисходительно, добродушно — и только.

Победой над Наполеоном русская армия обязана была не Каратаевым, а таким народным героям, как Тихон Щербатый. Тихон Щербатый — крестьянин из отряда Денисова, предстаёт перед нами человеком богатырской силы. Мастер на все руки, он «одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором брёвна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки».

Обладающий живой народной смёткой, расторопный и изворотливый, он отличается той достаточно хитрой чудаковатостью, которая служит объектом постоянных шуток в отряде Денисова. Внешне спокойный и уравновешенный, Щербатый непримирим к врагам родной земли, он днём и ночью выслеживал французов, уничтожал и забирал их в плен. «Тихон, сначала исправлявший чёрную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных». Умело используя приёмы и формы партизанской борьбы, Щербатый проявляет замечательный героизм и беззаветную отвагу.

В образе Щербатого ярко отражены та народно-патриотическая устремлённость, тот героизм, которые противостоят каратаевскому смирению и покорности. Именно в образе этого бесстрашного, находчивого партизана, страстно ненавидящего врага и всю свою богатырскую силу, удаль, находчивость, выносливость отдающего делу защиты родины, воплощены в романе лучшие типические черты характера русского крестьянина-воина.

Образ Наполеона

Кутузову как носителю русской народной мысли и народного чувства противостоит в романе Наполеон. Толстой развенчивает этого полководца и выдающегося исторического деятеля. Рисуя внешний облик Наполеона, автор романа говорит, что это был «маленький человек» с «неприятно-притворной улыбкой» на лице, с «жирной грудью», «круглым животом» и «жирными ляжками коротеньких ног». Толстой показывает Наполеона как самовлюблённого и самонадеянного властителя Франции, упоённого успехом, ослеплённого славой, приписывающего своей личности движущую роль в ходе исторических событий. Даже в маленьких сценах, в малейших жестах чувствуется, по мнению Толстого, безумная гордость Наполеона, его актёрство, самомнение человека, привыкшего верить, что каждое движение его руки рассыпает счастье или сеет горе среди тысяч людей. Раболепие окружающих вознесло его на такую высоту, что он действительно верил в свою способность изменять ход истории и влиять на судьбы народов.

В противоположность Кутузову, не придающему решающего значения своей личной воле, Наполеон выше всего ставит себя, свою личность, считает себя сверхчеловеком. «Только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Всё, что было вне его, не имело для него значения, потому что всё в мире, как ему казалось, зависело только от его воли». Слово «я» — любимое слово Наполеона. В Наполеоне подчёркнуты эгоизм, индивидуализм и рассудочность — черты, отсутствующие у Кутузова, народного полководца, думающего не о своей славе, а о славе и свободе отечества.

Противоречия Толстого

Раскрывая идейное содержание романа, мы уже отмечали своеобразие в трактовке Толстым отдельных тем романа. Так, мы уже говорили, что Толстой, идя вразрез с революционной крестьянской демократией. затушёвывает в романе остроту классовых противоречий между крестьянством и помещиками; раскрывая, например, Неспокойные мысли Пьера Безухова о тяжёлом положении крепостных рабов, он в то же время рисует картины идиллических взаимоотношений помещиков и крестьян в имении и доме Ростовых. Мы отмечали также черты идеализации в образе Каратаева, своеобразие трактовки роли личности в истории и т. п.

Чем объяснить эти особенности романа? Источник их нужно искать в мировоззрении Толстого, отражавшем противоречия его времени.

Толстой был великий художник. Роман его «Война и мир» — один из величайших шедевров мирового искусства, гениальное произведение, в котором широта эпического размаха сочеталась с изумительной глубиной проникновения в душевную жизнь людей. Но Толстой жил в России в переходную эпоху, в эпоху ломки общественных и экономических устоев жизни, когда страна переходила от феодально-крепостнического строя к капиталистическим формам жизни. Бурно протестуя, по словам Ленина, «против всякого классового господства», Толстой, помещик и аристократ, нашёл выход для себя в переходе на позиции патриархального крестьянства. В. И. Ленин в своих статьях о Толстом с замечательной глубиной вскрыл все противоречия, какие сказались в мировоззрении и творчестве Толстого в связи с переходом его на позиции патриархального крестьянства. Противоречия эти не могли не отразиться и в художественной структуре романа «Война и мир». Толстой, великий реалист и протестант, в конечном счёте одержал победу над Толстым, религиозным философом, и создал произведение, не имеющее себе равного в мировой литературе. Но читая роман, мы всё же не можем не почувствовать противоречий мировоззрения его автора.

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФОРМА РОМАНА

Композиция романа

Содержание «Войны и мира» охватывает болшой исторический период — от 1805 до 1820 г., т. е. около пятнадцати лет. В романе даны картины военной и мирной жизни. Это два центра, вокруг которых размещаются автором исторические и общественно-бытовые события того времени.

В связи с этим в романе раскрываются два основных конфликта. Первый — борьба России с армией Наполеона. Кульминационным моментом этого конфликта является Бородинская битва, развязкой его — изгнание Наполеона из России. Второй конфликт — борьба передового дворянства (Андрея Болконского и Пьера) с консерватизмом правительственных сфер и общественного быта. Она находит своё выражение в мучительных идейных поисках Андрея и Пьера. Кульминационный момент этого конфликта — спор Пьера Безухова с Николаем Ростовым, развязка — вступление Пьера в тайное общество.

Повествование ведётся автором в эпическом тоне: широко и свободно развёртывается действие романа; спокойно и размеренно движется рассказ; отношения между людьми развиваются во множестве живых эпизодов.

Широко изображён в произведении социально-исторический и семейно-бытовой фон эпохи: перед читателем проходят разнообразные картины военной жизни, от царского двора и генерального штаба до партизанского отряда, и жизни частной, семейной, от рождения до смерти. В громадной галерее образов показаны представители различных классов и социальных групп, дано художественное отражение социальных потрясений, которые характеризовали жизнь России и Запада первой четверти XIX в. И хотя в центре романа лежит хроника жизни трёх дворянских фамилий — Ростовых, Болконских и Безуховых, но сквозь историю их жизни ярко выступает вся эпоха в её существенных, характерных, типических сторонах. Ясно ощущаются те сдвиги в общественной жизни России, которые закономерно вели её к революционному движению декабристов; эпоха подготовки 14 декабря 1825 г. выступает перед читателем художественнонаглядно. Неразрывная, связь между судьбами отдельных людей и обществом, в котором они живут, выделяется в романе с предельной ясностью и художественным совершенством.

Основной приём композиции романа — антитеза. Её полюсы — Наполеон и Кутузов, воплощающие диаметрально противоположные философско-нравственные принципы. Все основные персонажи распределены между этими полюсами, тяготея то к одному, то к другому.

Контрастно противостоят Петербург и деревня, бюрократическое светское дворянство и поместное, живущее в своих усадьбах.

Большое внимание Толстой уделяет, изображению переломов, переворотов в общественной жизни. Он обладал необычайной способностью рисовать те перемены, которые происходят в человеке под влиянием переломов в социальной жизни. Вот отчего в «Войне и мире» одно из центральных мест занимает история исканий, разочарований и новых поисков своего места в жизни любимых героев писателя — Андрея Болконского и Пьера Безухова. Государственная система России того времени тормозила развитие жизни, задерживала прогрессивное движение страны, держала народ в рабстве и нищете. В таких условиях наиболее умные и образованные люди, естественно, вставали в оппозиционное отношение к правящим кругам. Вынужден был замкнуться в своём поместье умный и деятельный старик Болконский; его сын, князь Андрей, переходит от разочарования к разочарованию. И на службе в штабах, в Петербурге, он убеждается, что честный и одарённый человек не может активно участвовать в политической и общественной жизни России. То же разочарование выпадает и на долю Пьера Безухова, который ни в светской жизни, ни в масонстве, ни в филантропии не находит удовлетворяющей его деятельности; только в эпилоге романа писатель рисует его удовлетворённым, нашедшим свой путь в жизни — путь члена тайного общества, борющегося против социального зла.

То обстоятельство, что эти искания и разочарования характеризуют таких непохожих по характеру людей, как Андрей Болконский и Пьер Безухов, убедительно говорит о том, что тут дело не в характере человека, а в социальной обстановке. Разочарования и искания Болконского и Безухова отражают то умственное движение, те настроения и душевные сомнения, которые толкнули лучшую часть русского дворянства к организач ции тайных обществ и привели к восстанию 14 декабря 1825 г.

Реализм Толстого

Горький говорил о Толстом, что произведения его «написаны со страшной, почти чудесной силой». Эта сила изображения жизни определяется непревзойдённым реализмом творчества Толстого.

В произведениях Толстого нет никаких следов фантастики и изощрённости. Великий писатель пытливо всматривается в жизнь, внимательно следит за биением её пульса, напряжённо слушает, чутко обоняет и осязает — и вот со страниц его произведенйй встают картины действительности, трепещущие как сама жизнь. Так, вооружённый методом тончайшего реализма, рисует Толстой «непревзойдённые картины русской жизни» (В. И. Ленин).

В. И. Ленин называет реализм Толстого «самым трезвым реализмом». Рисуя сочными, многоцветными красками русскую действительность, Толстой в то же время выступает в роли судьи фальшивых сторон жизни, безбоязненно срывая «все и всяческие маски» с людей и жизни. Достаточно указать на изображение ужасов войны в романе «Война и мир», на рассуждение Андрея Болконского о сущности войны (в главе XXV третьего тома романа) и характеристику великосветского общества в романе, чтобы понять «страшную» разоблачающую силу реализма Толстого.

Приём разоблачения, свойственный Толстому, выражается, в частности, в том, что он любит называть вещи «своими именами». Так, маршальский жезл он называет в романе «Война и мир» просто палкой, а пышную церковную ризу в романе «Воскресение» — парчовым мешком.

Стремлением Толстого к реализму объясняется и то, что Толстой беспристрастно указывает недостатки в характере даже любимых героев. Он не скрывает, например, что Пьер Безухов с головой бросался в безудержный разгул, что Наташа изменила князю Андрею и т. п.

Стремление к глубочайшей жизненной правде вплоть до «срывания всех и всяческих масок» — основная черта художественного реализма Толстого.

Тот же глубочайший реализм мы видим в приёмах психологического анализа Толстого.

Лев Толстой — один из величайших художников-психологов в мировой литературе.

Главная особенность Толстого как художника-психолога заключается, по определению Чернышевского, в том, что «его интересует самый процесс и едва уловимые явления этой внутренней жизни, сменяющиеся одно другим с чрезвычайной быстротой и неистощимым разнообразием».

Толстой сам говорит о привлекательности для художника задачи написать такое произведение, в котором душевная жизнь героев была бы изображена во всей сложности, противоречивости и многообразии. Ему кажется очень важным «ясно показать текучесть человека, что он, один и тот же, то злодей, то ангел, то мудрец, то идиот, то силач, то бессильное существо».

«Текучесть человека», динамика характера, «диалектика души» («Диалектика души» — выражение Чернышевского, применённое им при оценке художественного метода Л. Толстого.) — вот то, что стоит в центре внимания Толстого-психолога.

Как в жизни всё изменяется, развивается, движется вперёд, так и душевная жизнь его героев даётся как сложный процесс, с борьбой противоречивых настроений, с глубокими кризисами, со сменой одних душевных движений другими. Герои его и любят, и страдают, и ищут, и сомневаются, и заблуждаются, и верят. Один и тот же герой у Толстого знает и прекрасные порывы ввысь, и тонкие, нежные и душевные движения, и срывы, и падения в бездну низких, грубых, эгоистических настроений. Он, выражаясь словами Толстого, предстаёт перед нами то как злодей, то как ангел.

Этот приём изображения «текучести человека» мы можем найти в любом романе Толстого. Душевная жизнь Пьера Безухова, как мы уже видели, полна противоречий, исканий и срывов. Долохова мы знаем как циника и бесшабашного гуляку — и в то же время в душе этого человека мы находим самые нежные, трогательные чувства к матери. Стоит вспомнить образы Андрея Болконского, Пьера Безухова и Наташи Ростовой, и нам станет ясно, с каким художественным мастерством Толстой изображает «диалектику души» своих героев, сложность и «текучесть» человеческого характера.

Самые приёмы изображения героев у Толстого очень разнообразны, и многогранны, и неповторимы.

Приёмы раскрытия образа у Толстого

Великий художник слова, Толстой был удивительным мастером портрета. Каждый образ, созданный Толстым, запоминается как вполне определённая личность.

Достигает этого писатель разнообразными художественными приёмами.

Рисуя внешность человека, Толстой обычно подчёркивает в ней какую-либо деталь, чёрточку, настойчиво её повторяя, и благодаря этому данное лицо врезывается в память и уже не забывается. Таковы, например, «лучистые глаза и тяжёлая поступь» Марьи Болконской, «короткая верхняя губка с усиками» у жены Андрея Болконского, массивность и неуклюжесть Пьера, верхняя губа Долохова, «энергически опускавшаяся на крепкую нижнюю острым клином», в связи с чем «в углах образовывалось постоянно что-то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны».

Люди с примитивной психологией, лишённые сложных душевных переживаний, раскрываются Толстым через одну их внешность. По внешнему облику Берга, как он дан Толстым, можно сразу разгадать его характер и жизненные стремления. «Свежий, розовый гвардейский офицер, безупречно вымытый, застёгнутый и причёсанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Берг говорит всегда очень точно, спокойно и учтиво». Безупречная внешность, любование собой, поза, стремление подчеркнуть свою принадлежность к лучшему обществу видны в каждой чёрточке внешнего облика Берга. Самоуверенность, привычка к властвованию и аристократическая гордость князя Василия Курагина тонко охарактеризованы Толстым одной фразой: он «не умел ходить на цыпочках».

Прекрасным средством характеристики человека является его речь. Основные персонажи романа—дворяне, получившие воспитание у иностранцев-гувернёров; они говорят то по-французски, то по-русски. Но даже в их русском языке много галлицизмов, т. е. речь их строится по нормам синтаксиса французского языка. Так, например, Пьер говорит: «Революция уже сделала своё время»-, Николай Ростов: «Ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено». У старинных дворян французская речь легко уживалась с фамильярно-бытовым русским просторечием и областными говорами.

Интересно отношение Толстого к этим формам языка. На французском языке у Толстого обычно говорит придворно-аристократическая бюрократия, а симпатичные автору лица прибегают к французскому языку преимущественно тогда, когда они вступают в атмосферу великосветского салона или входят в общение с персонажами из офранцуженной аристократии (так, например, поступает Андрей Болконский). Даже Пьер Безухов, воспитанный за границей, после встречи с Каратаевым почти не пользуется французским языком. А старый граф Ростов вообще плохо говорит по-французски. Марья Дмитриевна Ахросимова всегда говорит по-русски и говором, близким к крестьянскому. Вот образцы её речи: «Ты что, греховодник... чай скучаешь в Москве? Собак гонять негде?» «Знаю, что зелье девка, а люблю!»

Но Толстой знает, что речь героев в своём содержании далеко не всегда правдиво характеризует их, особенно светское общество, лживое и пользующееся словом не столько для обнаружения, сколько для прикрытия своих подлинных мыслей, чувств и настроений. Поэтому писатель, чтобы сорвать с героев маски, показать их подлинное лицо, широко и мастерски использует жесты, взгляды, улыбки, интонации, невольные движения своих героев, которые труднее подделать. Замечательно в этом отношении построена сцена встречи Василия Курагина с фрейлиной Шерер (в самом начале романа). Тщеславие, самодовольство князя Василия хорошо выражается «светлым выражением его плоского лица», «тихими и покровительственными интонациями» его речи, «которые свойственны состарившемуся в свете и при дворе значительному человеку», его «холодным и скучающим тоном», его улыбкой, в большинстве случаев внешней, заученной, светски любезной. Но вот Шерер в разговоре упомянула его сыновей. Это было больное место князя Василия. Слова Шерер вызвали реплику Курагина, сопровождавшуюся улыбкой уже другого характера: «Ипполит по крайней мере покойный дурак, а Анатоль — беспокойный. Вот одно различие»,— сказал он, улыбаясь более естественно и одушевлённо, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что-то неожиданно грубое и неприятное». И затем помолчал, «выражая жестом свою покорность жестокой судьбе». Так улыбки, жесты и речь князя Курагина в её интонациях раскрывают его позёрство и актёрство. Недаром Толстой не раз сравнивает его с актёром.

Любимые герои Толстого, напротив, взглядами, улыбкой, жестами и мимикой лучше, чем словами, обнаруживают свойства своей души. Говоря, например, что письма Наташи к Андрею Болконскому «представлялись ей скучной и фальшивой обязанностью» и не доставляли ей утешения, Толстой это так поясняет: «Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом».

Вспомним ещё эпизод встречи Николая Ростова с Соней, когда он, приехав в отпуск, не знает, как ему держать себя с любимой девушкой. «Он поцеловал её руку и назвал её вы — Соня. Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались».

Любимые герои Толстого — люди со сложным душевным миром. В раскрытии таких характеров Толстой прибегает к разным приёмам: к прямой характеристике от автора, к автохарактеристике героя, к внутренним диалогам и размышлениям и т. п.

Внутренние монологи и внутренние диалоги позволяют автору обнаружить такие сокровенные мысли и настроения героев, передать которые другим путём (например, при помощи прямой авторской характеристики) было бы трудно без нарушения законов художественного реализма.

К таким монологам и диалогам Толстой прибегает очень часто. Образцом «внутреннего монолога» с элементами диалога могут служить размышления раненого князя Андрея в главе XXXII третьего тома романа. Вот ещё образец «внутреннего монолога»— размышления Наташи, детски-непосредственно рассуждающей о себе: «Что за прелесть эта Наташа!» — сказала она опять про себя словами какого-то третьего собирательного мужского лица.— Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только её в покое» (гл. XXIII второго тома).

Внешний мир с его вещами и явлениями тоже искусно используется Толстым для характеристики героев. Так, описывая настроения Наташи после неожиданного отъезда Андрея Болконского (перед сватовством), Толстой сообщает, что Наташа совсем успокоилась и «надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам весёлость».

Пейзаж в романе

Толстой — гениальный пейзажист. В его пейзажах поражает прежде всего необычайная наблюдательность писателя и художественная чуткость к запахам и краскам, к тончайшим оттенкам жизни природы. Он отметит и молодые «зелёные клейкие листья» берёзы, и зеленеющий где-то кустарник, и «сочную, тёмную зелень дуба», и лунный свет, ворвавшийся в комнату, и свежесть весенней ночи. Вспомним чудесно описанную охоту в Отрадном. И люди, и животные, и природа выступают здесь как показатели мощной силы жизни, её полнокровия.

Пейзаж выполняет в романе различные функции. Наиболее общей особенностью пейзажа Толстого является соответствие этого пейзажа настроению героя.

Разочарование, мрачное настроение князя Андрея после разрыва с Наташей окрашивает в мрачные тона и окружающий пейзаж. «Он посмотрел на полосу берёз, с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть... чтобы меня убили, завтра, чтобы меня не было... чтобы всё это было, а меня бы не было...»

Его томят страшные предчувствия и мучительные мысли о смерти. И эти берёзы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров — всё это вокруг преобразилось для него и показалось чем-то страшным и угрожающим. А поэтичность натуры Наташи, наоборот, раскрывается на фоне весенней лунной ночи в Отрадном.

В других случаях пейзаж непосредственно воздействует на человека, просветляя и умудряя его. Князь Андрей, раненный под Аустерлицем, смотрит на небо и думает: «Да! Всё пусто, всё обман, кроме этого бесконечного неба». Дуб, который дважды встречает на своём пути князь Андрей, совершенно по-разному раскрывает ему «смысл жизни»: в одном случае он кажется князю Андрею олицетворением безнадёжности, в другом — символом радостной веры в счастье.

Наконец, Толстой использует пейзаж как средство характеристики реальной обстановки. Вспомним хотя бы сильный туман, расстилавшийся сплошным молочно-белым морем над окрестностями Аустерлица. Благодаря этому туману, закрывавшему позиции французов, русские и австрийские войска были поставлены в худшее положение, так как не видели неприятеля и неожиданно столкнулись с ним лицом к лицу. Наполеон же, стоявший на высоте, где было совершенно светло, мог безошибочно руководить войсками.

Важно подчеркнуть, что Толстой смотрит на природу чисто материалистически, не вкладывая в неё никакого таинственного, религиозного смысла и содержания.

Язык романа

Стиль Толстого представляет собой дальнейшее развитие русского литературного языка, разработанного в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя и их продолжателей. Он питается, с одной стороны, речью народной, преимущественно крестьянской, с другой — языком художественной и научной литературы, с третьей — разговорной речью дворянской интеллигенции.

Язык «Войны и мира» богат, красочен и разнообразен.

Авторская речь строится на основе общенационального русского литературного языка. Но в то же время в языке Толстого много бытовых русских слов, особенностей областных говоров, например: зеленя, гумны, насупротив, зазимки, в поперечь волку и др.

Простой народный язык выступает ярко у Толстого в тех местах, где он говорит о народе. Рассказывая о партизанской войне, Толстой пишет: «Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и... опустилась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие».

Живая народная речь особенно выразительно звучит у героев из народной массы: Тихона Щербатого, Платона Каратаева, солдат. Вот Тихон разговаривает с Денисовым: «Да что же серчать то,— сказал Тихон,— что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я тебе каких хошь, хоть троих приведу». Серчать, позатемняет, каких хошь — это всё слова и выражения безыскусственной крестьянской речи. Безыскусственность речи героев особенно заметно выступает в фразах, где народ заменяет средний род женским. Один из солдат говорит на привале, у костра: «Спину погреешь, а брюха замёрзла. Вот чуда». Такой оборот народной речи сохранился в некоторых районах нашей страны до сих пор (см. роман М. А. Шолохова «Поднятая целина»).

Но роман Толстого — исторический роман. Толстому необходимо было точно передать колорит литературного и разговорного языка первой четверти XIX в. Он стремился к тому, чтобы в романе звучало «эхо» голосов изображаемой эпохи. Толстой добился этого.

Вот как, например, говорит член франкмасонской ложи при вступлении Пьера в масоны: «Не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения...» И тяжёлое синтаксическое построение этой фразы, и слово токмо (в значении только) характерны для торжественных речей конца XVIII и начала XIX в.

Стремлением Толстого сохранить колорит речи начала XIX в. объясняется и обилие так называемых «историзмов» в языке романа, т. е. слов, исчезнувших вместе с предметами и явлениями, характерными для той или иной исторической эпохи (брегет, т. е. часы, клавикорды и пр.).

Исследователи проводят ряд аналогий между языком романа Толстого и языком эпохи Пушкина.

Так, у Толстого есть фраза: «Ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии». У Пушкина мы читаем: «Земли полуденной волшебные края». У Толстого говорится: «Николай сел за клавикорд», у Пушкина: «Садился он за клавикорды» и т. п.

Так как у дворянского общества первой четверти XIX в. был в широкого употреблении модный французский язык, то и великосветское общество в романе Толстого говорит полурусским, полуфранцузским языком. «О да, ma tante» (ма тант — тётушка); «Знаешь, mon cher» (мон шер — мой дорогой); «По правде вам сказать, entre nous...» (антр ну—между нами). Так Толстой передаёт особенности салонной речи дворянской аристократии.

Толстой писал: «Когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности». Речь героев романа, как и описание исторических событий, у него всегда верна действительности.

Реалистическую манеру Толстого характеризуют и изобразительные средства языка романа.

Сравнения Толстого отличаются простотой и точностью. Толстой считал, что они должны облегчать читателю понимание мысли автора, а не удивлять эффектами неожиданных сопоставлений.

Вот характеристика улыбки Наташи в главе XVI четвёртого тома романа. Наташа, измученная страданиями, вызванными смертью князя Андрея и Пети, взглянула на Пьера — «и лицо с внимательными глазами с трудом, с усилием, как отворяется заржавевшая дверь, улыбнулось...» Ещё пример: при появлении Багратиона «разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, собрались в одну кучу».

Эпитеты Толстого тоже точны и конкретны. Стремлением к точности изображения душевных настроений объясняется обилие в романе сложных прилагательных. Взгляд героев автор определяет то как вопросительно-сердитый, то как недовольно-вопросительный, то как насмешливо-вызывающий, то как счастливо-спокойный и т. п.

Особую трудность для каждого писателя составляет изображение сложных душевных настроений. В этих случаях писатели используют обычно приём однородных определений, подобранных по признаку синонимичности (например: усталый, страдальческий, несчастный вид). Толстой и в этом случае оказывается оригинальным художником. Для изображения сложного психологического переживания он прибегает часто не к подбору синонимов, а, наоборот, к использованию антонимов. Так, в романе «Война и мир» мы встречаем беззаботно-усталые лица солдат, весёлые, безобразные ругательства, прекрасные, наглые глаза Долохова. Кажется, что прилагательному усталый нужно было бы подобрать какое-нибудь другое по признаку синонимичности (усталый, мрачный, задумчивый и т. д.). Толстой даёт контрастное определение: беззаботно-усталые лица. Получается неожиданно и в то же время глубоко правильно, если оценить обстановку, в которой находились солдаты, отступавшие по грязи от наседавшего неприятеля.

Стремление Толстого к естественности и точности изображения жизни наложило своеобразный отпечаток даже на синтаксическое строение его речи. Говоря о языке романа «Война и мир», мы уже указывали на громоздкость и тяжеловесность его отдельных фраз.

Приведём пример сложного предложения Толстого с многочисленными придаточными предложениями и с союзами ежели бы, что, чтобы: «Что бы делала Соня, ежели бы у неё не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи для того, чтобы не пропустить часы, в которые нужно давать пилюли...» Толстой был мастером художественного слова и тщательно отделывал свои рукописи. В основе его синтаксических длиннот лежит нарочитое, сознательное стремление к наиболее точному выражению своих творческих замыслов.

Толстой «лепил» свои образы, как лепит произведения художник-скульптор. '

Он стремился обычно не рассказать, а показать психический процесс во всей его цельности и нерасчленённости. Это стремление и приводило его иногда к громоздким синтаксическим конструкциям. С другой стороны, и борьба с искусственностью литературно-книжного языка, с его изысканностью и закруглённостью слога сознательно вела Толстого по пути его своеобразного синтаксического новаторства. Можно сказать, следовательно, что синтаксис Толстого целиком обусловлен его стремление к строгому реализму.

В области языка, как и во всей своей художественной работе. Толстой борется за правду и простоту, за реализм, за беспощадное разоблачение словесных штампов, ходячих фраз, за точное, неприкрашенное изображение жизни в художественном и публицистическом слове.

Такое слово и создаёт Толстой, опираясь на язык народа, который не прикрывает фразой, как светское общество, свои настоящие мысли и чувства, а идёт к слову от жизни, от дела, от живого влияния, отчего и бывают так метки его определения. «В России,— писал Толстой в статье «О народном образовании»,— мы часто говорим дурным языком, а народ всегда хорошим». Вот за этот-то хороший язык народа — точный, реалистический— и боролся Толстой.

По пронизывающей весь роман идее, утверждающей народную правду, эпопея «Война и мир» является подлинно народным произведением, великой патриотической поэмой, прославляющей героизм русского народа в одну из значительнейших эпох его славной истории.

ТОЛСТОЙ В ОЦЕНКЕ В. И. ЛЕНИНА

Творческая деятельность Толстого продолжалась, около шестидесяти лет. За этот огромный промежуток времени до неузнаваемости изменился и экономический, и общественно-политический, и культурный быт России. От феодально-крепостнического строя страна, пройдя сложный и противоречивый путь капиталистического развития, пришла к революции 1905 года. А всего через семь лет после смерти Толстого наступила Великая Октябрьская социалистическая революция.

Мог ли Толстой, великий художник, свидетель того, как всё в России «переворотилось» и только начинало «укладываться», не отразить сложных противоречий эпохи? Нет, не мог.

Классический образец того, как нужно подходить к сценке творчества Толстого, не искажая его, указывая и положительные стороны, и недостатки, связывая его деятельность с общественной жизнью эпохи, подходить подлинно исторически, дал в статьях о Толстом В. И. Ленин.

Ленин посвятил Толстому семь статей, написанных в 1908— 1911 гг. В этих статьях, с одной стороны, дана оценка мирового значения Толстого как художника, с другой — вскрыты противоречия и слабые стороны творчества Толстого.

С наибольшей глубиной анализ этих противоречий дан в замечательной статье В. И. Ленина «Лев Толстой, как зеркало русской революции», написанной после революции 1905 года, в 1908 г.

Ленин пишет в этой статье: «Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого — действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны — замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши,— с другой стороны, «толстовец», т.е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками».

С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны,— юродивая проповедь «непротивления злу» насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; — с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины».

В свете этих противоречий мы и должны рассматривать творчество великого писателя.

Указав на противоречия Толстого, В. И. Ленин в своих статьях о Толстом гениально вскрыл причину и источник этих противоречий. Он разъяснил, что они были выражением взглядов и настроений патриархального крестьянства, на позиции которого Толстой перешёл, порвав со всеми привычными взглядами дворянской среды.

Ленин писал: «Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России.

...Стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян,— это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции, и несомненно, что идейное содержание писаний Толстого гораздо больше соответствует этому крестьянскому стремлению, чем отвлеченному «христианскому анархизму», как оценивают иногда «систему» его взлядов». В. И. Ленин говорил о «беспощадной критике Толстым капиталистической эксплуатации», о «замечательно сильном, непосредственном и искреннем протесте против общественной лжи и фальши» в произведениях Толстого, о постановке им целого ряда важнейших «вопросов», касающихся основных черт современного политического и общественного устройства.

Подчёркивая громадное революционизирующее значение критического реализма Толстого, Ленин указывал в то же. время, что «горячий протестант, страстный обличитель, великий критик обнаружил вместе с тем в своих произведениях такое непонимание причин кризиса и средств выхода из кризиса, надвигавшегося на Россию, которое свойственно только патриархальному, наивному крестьянину, а не европейски-образованному писателю» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 295).

Так Ленин гениально вскрыл кричащие противоречия в мировоззрении и творчестве Толстого.

Ленин исключительно высоко ставил Толстого как художника. Он говорил о Толстом как о «гениальном художнике», создавшем «первоклассные произведения мировой литературы». Он называл его замечательным реалистом, срывавшим «все и всяческие маски». Он говорил о том, что творчество Толстого было «шагом вперед в художественном развитии всего человечества».

Творчество Толстого — великое наследство, оставшееся нам от дореволюционной эпохи, ибо «...в его наследстве есть то, что не отошло в прошлое, что принадлежит будущему. Это наследство берет и над этим наследством работает российский пролетариат».

В творчестве Толстого критический реализм сделал новый шаг вперёд и достиг необычайной остроты. Толстой создал впервые в мире грандиозное полотно, на котором жизнь отдельных людей раскрывается на фоне крупнейших исторических событий, органически сплетаясь с ними. Из-под- его пера вышла новая форма исторического романа — эпопея.

Постановка ряда моральных и философских проблем, своеобразие и глубина приёмов психологического анализа и художественное мастерство делают Толстого непревзойденным художником, и этого не мог не признать весь мир.

Толстой и мировая литература

Роман «Война и мир» — первое произведение, доставившее Толстому мировую славу,— был переведён на французский язык в 1879 г. Роман произвёл сильнейшее впечатление. «Я чувствовал себя унесённым течением спокойной реки, дна которой я не мог достать»,— писал один известный французский критик. К нему присоединился Флобер. «Какой художник и какой психолог!» — восторженно воскликнул он, прочитав два первых тома романа.

Так ещё в последнюю треть XIX в. воздействие творчества Толстого разнообразными способами проявилось у зарубежных писателей демократического, реалистического направления.

Воздействие писателя стало гораздо более заметным и широким на рубеже двух столетий, когда Толстой вошёл в мировую литературу не только как создатель «Войны и мира», «Анны Карениной», повестей и рассказов, но и как автор «Воскресения». Последняя книга Толстого с особенной силой раскрыла перед всем миром подлинную сущность капитализма.

Толстой-художник оказал благотворное влияние на лучших масгеров западного критического реализма XX в., выступивших ещё в дооктябрьскую эпоху: на Анатоля Франса, Бернарда Шоу, Теодора Драйзера, Генриха Манна, Ромена Роллана и др.

Все названные писатели видели в Толстом вдохновляющий пример писательской правдивости, искренности, смелости и бесстрашия.

Теодор Драйзер рассказывает о впечатлении, которое произвели на него в юности книги Толстого:

«Я снова усиленно занялся чтением... Дороже всех мне тогда был Толстой, как автор повестей «Крейцерова соната» и «Смерть Ивана Ильича»... Я был так восхищён и потрясён жизненностью картин, которые мне в них открылись, что меня внезапно озарила мысль, как бы совсем новая для меня: как чудесно было бы стать писателем. Если бы можно было писать, как Толстой, и заставить весь мир прислушаться!»

В юные годы много и жадно читал Толстого Фучик. Сохранились сделанные им записи о том впечатлении, которое произвели на него «Анна Кзренина» и «Крейцерова соната». В ученическом сочинении «О счастье», написанном Фучиком в шестнадцатилетнем возрасте, говорится: «Прихожу к выводу, что прав Толстой: в труде, только в труде заключается подлинное счастье!»

Английский писатель Джон Голсуорси заявляет: «Если бы понадобилось назвать роман, соответствующий определению, столь дорогому сердцу составителей литературных анкет: «величайший роман в мире»,— я выбрал бы «Войну и мир».

Анатоль Франс писал в 1910 г. в статье, посвящённой памяти Толстого: «Как эпический писатель Толстой — наш общий учитель; он учит нас наблюдать человека и во внешних проявлениях, выражающих его природу, и в скрытых движениях его души... Толстой даёт нам также пример непревзойденного интеллектуального благородства, мужества и великодушия. С героическим спокойствием, с суровой добротой он изобличал преступления общества, все законы которого преследуют только одну цель — освящение его несправедливости, его произвола. И в этом Толстой — лучший среди лучших».

Столетний юбилей Толстого в 1928 г., торжественно отмеченный в Европе, ещё более расширил и утвердил здесь популярность Толстого. Многочисленные статьи, появившиеся в журналах и газетах, единодушно признавали, что «Война и мир» — величайший роман в мире, а Толстой — величайший из всех романистов, стоящий «на голову выше всех других писателей».

Но не только роман «Война и мир» волновал и волнует читателей всего мира. Художник, философ, моралист-обличитель, Толстой поражает величием и грандиозностью своего творческого облика. В. И. Ленин, отмечая многогранность этого творческого облика, раскрывает и исторические корни всемирного влияния Толстого: «Его мировое значение, как художника, его мировая известность, как мыслителя и проповедника, и то и другое отражает, по-своему, мировое значение русской революции» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 293). Вот в чём заключается основное значение Толстого в истории мировой культуры и литературы.

Толстой часто глубоко ошибался, но он всегда заставлял думать и волноваться. Одни им восхищались, другие протестовали против его учения. Но пройти спокойно мимо него было нельзя: он ставил вопросы, которые волновали всё человечество.