После разгрома у Усть-Медведицы и ряда столкновений у станиц Глазуновской, Кепинской, Скуришен-ской и особенно у Арчадинской части Миронова, преследуемые нашими отрядами, отошли к Михайловке, куда к этому времени со станции Филоново в подкрепление им прибыли красные матросы и солдаты. Михайловка поспешно была укреплена колючей проволокой и обнесена окопами. На станции Серебряково появились поезда. Все местное население ближайших крестьянских слобод было Мироновым мобилизовано и посажено в окопы. Благодаря вышеупомянутым мерам Михайловка с налета не была взята, и операция затянулась еще на полтора месяца.

В очищенных мною от большевиков станицах была объявлена мобилизация, и в несколько дней из отдельных сотен и отрядов мною было сформировано пять конных полков в шестисотенном составе и несколько пеших отрядов.

Полки получили названия по станицам, из которых были сформированы: Усть-Хоперский, Усть-Мед-ведицкий, Глазуновский, Арчадинский и Клецкий конные полки. На хуторе Большом были организованы учебные команды, команды пулеметчиков и артиллеристов. В Усть-Медведице установлено гражданское управление округа. В станицах за Доном были назначены начальники обороны станиц, вместо председателей станичных Советов вновь появились атаманы. Штаб командующего войсками перешел в Усть-Медведицу. Части с хутора Большого, ожидавшие появления отряда Подтелкова, были передвинуты за Дон, так как были получены донесения, что Подтелков и Кривошлыков не решились идти на Усть-Медведицу, направились западнее и у хутора Каргинского были разбиты казаками Верхне-Донского округа и повешены¹⁷.

Оперативное отделение штаба перешло в станицу Арчадинскую. Войска стали готовиться к наступлению на Михайловку и были сосредоточены в районе Арчадинской и хутора Ильменьки, в 3-4 верстах от Михайловки. Усть-Медведица оставалась в тылу и могла вздохнуть свободно.

В середине мая общая численность мобилизованных повстанцев достигла 10 тысяч человек, но более или менее удовлетворительно были вооружены только пять конных полков и два пеших батальона, у остальных -холодное оружие, пики и старые ружья. Пешие батальоны были сформированы преимущественно из молодых казаков, и их боеспособность была неудовлетворительна, даже с точки зрения Гражданской войны.

Дабы не дать возможности Миронову мобилизовать казаков северной части округа, в станицы Етеревскую, Раздорскую, Березовскую, Малодельскую были высланы разъезды со своими воззваниями, прокламациями и литературой. Из северных станиц стали тайно пробираться ко мне в штаб в Арчадинскую отдельные офицеры и казаки, и, таким образом, связь с севером установилась, но мобилизовать казаков, выжидавших падения Михайловки, пока еще не удавалось.

Подготовка к наступлению на Михайловку затянулась. Среди казаков большого порыва к наступлению не замечалось, начальники частей тоже находили необходимым не торопиться с атакой Михайловки и дать возможность сбить и подготовить части. Дело ограничивалось разведкой и мелкими столкновениями и перестрелкой.

К началу июня пешие батальоны заняли Ильменьки, а конницу я сосредоточил в хуторах по балке, к северо-западу от хутора Ильменьки.

В первой половине июня решено было атаковать Михайловку. С вечера было занято исходное положение, и перед рассветом 1-й и 2-й пешие батальоны и партизанский отряд подъесаула Алексеева перешли в наступление со стороны хутора Ильменьки.

Сигналом для общей атаки был огонь нашей батареи, располагавшей десятком снарядов (присланные немцами снаряды были для 3-дюймовых пушек, наша же батарея была гаубичной 4-дюймовой). Коннице под командой есаула Лащенова приказано было, выйдя скрытно по балке во фланг позиции противника, сообразуясь с наступлением пеших батальонов, в конном строю атаковать Михайловку. Но есаул Лащенов или опоздал, или, потеряв направление, сбился, и участия в атаке конница не приняла. Пешие батальоны из молодых казаков, не выдержав огня красных, залегли, и поднять их к дальнейшему наступлению не удалось. Партизанский отряд в темноте взял неправильное направление и опоздал к общей атаке. Таким образом, наступление не дало никаких результатов.

Через несколько дней наступление опять было повторено, но без результата.

В последнем наступлении принимал участие добровольцем находящийся в это время у себя в станице донской писатель и секретарь Войскового Круга Ф.Д. Крюков, написавший, вдохновленный восстанием усть-медведицких казаков, известное стихотворение в прозе “Родимый край”. В этом бою Федор Дмитриевич был легко контужен артиллерийским снарядом.

Во время моего пребывания на фронте в тылу, в станице Усть-Медведицкой было не вполне благополучно: начальник штаба, находившийся в это время в Усть-Медведице, мне доносил, что Совет вольных хуторов и станиц вмешивается и тормозит его работу, политически неблагонадежен, проявляет тенденцию захватить власть над войсками и надоедает ему с требованиями вызвать меня в Усть-Медведицу якобы для объяснений и доклада Совету о положении.

Через несколько дней, получив вторично от начальника штаба тревожное донесение и просьбу приехать, я прибыл с конной полусотней в Усть-Медведицу и отправился в управление окружного атамана, где собравшийся Совет меня ожидал. Предварительно, на всякий случай, я отдал распоряжение начальнику конвоя приготовиться к аресту членов Совета.

За пять минут до моего появления конвойцы заняли соседнюю комнату, смежную с комнатой, где собрался Совет, и построились двумя шеренгами, шпалерой, у двери, ведущей в зал заседаний. Члены Совета насторожились и забеспокоились.

При моем появлении раздалась команда: “Смирно!” и громкий ответ конвойцев на мое приветствие: “Здравия желаем, господин полковник!”, а затем офицер конвоя влетел в зал заседаний и громким голосом объявил: “Идет командующий войсками, встать!”

Не ожидая такого оборота дела, вскочившие члены Совета были, по-видимому, очень смущены, и когда я, выждав минуту, пригласил членов Совета сесть и высказаться, что им угодно, товарищ председателя (председатель, сотник Веденин, смущенно молчал), агроном одной из станиц, фамилии его не помню, заикаясь, заявил, что члены Совета желали бы знать общее положение на фронте.

— Начальник штаба, доложите господам членамСовета обстановку, - обратился я к начальнику штаба.

После доклада начальника штаба товарищ председателя заявил, что Совет вполне удовлетворен объяснениями.

Затем я, обращаясь к Совету, заявил:

— Теперь я прошу вас, господа члены Совета, принять к сведению следующее. Первое: все сводки с фронта, которые штаб считает возможным сообщать, ежедневно публикуются для всеобщего сведения в особом бюллетене и в местной газете. Второе: я настоятельно прошу членов Совета ограничить свою деятельность теми рамками, которые им предоставил Чрезвычайный съезд хуторов и станиц 27 апреля, и третье: требую немедленно, сегодня же, откомандировать всех состоящих в Совете “кооптированных” господ офицеров на фронт ввиду крайнего недостатка офицеров в частях.

Товарищ председателя мне заявил, что сегодняшним протоколом о заседании господа офицеры будут откомандированы и Совет принимает к сведению мои указания.

После этого заседания я уже не имел ни встреч, ни разговоров с целым Советом вкупе.

Отмечу еще один интересный инцидент, происшедший во время доклада начальника штаба о положении на фронте; он свидетельствует о том ничтожном влиянии, которым пользовался Совет среди казаков. Дело в следующем: одному из усть-медведицких полков приказано было переправиться на левый берег Дона и идти в станицу Кепинскую. Полк собрался на берегу и замитинговал: в заседание Совета явился один из офицеров полка и доложил мне, что казаки не желают переправляться, говорят, что готовы умереть на правом берегу, защищая Дон, но за Дон идти не хотят.

— Сотник Веденин, - обратился я к председателю Совета, - пойдите, побеседуйте с казаками и разъясните им необходимость исполнять распоряжения - это ваше дело.

Через 10 минут сотник Веденин прибегает обратно взволнованный, бледный, потный и говорит, что казаки его прогнали и чуть не избили.

По окончании заседания я отправился к месту переправы, и через пять минут казаки, после краткого разъяснения, начали переправу.

***

В начале июля Миронов, усиленный матросами, опять переходит в наступление. После боя у станиц Арчадинской и Кепинской наши части медленно отходят за реку Медведицу. Конные сотни и партизанские отряды Алексеева и Долгова ведут упорные бои, отстаивая каждую пядь земли. 3 июля, после тяжелого боя у хутора Шашкина, наступление красных было остановлено.

4 июля были получены сведения о подходе к Усть-Медведице с юга отряда генерала Фицхелаурова в составе двух дивизий.

5 июля отряд, состоящий из 1-го конного отряда полковника Татаркина¹⁸ и 1-го пешего отряда полковника Старикова¹⁹, вступил в Усть-Медведицу. В тот же день на состоявшемся совещании старших начальников решено части Освободительной армии вольных хуторов и станиц Усть-Медведицкого округа включить в Донскую армию.

Молодые казаки были выделены из частей и отправлены в Новочеркасск в формирующуюся Молодую армию, а остальные части сведены в две дивизии: из пяти усть-медведицких конных полков образован 4-й конный отряд войскового старшины Голубинцева, типа дивизии; вошедшие в отряд полки получили новые номера и названия: 13-го, 14-го, 15-го и 16-го Усть-Медведицких конных полков, а из пехоты и пеших отрядов сформирован 3-й пеший отряд есаула Сутулова.

Таким образом, с прибытием частей генерала Фицхелаурова период обособленных действий Освободительных войск вольных хуторов и станиц Усть-Медведицкого округа заканчивается и сливается с общими действиями Донской армии.